Глаза змеи

10.

Утро выдалось замечательное. Именно таким должно быть начало дня, когда на кален-даре последние летние деньки. Завтракать в гостинице я не стал – решил, что сделаю это в том самом кафе, где был вчера, напротив театра. Привел себя в порядок, побрился, принял душ и покинул номер…

А на улице – свежесть, так и струится, так и льется, и не прохладно вовсе, а именно, свежо. В воздухе, впервые за эти дни появилась та самая прозрачность и горечь, из-за которых, селиться в человеке сосущая сердце тоска. Но именно сегодня, мне не было ни грустно, ни тоскливо – что-то подсказывало, что день сложится удачно – я был практически в этом уве-рен… А то, что первая попытка оказалась так себе – меня не смутило – подумаешь, я пришел раньше, чем начинается рабочий день в театре. Просто постоял, подергал ручку служебного входа, и окончательно удостоверившись, что дверь закрыта, я даже специально постучал, про-сто отошел от двери и направился в сторону кафе.

А сколько раз, тогда, в то время, я подходил к этой двери, кивал сидящей женщине-администратору, проходил по большому, обшарпанному донельзя, коридору, и поворачивал направо. Там тоже был коридор, поменьше и более ухоженный – там располагались гримерные артистов, кабинеты администрации театра. Я невольно вздохнул и со светлой грустью улыб-нулся….

Лилия была уже на месте, увидев меня, она улыбнулась, а минуту спустя уже стояла ря-дом, приготовив дежурный блокнотик:

 Что будете заказывать?

 А что у вас подают на завтрак?

 А Вы какой завтрак предпочитаете, плотный, легкий или так, чтобы потом можно было весь день не есть, — рассмеялась официантка.

Рассмеялся и я, а почему нет. Утро, хорошая погода, хорошее настроение, приятная та-кая девушка…

 Ну, последнее, пожалуй, это слишком тяжело…

 А легкий, видимо, слишком легко, — быстро и в тон, догадалась Лилия.

 Именно так, так что, пусть будет средний, по плотности, — сострил я и был понят, и одоб-рен звонким, веселым девичьим смехом.

 Для плотного завтрака могу предложить рис, отбивные…

 Лилия, пусть это будет сюрприз на Ваш вкус, — решил я сделать комплемент собеседнице.

 Доверяете моему вкусу?

 У такой красивой девушки, непременно должен быть отменный вкус…

 Любите риск, значит.

 Именно так, — улыбнулся я, соглашаясь, можно подумать, что кто-то из настоящих муж-чин, оказавшихся в подобной ситуации, не рискнул.

Лилия поняла, развернулась на высоченных каблуках и походкой профессиональной манекенщицы направилась в сторону кухни. Я проводил взглядом это дефиле и закурил.

 Вот и здесь все складывается замечательно, — тихо прокомментировал я, поглядывая на здание театра…

Это было странно, но вот кафе я не помнил. Площадь, пару магазинов через дорогу, ка-кое-то сооружение перед центральным входом в театр – это все было и тогда, а вот кафе… Нет, кафе я не помнил…, впрочем, это не так важно, если задуматься… Сколько лет уже прошло-то?!

А кроме того, мы с Эсмеральдой предпочитали другое кафе. Оно располагалось во дво-риках, через дорогу от театра. В нем не было ничего особенного, разве что в меню преобладали блюда диетические и вегетарианские. Мы с ней были всеядными, но именно в обед Эсмеральда предпочитала именно вегетарианское. Говорила, что после плотного обеда всегда клонит в сон и становиться просто не до репетиций… Я, конечно, подшучивал над ней, но соглашался. А вот с обедов этих, она возвращалась почти всегда бегом, ну не успевали уложиться мы в отве-денное для обеда время. Бегом, поцеловавшись на ходу, или просто скользнув губами по щеке, прямо перед самой дверью служенного хода и пообещав – до вечера. Эсмеральда скрывалась в театре, а я, ошалевший от счастья, брел на работу. У нас не обращали внимания на опоздания и задержки, тем более, что тогда в конторе намечалась реструктуризация или что-то еще в этом духе…

 А я смотрю, Вы заскучали, — услышал я знакомый голос.

 Нисколько, — возразил я, — просто…, воспоминания.

 А Вы бывали здесь раньше?

 Очень давно, Вы, наверное, тогда еще в школе учились…

 Тогда не так уж и давно получается, школа-то она…, да и Вы стариком не выглядите, — хохотнула Лилия.

 Тогда, может быть, Вы составите мне компанию, — указал я на столик, предварительно оглядев зал – я был единственным посетителем.

 Кушать, конечно, я не буду, а вот чашечку кофе за компанию, с превеликим удовольстви-ем. Тем более, что сегодня я еще не завтракала…

 Ну, тогда хоть не просто кофе, а хотя бы с каким-нибудь пирожным, я бы угостил…

 Очень мило.

 Так соглашайтесь.

 Одну минуточку, — Лилия вернулась в какое-то внутреннее помещение, и уже пару минут спустя, вернулась в обыкновенном платье, без передничка и накрахмаленного колпака.

 А Вы красавица, — произнес я вполне искренне, и чуть откинулся на спинку, любуясь и красотой, да и молодостью, что уж греха таить…

 Ах-ах-ах, как любезно.

 Прошу.

 Конечно, я попросила Ольку подежурить полчасика. Но если вдруг прибудут пиндосы – уж не обессудьте, убегу, такие они нудные…

Все-таки Лилия оказалась очень милой, а главное, остроумной девушкой. Легко шутила сама, на лету подхватывала мои шутки, создавая этакие «венки остроумия», на манер извест-ных венков Великого итальянского изгнанника. Казалось, серьезный разговор с ней просто не-возможен. Впрочем, я и не хотел серьезного – я хотел именно такого, веселого, смешного, ни о чем или сразу обо всем, даже не знаю… Лишь когда почти все было съедено, а мне оставалось пару глотков кофе, я как бы между делом, спросил:

 Театральные-то, к вам сюда, небось, ходят…

 Кто? Ах, театральные, нет, — в голосе собеседницы мелькнуло явное сожаление, — во-первых, у них в театре отличный буфет, а во-вторых, если кто предпочитает в обед выхо-дить, то тогда через дорогу – там во дворах, есть столовая. Они туда… А Вы интересуе-тесь театром?

 Только как зритель, а Вы?

 Я обожаю ходить в театр!

 Небось, и сами в театральный поступали, — осторожной шуткой предположил я.

 Еще нет, но обязательно буду, — шутливо пообещала Лилия.

 Тогда, может быть, нам сходить вместе. Вы порекомендуете, что стоит посмотреть, а? Как Вам идея?

 Надо подумать, — Лилия вдруг стала серьезной и какой-то задумчивой.

 Лилия, я не хотел Вас обидеть…

 Обидеть, — девушка весело расхохоталась, — вот еще, я просто задумалась. Сегодня я рабо-таю, завтра тоже… А вот послезавтра… Отлично, — Лилия чуть подпрыгнула на стуле, — отлично. Будет премьера. О ней столько писали в нашей газете. Будет занята почти вся труппа. Как Вам такой вариант?

 Отличный, — я и правда был рад, тем более, что меня посетила очередная полезная мысль…

 Вот черт, — нахмурила Лилия.

 Что такое? Проблемы?

Вместо ответа Лилия указала за окно, я повернул голову, и увидел, что перед театром собирается уже виденная мной молодежь.

 Ну, все, внеплановый перерыв закончился. Теперь полезут сюда, ноги собьешь, а при-бытка на копеечку…, — официантка поднялась из-за столика.

 Лилия, а вечером, когда Вы освободитесь?

 Около восьми, сегодня я ведь с утра. Хотите зайти?

 Непременно.

 Что ж, к восьми я буду свободна, как пташка…

 Спасибо за великолепный завтрак…

 А у нас и обед хорош, а ужин я и сама неплохо готовлю…, — Лилия звонко хохотнула и убежала.

Сказанное еще только доходило до моего сознания, а девушка скрылась в подсобном помещении. Расплачиваться мне пришлось с ее подругой. Я забрал сигареты, поставил на ме-сто стул и покинул кафе.

 А ведь все так просто. Как это я сразу не догадался, — бормотал я, обходя площадь по краю, мне не хотелось столкнуться с кем-нибудь из представителей молодежи. Даже са-мое незначительное столкновение с ними могло испортить мое, такое замечательное, на-строение…

Коридорчик перед театральной кассой был пуст, а окошко открыто – в первый момент это показалось мне и тревожным, и подозрительным.

 Добрый день, — наклонился я к окошку.

 Добрый день.

 Я слышал, на днях у вас премьера, — осторожно начал я расспросы.

 Да, последняя в этом сезоне, — подтвердила любезная, так и тянет сказать, бальзаковского возраста, дама-кассир.

 А найдется пара билетов для приезжего любителя театра?

 Да, конечно. Только, не такой уж вы большой любитель театра, — грустно улыбнулась женщина.

 Почему Вы так думаете?

 Потому что, если бы Вы чаще бывали в театре, то знали бы, что время аншлагов и слов – найдется лишний билетик – заканчивается.

 Что ж, Вы правы, — легко согласился я, — но когда-то давно, я не пропускал ни одной пре-мьеры этого театра…

 Что ж, у Вас будет возможность сравнить. Какие билеты хотите?

 Даже так, — я был удивлен.

 Увы, теперь даже так бывает…

Билеты и программка были у меня на руках. Я вышел из кассы, задумчиво рассматривая приобретения, пока не понял, что в руках у меня шанс получить ответ… Я развернул брошюр-ку-программку и принялся внимательно изучать список актеров, точнее актрис… Что ж, до-гадка была неплохая, но она не сработала. Ну, не совсем сработала – так будет точнее. Среди актеров занятых в спектакле, было аж три женщины, имена которых начинались на букву «Э». Что же касается фамилий, то они мне ничего не говорили…

 А Вы любите зрелища, — услышал я мужской голос и взглянул поверх программки.

Передо мной стоял тот самый мотоциклист, как его…, а, вспомнил – Ящер.

 Я в отпуске, почему бы и нет…

 Действительно, почему бы и нет…

 Простите, но мне пора…

 Да, пожалуйста, я просто так сказал…, — как-то недобро хмыкнул Ящер, и сделал шаг в сторону, освобождая для меня следующую ступеньку…

11.

Что ж, так всегда бывает – хорошего и плохого, оказалось поровну. Хотя, хорошего, пожалуй, все-таки было больше. Это даже хорошо, что вывод пришел мне в голову раньше, чем я начал размышлять о плохом и хорошем, чего в жизни больше, а чего не хватает… Очень хорошо, иначе я пропустил бы один, весьма любопытный момент…

Я как раз уже собирался покинуть площадь, раздумывая, как бы так вежливо избежать общения с Ящером, взглянул на него, но байкер просто игнорировал мое присутствие и смот-рел куда-то за мою спину – я рефлекторно оглянулся. Зрелище было мерзкое – молодой чело-век, по внешнему виду, скорее всего, панк, избивал свою подружку. Жестко, не обращая ника-кого внимание на то, что она и на голову ниже, и в два раза тоньше, да и вообще, все-таки де-вушка. Но больше всего поражала, конечно, реакция окружающих, а точнее, ее полное отсут-ствие. Никто не остановился, никто не попытался вмешаться – так, скользнули взглядом, да и то, только потому, что происходящее сопровождалось громкими воплями… Меня же, воспи-тывали не так, я так не мог. Я готов был вмешаться, я даже начал движение, когда позади, раз-дался насмешливый голос Ящера:

 Мне вот что интересно, за кого вы хотите заступиться…

Я невольно окоротил шаг и оглянулся.

 Что значит за кого, за девушку, он же убьет ее…

 То есть, со стороны нормального гражданина это смотрится так?

Я отмахнулся, готовый двинуться дальше, но Ящер заговорил снова.

 Да разуйте Вы глаза, эта девушка дипломированный боец… Вы, как минимум будете вы-глядеть глупо. А во-вторых, она под горячую руку и Вам наваляет…

 Что?

 Смотрите сами, — Ящер указал рукой мне за спину.

Я оглянулся. Всего и прошло-то несколько секунд, а расправа почти была закончена. Здоровенный парень лежал на ступеньках, девица нанесла последний удар ногой, сдула челку и попросила сигарету у окружающих…

 Вот черт, — пробормотал я, и повернулся к мужчине, — спасибо, что вмешались. Хорош бы я был…

 Нет проблем, — кивнул Ящер, и опустился прямо на ступени.

Теперь, просто так повернуться и уйти было бы совсем неудобно, поэтому я поинтере-совался:

 А за что она его так?

 Вам интересно?

 Честно говоря, я с подобным никогда раньше не встречался…

 Все просто, он ее старший брат. Она, как младшая, но более умная, приглядывает за ним, ну и, похоже, поймала его на том, что он курил травку. Так что, исключительно, в воспи-тательных целях…, — коротко, и почти без эмоций, разъяснил ситуацию мой странный со-беседник.

 Однако, круто.

 А главное, действенно. Согласитесь.

Э-э-э, нет, так просто соглашаться я не собирался.

 Однако, Вас, похоже, это забавляет, — поинтересовался я, пытаясь поймать взгляд собе-седника.

 Ну, в данной ситуации меня больше забавляет Ваша реакция. Вы-то бросились защищать виноватого, между прочим, — парировал собеседник.

 Что ж, я случайный прохожий, а вот Вас, я вижу здесь не первый раз…

 Не очень гладко связывается

 То есть, — переспросил я.

 Ну, либо Вы случайный прохожий, либо Вы видите меня здесь не в первый раз. Это вза-имно исключающие утверждения. Просто нелогично…

 Черт, действительно, — я вынужден был рассмеяться.

 Так что давайте сначала. Вы посторонний, скорее всего, приезжий. А я вроде как не толь-ко местный жить, но и частый гость на этой тусовке. Вы ведь это хотели сказать?

 Ну да. Просто сформулировал не верно.

 Да ладно, главное, мы поняли друг друга… Кстати, если Вы никуда не спешите, приса-живайтесь, — предложил Ящер.

Я хотел отказаться, под благовидным предлогом, что как-то неудобно сидеть на сту-пеньках, но оказалось, что Ящер подразумевает лавочку, которая была совсем недалеко.

 Что ж, я и, правда, никуда не спешу.

 Курите?

 Сигареты, — на всякий случай проинформировал я.

 Я тоже. Да, кстати, у меня есть холодная минеральная вода, если хотите, а то, знаете ли, скоро будет жарко.

 Благодарю, но пока нет.

 Как хотите… Так, на чем мы там остановились… Ах, да, Вы хотели спросить у меня что-то…

 Собственно говоря, да. Вы, я так смотрю, по возрасту им не подходите, но тем не менее, вместе с ними… Почему?

Ящер достал сигарету, тщательно размял ее и закурил. Что ж, человек раздумывал над ответом, и это было его право.

 Прошу прощения, как Вас можно назвать?

 Евгений Петрович.

 Так вот, Евгений Петрович, Вы задали вопрос, на который нельзя ответить.

 Почему?

 Раз – я не в этой тусовке. Я здесь абсолютно случайно. Так уж получилось, что я просто жду здесь своих приятелей – мы не подумав назначили здесь место сбора, согласен – ошибка, но ее уже не изменить… Я приехал первым, вот и вынужден терпеть эту компа-нию… Хотя, врать не буду, здесь бывает забавно…

 И сколько же Вы здесь…

 Я – Ящер, так и зовите.

 Хорошо, пусть будет Ящер, так сколько Вы здесь?

 Больше двух недель.

 И они все время у Вас перед глазами, как Вы думаете, такое сборище – это нормально?

 Однозначно, нет…, хотя…, подождите, — Собеседник повернулся ко мне и с явным инте-ресом продолжил, — что именно Вы имеете ввиду, когда высказываете сомнение в их нормальности?

 Неужели возможны варианты?

 Конечно. Более того, мне кажется, что мы, например, не сойдемся во взглядах на этот предмет. И коль уж Вы первым заговорили о ненормальности – сами и ответьте – что именно, кажется Вам ненормальным?

 Одежда, прически, поведение…, разве этого мало?

 Одежда – это всего лишь одежда, — вяло отмахнулся Ящер, — сними с них одежду и все. Прически…, ну это скорее забавно. Молодость, не более того. Вы еще не упомянули та-туировки, но смею Вас уверить – они все просто смываются водой. А поведение…, дело в том, что их поведение нормально, просто оно вызывающее…

 Подождите, — я остановил собеседника, какая-то у меня мелькнула мысль, — Вам в их по-ведении, ненормальным кажется вовсе не то, что мне. Я правильно Вас понял?

 Верная догадка. Хотя, если развить Вашу мысль, то меня, даже более чем Вас, должны возмущать и одежда, и прически, ну и все остальное по списку…

 Я Вас не понимаю, — признался я.

 Это не очень сложно. Что бы разобраться с этим, надо только…, договорить он не успел, к нам подошла девица.

Я не сразу ее узнал, просто она показалась мне знакомой, а потом я понял – это была девица, которую я встречал уже дважды, как минимум.

 Всем привет, — она была весела, в ней даже чувствовался какой-то внутренний подъем, — дождался?

Мы переглянулись вопросительно, но Ящер сообразил первым.

 Нет, мы с Евгением Петровичем просто разговариваем.

 А-а, понятно, — кивнула девица.

 А ты, как я понимаю, пришла говорить?

 Да. Они ведь собрались… Или боишься проиграть…

 Нет, но…

 Никаких но, я – пошла…, — девица махнула рукой и направилась к ближайшей группе мо-лодежи.

 Черт!

Я посмотрел на Ящера, это было странно, но на его небритом лице читалось явное бес-покойство, скорее даже тревога, которая была мне недоступна, в меру, я так понимаю, моей неосведомленности.

 Что-то не так, — осторожно поинтересовался я.

 Понимаете, — Ящер просто не отрывал глаз от девицы, — понимаете, Евгений Петрович, в данной ситуации, она ближе к Вам, нежели чем ко мне.

 Не понял.

 Она в плену той же самой ошибки, что и Вы. Она просто не видит того, что лежит на са-мой поверхности…

 Ящер, для меня моя ошибка, еще и загадка.

Мой собеседник неожиданно поднялся.

 Вы извините меня, Евгений Петрович, но я подойду к ним. Я, знаете ли, волнуюсь за нее… А Вы, если у Вас есть время, можете посидеть здесь. Посмотреть, послушать. Но я прошу Вас, не вмешивайтесь, чтобы Вы здесь не увидели – не вмешивайтесь. Фасад здесь симпатичный, но за ним – нечищеный гальюн…

Не дожидаясь моего ответа, Ящер вяло, точнее, стараясь выглядеть и вялым, и скучаю-щим, подошел ближе к группе и присел на ступени позади молодых людей…

Что ж, я никуда не спешил, скорее даже наоборот, времени у меня было более чем пре-достаточно. А кроме того, слова моего странного собеседника – они странным образом воздей-ствовали на меня. Мне вдруг захотелось понять, что же такое видел в этой толпе Ящер, и чего не видел я. Ну и конечно, реакция Ящера на появление девочки. Что греха таить, даже мне, от-части, передалась тревога моего собеседника. Только мне было сложнее, я не знал, с какой стороны следует ждать проблем, да и вообще, что именно здесь считается проблемой. Следуя совету человека, который, я так понял, лучше ориентировался в ситуации, я не стал прибли-жаться, лишь чуть повернулся в ту сторону, где были Ящер и его странная знакомая.

А девушка, тем временем, подошла почти вплотную, осмотрелась и присела на ступени, оказавшись, как раз, между группой заинтересовавших ее, молодых людей и Ящером. Она ко-ротко оглянулась на него. И если Ящер был напряжен, словно ожидал, даже не знаю чего, но чего-то непременно страшного, то его знакомая словно готовилась взлететь. Она ободряющее улыбнулась мужчине, а потом подсела еще чуть ближе и сосредоточенно прислушалась к тому, о чем идет речь…

Я тоже прислушался, но мне разговор показался совершенно пустым. Так, обрывочные, ничего не значащие фразы, которые даже не следовали друг за другом, в какой-нибудь логич-ной последовательности, а произносились просто так – словно кто-то раскладывал потрепан-ную колоду карт…

 …ну и что, солист у них все равно, так себе…

 Да ладно, а у кого сейчас вообще нормальные солисты…

 Я был на концерте у них, год назад, наверное…

 Живой концерт – это совсем не то…

 Живой концерт – фанера сплошная…

 На басу у них классный чувак…

 Будет концерт, где-нибудь поближе – надо будет метнуться…

 Кол, сыграй что ли, а что-то вообще тоска…

Тот, к кому обратились, поднял со ступеней гитару, и тронул струны, остался неудовле-творен и начал подстраивать… Не знаю, как тем, кто был рядом с ним, но мне показалось, что он предпочел бы этого не делать. То есть и не петь, а может, и вообще, не касаться гитары…

 Мелкий, метнулся бы, приволок чего-нибудь попить, а то в глотке пересохло.

Тот, кого назвали мелким, вяло, явно подражая старшим, поднялся и направился к бли-жайшему ларьку, отойдя, шагов на пять, повернулся и спросил:

 А чего принести?

 «Спрайт» волоки…, — ответил Кол, и снова принялся за подстройку гитары.

 А можно я, — девица, то есть, знакомая Ящера, неожиданно приблизилась к Колу.

 А можешь?

 Конечно, — кивнула девица и протянула руку к гитаре…

Боковым зрением я заметил, как Ящер подобрался, словно приготовился к прыжку. А девица спокойно дождалась гитары, повернулась чуть в сторону, чтобы можно было поставить ногу на ступень выше, несколькими касаниями выставила звук и запела… И это было неплохо. Я, конечно, не большой специалист, но это было живо. Немного хрипловатый голос девицы выговаривал английский текст, если не безукоризненно, то, по крайней мере, очень близко к оригиналу…

Унылый лев улегся на сыром берегу.

Вселенная преклонила колени возле болота,

дабы с любопытством наблюдать свою неотработанную

позу упадка

в зеркале человеческого сознания.

Пустые и людные зеркала, пассивные

поглотители любого посетителя,

их жадный интерес к человеку.

Двери в иной мир,

где душа освободится вмиг.

Как-то так, это прозвучало, конечно, с учетом того, что золотой пик моего английского был лет двадцать назад. Но самое главное, я был уверен, что уже слышал этот текст и эти ин-тонации. Однако, откуда мне это известно, вспомнить я не смог, может быть потом, позже…

12.

Потом была еще одна песня и еще одна…

Я заметил, что произошли какие-то перемены. Мне потребовалось отвлечься, сначала я вспомнил, что где-то здесь должен быть Ящер – я не сразу отыскал его взглядом. Он был заго-рожен людьми. Только после этого, я понял суть произошедших перемен – со всех сторон площади, молодые люди стеклись сюда, где в центре стояла эта странная девушка. Впрочем, то, что она стояла там, можно было только предположить – вокруг-то были люди. Я вновь по-смотрел на своего прежнего собеседника, думал увидеть его довольным и спокойным, но ошибся – он, по-прежнему, был в состоянии повышенной боевой готовности.

 Ты кто…

Девушка перестала петь, и теперь отвечала на вопросы, но отвечала очень тихо, так что я, со своего места, не мог ничего расслышать. Мне надо было бы подняться, протолкнуться в самую гущу…, но я был не в том настроении, да и вообще я этого не люблю…

Скорее всего, кто-то из молодых, поинтересовался у девушки и названием песни, и именем исполнителя, но мне хотелось вспомнить самому…

 Спой еще!

 Да, спой…

 Еще…

Что ж, признаюсь, я с удовольствием выслушал еще пару песен. Но потом увидел, как певица вернула гитару хозяину.

 Извините, ребята, устала, может быть, чуть позже… Просто передохну…

И в одно мгновение ей освободили место, бросили на ступени несколько вещей, что бы солистке было удобно. С десяток раскрытых пачек двинулись к ней, и еще большей уже за-жженных зажигалок, а пара самых мелких отправились к ларьку, чтобы обеспечить девицу во-дой разных сортов… Какое-то время я смотрел на это, на все, а потом решил, что мне пора, тем более, что опасения Ящера так и не сбылись..

 Зря он так нервничал, — тихо буркнул я себе под нос и решил, что самое время прогулять-ся до гостиницы. Надо было подготовиться к встрече с Лилией, если, конечно, девушка к тому моменту не передумает…

Я сделал всего несколько шагов, когда за спиной вновь услышал голос знакомой Ящера. Она что-то втолковывала внимавшим ей обитателям театральной площади, но так как звучала не песня, я даже и оглядываться не стал, так, лишь краем уха уловил:

 Да вы сами послушайте, это все говорят! Вы этим людям верите? Так прислушайтесь повнимательнее, самое главное уже давно сказано… Надо просто решиться. Сделать пер-вый шаг… Конечно, я была, я сама видела…

Остальные слова было поглощены нараставшим рокотом голосов…

 И снова прав был классик, — вздохнул я тихо, — не сотвори себе кумира… Впрочем, когда это классики были не правы?!

Я шел в гостиницу, и мне было грустно. Что не говори, а пигалица эта, все-таки сумела тронуть во мне, те самые, тонкие струны, и вот ведь, никогда бы не подумал, а струны-то ото-звались, зазвенели в такт прикосновений. Конечно, дело не в том, как она пела – важен был текст, а он был откуда-то из прошлого. Из моего прошлого, возможно даже, как раз из того прошлого, за которым я приехал сюда…

Так, со звенящими струнами души, с нервами, окончания которых вдруг обнажились и стали, просто сверхчувствительными, я и добрался до своего номера. Как я понял, за время моего отсутствия, дежурная по этажу посетила номер. Вещи, которые принадлежали гостини-це, были приведены в надлежащий вид. Тоже, что было мое, то было аккуратно сложено, раз-вешано, или просто положено на стол, как, например, тетрадь…

 Вот как надо писать, — обратился я к неизвестной мне авторше, — а ты, плетешь что-то, не к ряду, все должно быть из жизни…

Не дожидаясь возражений, я рухнул на кровать и прикрыл глаза. Мне захотелось хоть на мгновение увидеть лицо Эсмеральды. У нее было великое множество выражений лица – Эсмеральда грустная была совершенно не похожа на Эсмеральду, которая вдруг забыла текст на репетиции. А Эсмеральда смеющаяся была ни капли не похожа на Эсмеральду в бешенстве, а беситься она могла по совершенно любому поводу – сломанный каблук, оборванная пряжка часов, сломанный цветок, и ключ, почему-то застрявший в замке – годилось все, что в какой-то момент, мешало ей… Лица медленно проплывали перед моим взором, но увы, ни одно из них не принадлежало мой Эсмеральде…

 Неужели все изменилось так безвозвратно, — прошептал я, и не в силах больше рассмат-ривать вереницу чужих глаз, бровей, ртов, открыл глаза.

Надо срочно было чем-то себя занять…

«Детская комната милиции. Как сейчас помню – дамочка какая-то, вся в звании стар-шего лейтенанта, сидит через стол, слушает внимательно, нет, делает вид, что слушает, а на самом деле просто думает о чем-то своем. Что ей до меня – и что мне до нее? Она не из моего мира. Хотя, иногда, особенно когда она вздыхает, в ней что-то такое появляется… словно живое, светлое…, но закончился вздох, и все – опять передо мной старший лейтенант – инспектор по делам, с участием несовершеннолетних. Как ее звали…, нет, не помню…, а мне ведь говорили…, Елена, что ли…

Как мне повезло выбраться из этой детской комнаты милиции – честное слово – не знаю. Я, то письмо, которое они сочинили моим, домой – видела. Обо мне там совсем мало было – задержана, в учебное время, за тысячу верст от дома, спящей и кормящееся на клад-бище, вместе с бомжами. А вот остальные два листа – воспитательный момент для моих… Ну вот хоть кто-нибудь из тех, кто в погонах, думает, когда вот такие депеши сочиняет… Да если бы я после этой телеги домой попала, даже и не знаю, что представить… Отчим не-бось, специально, новые кирзачи бы купил, да подковал бы их, на всякий случай… А потом, ме-ня, ими, подкованными, да новыми, воспитывал… Очень даже себе представляю – мать с раз-битой рожей в углу воет, не поймешь от чего, то ли спьяну, то ли от страха, а я вся в соплях кровавых на полу, а отчим на мне чечетку кирзачами этими самыми выделывает…

Вчера была на озере. Есть тут недалеко, тихое такое, вода в нем холодющая, аж, дух захватывает. Там никто не купается по этой причине, а я иногда хожу, постираться, по-мыться… Во-о-о-т, разделась, начала бельишко стирать, а трусы все в дырках, серые какие-то… хотела их потереть, только-только пару раз пошмурыгала, а они в клочья – честное слово, еле-еле потерла… Ну вот, стою, и смотрю на них как дура. Хорошо, хоть в брюках хо-жу, а в них можно и так…

Я, в общем-то, этого не люблю, но когда подпирает – что остается делать-то – при-ходится?! Пошла в школу ближайшую, отловила дуру одну подходящую, и в сортире бабском ее раздела. Ну и деньги, конечно забрала. То есть, сначала хотела просто деньги отобрать и на них уже купить себе что надо. Сказала ей – она от страха побелела, сумку свою на пол уронила, ну и нагнулась за ней, а на ней юбка такая короткая. Ну а я, глядя на нее, и разозли-лась до невозможности – думала, убью ее. И вот когда она в угол от меня забилась, я и сказа-ла ей – раздевайся… Просто, хотела попугать. Ну, а потом как-то само пришло – вспомнила просто – даже за деньги, нормально белье купить все равно не удастся, придется на рынок идти, к бабищам этим пьяным… Потому что, в нормальном магазине ко мне и присматри-ваться будут, и принюхиваться, а в конце концов, вызовут милицию – это я уже проходила…

А тут все тихо, спокойно. Одно только не могу понять, зачем ей, ну клюшке этой, в школе белье такое. Бледно-бледно розовое, с кружевами, а как оно пахло – не выговоришь. То-ли она его духами специально брызгала – ума не приложу… В общем, забрала я все ее, пошла на вокзал, там постиралась, и прямо мокрое на себя надела… Неловко про такое писать, но даже мокрым, оно на теле так классно ощущалось, белье это, просто сказка…

Эх, бабское, оно и есть – бабское…

Вот сколько я думала, сколько вспоминала, а всегда вспоминаю этот эпизод, может быть, и правда, с него все началось, то есть, с этих мокрых, но таких умопомрачительных тряпок… А может, жило это во мне всегда – надо было только найти, как запустить этот механизм. А он, оказывается, вот так запускался, таким вот, странным, способом…

Я о себе мало хорошего слышала, в основном ругань и слова всякие обидные. Ну, если честно, я такой себя и чувствовала, ну до этого момента. А тут, оказалось, что и во мне есть то же, что и во всех…, по крайней мере, не меньше…

Я в этом городишке дольше задержалась, чем хотела. То есть, сразу после эпизода в школе, я собиралась из города вон, да встретила одного…, а…, не важно – человека, в общем. Вот. Не могу, даже, и представить, как он, это все, из меня вытащил. Всю мою историю, од-ними словами, но как-то так…, мне даже и не больно было рассказывать, и не стыдно… Слушал он меня, слушал, а потом предложил пойти с ним. Долго мы добирались… И поездом, и машиной, а потом еще и пешком, почти целый день… И все время мы с ним разговаривали, точнее, это я говорила, говорила, говорила, а он слушал. Иногда задаст вопрос, а потом снова я, без умолку…

Так вот, привел он меня, показал. Я такого никогда раньше не видела! Место, где ниче-го нет, но в тоже время, там все может быть… Не понятно? Я тогда тоже не поняла… А он вывел меня оттуда и сказал – там – пустота. И ничего не будет, никогда, если только я…, в общем, мне он это все оставил. Показал, кое-что объяснил и ушел. Ушел насовсем…

Он ушел – я осталась. А потом тоже отправилась, надо было все это уложить в себе, разобраться, понять, ну и поверить, окончательно.. Наверное, еще месяц жила я по строй-кам, подвалам, ночевала на кладбище и вокзале. Да, не меньше месяца. Стыдно говорить, но думала, пройдет все, исчезнет…, но я ошиблась я – Он указал мне не только место, но и вре-мя. Перемен…

Я начала видеть, что происходит вокруг меня, со мной, ну и конечно, внутри меня… А видя, зная это, продолжать жить по-прежнему, то есть, по-старому – нельзя, точнее ска-зать – невозможно. Я испугалась даже, ну словно стала уменьшаться, туда, внутрь, в глуби-ну себя самой. Я иссохла, как иссыхает какой-нибудь ручеек в период засухи, в овраге…

Я и представить себе не могла, что все, что вокруг меня – выбор. Можно, даже, было остаться иссохшим ручьем, и, наверное, какое-то время прожить. Но в моей душе было что-то, я не никогда не была тем самым ручейком, во мне, никогда не было желания покоя. Я была буря, я всегда носила ее внутри себя. Гроза и молнии! Взрыв! И поток воды наполняет иссох-шее, потрескавшееся русло, некогда бывшего ручейка, чистой, свежей…, так и тянет ска-зать, новорожденной водой. Я, буквально, телом ощущала, как становлюсь глубже, шире…, Я чувствовала себя рекой, которая в состоянии дать или забрать…

А тут уже подоспело все остальное…»

Я, между прочим, в свое время, чуть ли не голову сломал, размышляя над тем, почему между моим поколением и нашими детьми существует непонимание. То есть, я понимаю, что не я один – проблема-то серьезная, мировая, можно сказать, только дело не в этом… На сколь-ко я понял, одного ответа-то нет, то есть, сколько нас, взрослых людей, столько и получается ответов. И знаете, какой я сделал вывод – начинать надо не со взрослых, да. Начинать надо именно с детей…

Нет-нет, вот что меня воспитывать, я и сам все понимаю, но есть работа, есть такие проблемы, а еще ведь личная жизнь… И прошу заметить, у каждого взрослого своя. Понимае-те, о чем я… Кто-то детей чужих воспитывает, у кого-то жены гуляют, кто-то пьет… Только эти проблемы тоже не новые. Такая уж у нас страна, такие люди, да и времена, тоже…

 Стоп-стоп-стоп, — я торопливо закурил, пришло мне в голову что-то…, что-то такое мелькнуло только что…

Пришлось мысленно возвращаться и медленно, шаг за шагом повторять… Ага, вот – мне отец рассказывал, как после войны… Тут не война главное, а то, что отец рассказывал, а я сидел, значит, и слушал его, раскрыв рот. Вот в чем дело, для любого моего сверстника, отец, батя в семье был авторитет. Почти все правила, которые были в доме, устанавливал он. Он и защитник был, и опора, ну и добытчик, конечно… А теперь…

Хотя, ведь не во всех семьях все стало с ног на голову. Есть ведь и нормальные семьи… Только вот беда – семья вроде нормальная, а дети, все равно, того… Да, не за ту я ниточку по-тянул, не на том остановился…

Разговаривали мы со своими отцами. Точнее слушали их, потому что всегда выходило так, что отец и знал больше, и видел больше, и понимал больше…

 А может, все правильно…, может, вот оно…

Вот как было, отцы наши разговорами этими своими учили нас, опыт передавали. А те-перь, когда есть вещи, в которых пятиклассник разбирается лучше своего отца, а тому в пору сидеть и слушать, открыв рот – какой же здесь может быть авторитет… А нет авторитет, зна-чит, нет и уважения… Я усмехнулся.

 Что же это получается?

А получается, что виновато развитие цивилизации, науки и техники. Ерунда какая-то… Хотя, почему ерунда? Мысль забуксовала, я прошелся по номеру, налил воды в кипятильник и стал готовить кофе. Когда руки что-то делают, то и думается лучше – это я тоже давно заме-тил.

Аромат кофе поплыл по комнате, я взял чашку и устроился на стуле. Мысли, им словно действительно требовалась смазка, плавно покатились дальше. Нет, наука и техника идут впе-ред, как положено – потому что, это прогресс и остановить его невозможно. Человек, как пра-вило…, я даже вслух это повторил, потому что счел это важным:

 Как правило, как правило…

И что же у нас за правила? А вот что за правила – человек, обыкновенный человек, име-ется ввиду, он поспевает за прогрессом только в той области, в которой он работает. Да, только в этой области, ну, может быть, еще в некоторых смежных областях…

 И что дальше, что из этого следует?

А что следует, а стареет человек. Не хватает времени, грузят его заботы, домашние де-ла. Да… Вот, а дети…, они же всем этим не отягощены, да и мозги свежие…

 Куда-то меня несет…

А, стоп! Никуда меня не несет! Просто иду я не самой короткой дорогой. И приводит она меня куда? А к воспитанию, вот куда. К воспитанию нашего молодого поколения. Да, и как правильно говорили в свое время с разных высоких трибун, и правильно говорили, между про-чим – коренным образом меняется место педагогики на современном этапе.

Нечего доверять воспитание ребенка родителям, пусть этим занимаются профессиона-лы. Родитель, в данном случае что может, проверить, проконтролировать, заставить, наконец, а вот воспитать… Воспитанием, как раз и должны заниматься педагоги. И самая первая их зада-ча, объяснить детям, что время такое пришло, любая техническая новинка устаревает уже зав-тра, а после завтра, это и вовсе – рухлядь… А вот родители, люди родные, они на всю жизнь, кстати, не такую уж и долгую…

 Черт возьми, — мне даже стало не по себе от этой мысли.

А что, между прочим, все верно. Это, вот, моему балбесу повезло. Я все еще, в состоя-нии поспевать за всеми этими новинками, но порой бывает и так, что всю голову сломаешь, прежде чем поймешь. А кому не повезло, ну, у кого с мозгами не так хорошо, или образование не позволяет… Вот здесь и самое место нашей замечательной, в кавычках, педагогике, это она должна разъяснять, что авторитет родительский, он ведь не только в том, как быстро отец мо-жет восстановить компьютер. В конце концов, для этого специалисты есть – им за это деньги платят. Авторитет родительский, он в другом…

 И в чем же, интересно, этот родительский авторитет, — понятное дело, такой вопрос на-прашивался сам собой, а потому и вслух, ибо важно.

Ну и что, что я не Макаренко! Однако, у меня у самого есть сын, а значит, я сам зани-маюсь его воспитанием, а куда деваться? Так вот, я думаю, что авторитет родительский, он, прежде всего, устанавливается кровным родством. А в кровном родстве что, прежде всего – почитание старшинства, их жизненного опыта. Опыт великая сила, он позволяет видеть мне скрытое, понимать причины, предвидеть следствия… Бывало же, что мне только по телефону говорят симптомы, а я даже оборудования в глаза не видел, но уже предполагаю, откуда следу-ет начинать… Опыт – великая сила!

И что же – можно радоваться? Слишком уж как-то просто…, да и сомнения некоторые имеются… Пробел некий чувствуется, вот кажется, что-то серьезно прошло мимо, что-то оста-лось вне зоны внимания… Я взглянул на часы – до назначенной встречи еще было время. Что ж, можно было еще посидеть, поломать голову…, в конце концов, решение таких вот абст-рактных задач, которые никаким образом не имеют отношения к объективной реальности – лучшая гимнастика для ума, и при этом, никакого вреда от них не имеется…

13.

Лилия ждала меня на лавочке, можно даже сказать, на той самой лавочке. Я насторо-жился, и поторопился взглянуть на часы – до назначенного времени было еще минут двадцать. Надо было ускоряться, раньше я пришел, или нет, но только девушка-то меня уже ждала, так что, я выходил опоздавшим, а значит, и виноватым, заодно…

 Лилия, привет, — я подошел почти вплотную и окликнул девушку.

 Привет…, — она чуть замялась, как бы оставляя мне право назвать то имя, на которое я буду откликаться.

 Евгений, Женя, и даже Джон, — так меня зовут мои ребята за глаза, конечно.

 Не-е-е, Джон, пожалуй, это перебор, — Лилия немного растерялась, но очень скоро при-шла в себя, — мне больше нравиться Женя.

 Вот и хорошо. Есть какие-нибудь особенные пожелания?

 Наверное, нет, — пожала плечами Лилия, передавая этим миленьким, кокетливым движе-нием всю инициативу мне.

 Хочешь пройтись, или посидим пока…

 Знаешь, Женя, я бы посидела немного, а то набегалась за день…

 Ладно, — легко я согласился, — можно хоть здесь, на лавочке, а можно дойти до…

 Нет-нет, на лавочке хорошо. Только давай от кафе отвернемся, а то, оно мне за день вот уже где, — ребро ладони уперлось девушке в горло…

 Понимаю, — рассмеялся я, помогая знакомой перевернуться на лавочке, а сам, усаживаясь рядом, — да, кстати, билеты на премьеру я взял, так что все в порядке.

 Правда, — Лилия улыбнулась, — а я подумала, ты меня попросишь. Скажешь, все равно, мол, напротив…

 Ну, уж нет, будь мы с тобой знакомы давно, я, может быть, и попросил бы, а так…

 Да ладно, забудь, — отмахнулась девушка, — тем более, мне действительно, недалеко…

 Ну, не знаю, — пожал я плечами, — такой подход – не по мне…

 Женя, ты ведь, приезжий, да?

 Да.

 К нам по делам?

 Если ты имеешь виду по работе – то нет. Просто приехал. Когда-то давно бывал в этих местах, сразу после института… Вот и захотелось еще раз…

 Ностальгия, — Лилия вопросительно смотрела на меня, и глаза у нее были внимательные.

 Да, что-то вроде того.

 И как?

 Хожу, гляжу, смотрю. Что-то вспоминаю, что-то нет…

 А чувства. Они такие же, или все-таки уже нет.

 Нет. Чувства совсем другие. Чувства как им и положено, грустные, но добрые… А ты?

 Я? Я местная. Коренной житель, так сказать, у меня и мама отсюда, и папа, и даже деды с бабками…

 Тебе нравиться здесь?

 А с какой целью интересуетесь, — рассмеялась девушка, — забрать с собой хотите?

 Может и забрать, а может, сам сюда переберусь, — ответил я, стараясь попасть и в тон, и в интонацию.

 Здесь хорошо. Тихо, спокойно…, — Лилия быстро взглянула на часы, — мы ведь не спе-шим?

 Нет, а что?

 Через несколько минут будут Большие звоны.

 Большие?

 А, ты не знаешь, — удивилась Лилия, и начала торопливые пояснения, — во всем городе есть всего несколько мест, где одновременно можно слышать несколько колоколен. Здесь слышно сразу пять, больше только за Белокаменной, но там всегда туристы толкутся, мешают, оборудование у них, камеры, какие-то специальные, магнитофоны, телефоны мобильные…

 А здесь тихо…

 Очень тихо, даже уроды под звоны успокаиваются…

 Кто, — я удивленно взглянул на девушку.

 Уроды малолетние, ну, которые сейчас на площади тусят. Их менты в свое время преду-предили, чтобы они эти двадцать минут молчали.

 И что, они слушаются?

 А куда им деваться, — равнодушно пожала плечами девушка.

 Подождем, — легко согласился я, и справедливости ради, не только из-за девушки, мне и самому было интересно…

Правда, получилась какая-то молчаливая минута. Я не знал, что делать, а девушка, это было видно, явно чего-то ждала. Ну, мне понятно было и как она замерла, и как взгляд ее на-шел какую-то недоступную мне точку, да и замер там… То есть, сначала я подумал, что она рассматривает молодежь на площади, но проследив за взглядом, я понял, что она смотрит ку-да-то выше… Разговор, который начался так легко и непринужденно, замер. Я попробовал реанимировать его, но Лилия жестом остановила меня…

 Чуть позже, потом поговорим, — не столько предложила, сколько скомандовала она.

Мне ничего другого не оставалось, как подчиниться. Чтобы не выглядеть глупо, я заку-рил и принялся рассматривать то, что происходило непосредственно передо мной. А там, как выразилась моя юная собеседница, тусили уроды. Интереса особого это у меня не вызвало, по-этому я аккуратно перевел взгляд на свою спутницу. Она была симпатичная, точнее, мне нра-вятся именно такие – невысокая, с развитыми формами, как иногда говорят, вся такая крепень-кая, плотненькая. Она неожиданно шевельнулась и поймала меня на весьма и весьма нескром-ном взгляде, но отреагировала открытой, я бы даже сказал, немного растерянной улыбкой. А потом даже коснулась моей руки, чуть задержалась, но совсем чуть-чуть и снова отвела взгляд в сторону…

Вторично попадаться мне не хотелось, поэтому я перевел взгляд на молодежь, что была прямо передо мной. Чтобы немного отвлечься, я начал отыскивать глазами Ящера, но ни его самого, ни его механического монстра на площади не было… А вот подружка его было. Ее я рассмотрел почти сразу, тем более, что в какой-то степени она была центром этого сборища, приспособившись, можно даже, было видеть, что к ней народ постепенно пододвигается… Вот поднялся один, сходил в ларек, наверное, за сигаретами, и вернулся на свое место. Точнее, почти на свое, но на метр, ближе к девице. Потом тоже проделал другой, потом третий, две де-вица устроили возню с писком, на них шикнули и они успокоились. Только успокоились они, тоже не там где начали, а, естественно, ближе…

 Лилия, а ты заметила, как…, — договорить я не успел, взметнулась вверх рука девушки, и ее ладонь замерла на моих губах…

Ну и кто бы стал возражать? А тем временем, вокруг меня словно все замерло и уплот-нилось, а потом я понял, почему это называется Большими звонами. С едва слышным скрипом зазвучал один колокол, потом, где-то по другую сторону второй. Их звук словно падал на зем-лю и растекался вокруг себя, заговорили те, которые были меньше, легче. Они не касались земли, они плыли, переплетались, и порождали звуки, совершенно невозможные. Невозмож-ные, потому что не было таких инструментов, которые можно было бы настроить одновремен-но по-разному, но заставить звучать, в унисон…, ну, не совсем в унисон, а так, что бы они лишь в некоторые моменты времени, растворялись друг в друге, являя на свет совершенно но-вый, небывалый, неизвестный слуху звук… Мне вдруг стало жарко… А звон все длился и длился и время растворилось в нем. Проплывали где-то, в недосягаемой высоте, никому не-нужные мгновения и минуты, а, наверное, могли бы и дни, и месяцы, и годы…

А потом, нет, точнее все еще продолжалось, но появилось и что-то новое, что-то поверх. Первое, что я заметил, подростки – смотреть на них, одновременно, было и страшно и любо-пытно – они не то, чтобы замерли, нет, они двигались, но движения эти были похожи…, я чуть было не рассмеялся, потому что вспомнил детский мультфильм, ну про Маугли, тот эпизод, где огромный удав Каа, расправляется с бандарлогами. Те же заторможенные, плавающие движения, те же жалкие гримасы, и сведенной судорогой страха, конечности.

Все…, нет, не все. Прямо в центре этого зоопарка, совершенно спокойно, сидела, и даже наигрывала что-то на гитаре девица, звуки продолжались, но чуть ушли в сторону, потому что я слышал, как незнакомая девица, довольно-таки точно воспроизводит мелодию перезвона, только совсем тихо, стараясь, по-видимому, не мешать остальным…

 Не смотри так на эту малолетку, — услышал я шепот, но этого предупреждения Лилии по-казалась недостаточно, рука, которая закрывала мне рот, прикрыла глаза.

 У нее неплохо получается, — я хотел объяснить свой интерес к ней, но меня не слушали…

 Все потом. Но сейчас ты мой…

И вот, все стало на свои места. Точнее… В общем, пока я, огорошенный этим невероят-ным впечатлением, словно потерялся, Лилия почти целиком завладела мной. И это не фигура речи, потому что это было настоящее пленение. Правда, очень сладкое пленение, из которого освобождаться вовсе и не хочется. Одна моя рука оказалась плотно зажата между ее грудью и моим собственным боком, а вторая, направляемая ее рукой, практически плавилась между ее крепеньких, но сейчас, нервно подрагивающих ног…

 Женя, у меня квартира здесь, совсем рядом, пойдем, иначе я с ума сойду.

 А это, ну удобно, — пробормотал я совершеннейшую глупость, слава Богу, ее попросту проигнорировали.

 Пойдем, я прошу, я очень прошу…, — хриплым, незнакомым голосом практически про-стонала она.

Надо ли говорить, что от таких вот предложений не отказываются. Естественно, что я пошел следом за ней. И, наверное, тоже не следует пояснять, что это была совершенно безум-ная дорога, несколько раз, не в силах просто идти, мы заскакивали в подворотни, чтобы сжать друг друга, почти удушить, в объятиях, и снова воскреснуть. Во время этих, вынужденных ос-тановок, я лишался пуговиц, чувствовал, как рвутся какие-то, не выдерживавшие напора нит-ки, а ее вещи, одна за другой перекочевывали в ее же дамскую сумочку или мои карманы. Ко-гда мы добрались до ее квартиры, она почти бредила, да и я был близок к помешательству. За-мок еще щелкал, а то немногое из одежды, что мешало нам, лежало на полу…

Было ближе к полуночи, когда сначала заворочался я, а потом и Лилия. Я чувствовал себя, одновременно и новорожденным, и разрушенным до самого основания. Впрочем, девуш-ка выглядела, не намного лучше… Простыня всколыхнулась, дернулась в разные стороны, словно в поисках выхода и из-под нее выглянула рука.

 Привет, ты как?

 Жив, как видишь, — рассмеялся, целуя куда-то в плечо.

 Ты молодец, — хихикнула она, — меня словно каток переехал.

 Это комплемент?

 Еще какой, комплимент…

Что ж, пришло время повозиться. Мы толкались, щипались, кусались до тех пор, пока все не случилось еще раз. Только этот раз был совсем другой, медленный, с замираниями, с торопливостью одного и умышленной медлительностью другого. Наконец, Лилия вскрикнула, вцепилась мне зубами мне в плечо, и завыла в голос. А потом просто вырубилась. Я довольный откинул простыню и прошел на кухню и закурил… За окном была глубокая ночь – возвра-щаться в гостиницу смысла не имело, да и дорогу назад, без помощи девушки, я бы искал до самого утра…

14.

Что не говори, а спать, даже в незнакомой, но все-таки домашней обстановке, намного лучше, нежели чем, даже в самой шикарной гостинице, как не ухаживай, как не обставляй ее, а казенный дом, так и останется казенным домом. Вот такие дела…

А Лилия, оказывается, была соня, а может быть, и правда, я ее так укатал… Впрочем это был не минус ей, а плюс мне. Поэтому, я быстренько пробежался по имевшимся у нее продук-там и решил, что этого вполне хватит, чтобы соорудить какой-нибудь легонький завтрак, тем более, что все необходимое оборудование присутствовало – тостер, электрический чайник, микроволновая печь… Пока все это доходило до нужной кондиции, я быстренько принял душ и привел себя в порядок… Полчаса, или минут сорок прошло, а я уже был готов… К чему, правда, я еще не знал, но тем не менее…

 Лилия, будешь спать до обеда или до завтрака, — поинтересовался я и коснулся плеча де-вушки.

Она что-то проворчала и перевернулась на другой бок, лицом ко мне… Между прочим, я давно заметил, помимо всяких разных делений, которые разделяют женщин, есть одно, кото-рое, лично для меня, имеет весомое значение – как женщина или девушка выглядит, после вот такой вот ночи. Конечно, это может и не иметь значения, но только в том случае, если дама просыпается раньше… Лилия выглядела хорошо – этакая спящая красавица окруженная твор-ческим, постельным беспорядком. Еще пять минут различных нежностей, встряхиваний, лег-ких поцелуев и едва заметного щекотания, и мне все-таки удалось разбудить ее…

 Ой, привет, ты уже поднялся?

 Не только, я даже приготовил перекусить – будешь?

 О-о-о, кофе в постель, — оживилась моя соня, — конечно буду…

Я принес импровизированный завтрак, поставил его на кровать, и мы быстренько, на пару, расправились с ним.

 Ну как, все в порядке, — спросил я, забирая поднос.

 Угу, в порядке, — отозвалась Лилия и потянулась, — Женя, давая я сейчас схожу в душ и мы еще разочек, а…

 А ты, оказывается, ненасытная, — рассмеялся я.

 А разве это плохо?

 Это замечательно…

 Тогда я сейчас…

Мы еще раз развлеклись, а потом я предложил выйти на улицу, погулять. Однако Лилия отклонила это предложение.

 Понимаешь, мне сегодня надо к маме сходить, а она у меня болтушка, наверняка, пока все новости не перескажет, не отпустит… Может быть, туда, ближе к вечеру встретимся, ты не против?

 О чем речь, конечно нет. Тем более, что у меня тоже есть дела, они, конечно, так себе, незначительные, но делать-то их все равно надо…

Посмеявшись и выпив еще по чашке чая, мы распрощались до вечера. Возле самой две-ри мне достался такой поцелуй, что если бы не дела, мы бы, непременно, вернулись бы в спальню…

У наших времен. Я имею ввиду, те самые, которые нам достались. Так вот, у этих вре-мен много недостатков, наверное, даже слишком много, однако, не замечать некоторые поло-жительные моменты – тоже будет несправедливо. Например, стало свободнее, да, ощутимее свободней, словно перестало давить на плечи что-то такое, непомерно тяжеленное. Это во всем ощущается, и в работе, и в искусстве, ну и в личной жизни конечно. Без давления этого, можно разогнуться, поднять голову, выпрямить шею, оглядеться… И, между прочим, есть ведь на что посмотреть…

Так я думал, когда неспешным шагом, сначала вышел на центральную улицу, а потом, по ней, поднялся до самой «Зари». Это была третья женщина администратор, которая встрети-ла меня в гостинице. Мы обменялись с ней приветствиями и пожеланиями всего самого наи-лучшего, перекинулись парой фраз о замечательных погодах, которые стоят нынче на улице, и вполне довольные, остались при своем, вполне даже положительном настроении.

Если честно, не было у меня никаких дел, ни больших, ни малых, но эта милая, госте-приимная девушка из-за меня оказывалась в затруднительном положении, а я не хотел этого допускать, а кроме того, мне и самому захотелось просто побыть одному. Просто передохнуть, просто полежать с закрытыми глазами, в одиночестве и погрустить… не знаю, откуда даже у меня необходимость, но после интимной близости, просто требуется мне такая вот, хотя бы на час, передышка. В такие минуты мне неважно, чем заниматься, можно смотреть телевизор, можно смотреть в окно, можно читать что-нибудь…

 Да, кстати, чем еще готова нас удивить небезызвестная, и все-таки, неизвестная нам дама, — очень даже к месту, вспомнил я о тетрадке этой странной девицы, с именем Крыса.

В такую минуту – а почему бы и нет?

«…край света, не абстрактное выражение, говорящее не о неком значительном рас-стоянии, а именно так, как сказано – край света. Это когда буквально в десяти шагах, видна немного расплывчатая, но это из-за неровной почвы, а так, весьма четкая линия, за которой света нет. Спросите, страшно ли – отвечу – нет. Спросите – а как тогда – опять отвечу – нормально. Я специально подходила, вплотную, приближала лицо прямо вот-вот, но как будто приблизиться к обратной стороне старинного зеркала. Что там? А как Вы думаете?!

Так что, далеко идти не надо, край вот он, почти всегда рядом, а почти, потому что, бывает иногда такое…, не знаю, как будет сказать правильно…, в общем, край света иногда вдруг растворяется в свете, ну, словно, черные чернила в воде, но проходит немного времени, и все возвращается на место. Зачем здесь край? Наверное, чтобы просто далеко не ходить, потому что, на краю света есть много всего хорошего, за чем всегда имеет смысл идти… Ну, слышали, наверное – да я за ним, хоть на край света. Так вот, пожалуйста, иди, догоняй, будь рядом, будь близко, будь…

Или – тот чудесный замок на краю света – все правильно. На краю, но только до края-то всего ничего… Ну понимаете, да, здесь можно дойти до счастья, если оно…

…прячась, осторожно, где лесочком, где кусточком, ходила к Хозяйке Воды. Просто сегодня такой день, когда она плачет, мешать ей я постеснялась, а послушать, как она поет свои плачи, страсть, как хотелось… Пришла, схоронилась и, почти, весь день около воды ее и провела. Навылась, наплакалась, и полегчало мне, но главное, я поняла, что могу прощать. Не всех, конечно, но для меня, важна была сама возможность подобного. Оказалось, что есть и такие, которых простить можно, наверное, даже нужно…

Или, ну это, если простить не можешь, по крайней мере, дай им слово. Это очень важно, дать возможность сказать свое слово, а там уж…

О Слове со мной говорил Он. Пришел, зыркнул глазищами, у меня душа прямо в пятки так и ухнула, а сама я не выдержала и уселась на задницу. Он меня поднял, повернул лицом к горам и заставил говорить. Я сказала – он спустился вниз, и принес мне пыль, которую, прямо перед моими глазами развеял на ветру. Снова развернул, и снова заставил говорить, а потом снова принес пыль… Я говорила – он приносил пыль. Я уже устала, и шатало меня, и в глазах у меня темнело, даже рвало меня… Повалилась я на землю и разрыдалась… И вдруг он перестал злиться на меня, даже нет, он меня пожалел, присел рядом, на землю, волосы мои пригладил, и заговорил, Господи, я бы прямо там, на краю обрыва этого, так и умерла бы, так сладко ныло сердце, так плавилась и переливалась душа…

Истинное, светлое прощение встречается, да и должно встречаться намного реже, чем любовь, или, скажем, ненависть. И каждый, каждый, кого я спросила, подтвердил мне это. Я хотела спросить Его, но он развернул меня лицом вперед, рука его выдвинулась вперед, словно пронзила меня, и указала на гору. Он сказал – смотри! Потом сказал – прощение есть только там! Ты потратишь всю жизнь, чтобы научиться прощать – тогда на само проще-ние времени уже не останется. И как с этим спорить? Впрочем, я и не собираюсь спорить – а с меня хватит просто знания о том, что прощение возможно, как дар…

Разговаривали об этом. Просто шли и разговаривали. Иногда случается, но обязатель-но по его правилам – тему задает он. Его тема сегодня – все тоже, самое прощение… Зна-чит, посчитал, что того мучительного разговора для меня было мало…

 Чувства – энергия. Ей легче изливаться в чистом своем виде, понимаешь?

 А, но причем здесь…

 Не перебивай. Переход одной энергии в другую – естественный природный процесс. Лю-бовь – ненависть, радость – горе…

 Да-да, понимаю.

 Не перебивай. Прощение, это гашение энергии. Принужденное, искусственное. А этот процесс он всегда идет с поглощением энергии…

 Не понимаю…

 Ты любишь человека. От тебя исходит энергия. Ты перестаешь любить и начинаешь не-навидеть – от тебя снова исходит энергия. Но вот возникает необходимость его про-стить, что тебе надо сделать?

 Ну, надо…

 Не перебивай. Надо погасить ненависть, трансформировать ее, принудить вновь поя-виться на свет любовь. Не в чистом виде, потому что это невозможно, а в виде некого уродца, который в сути и есть прощение…»

Черт возьми, какая бойкая девица! Жизнь живет – без году неделя, а уже учит. Это можно, это нельзя – это правильно, а это нет. Жалость, ей, видите ли, не по нраву, а между прочим, жалость – это самое, что ни на есть человеческое чувство. Любовь – от похоти, нена-висть – от ревности, а прощение, это от умения понять человека, проникнуться его чувствами, перебороть себя, может быть, испытать то же самое… Одно, впрочем, она верно сказала – про-щению надо учиться всю жизнь, а можно и еще точнее сказать – всей жизнью надо учиться. Так даже правильнее. Не бывает черно-белого мира! Он многоцветный, изначально много-цветный. А почему это так? Да потому, что большинство чувств, которые испытывает человек, они не чистого содержания, а как раз, половинные. В этом смысл человеческой жизни… Самая суть. Вот например, я люблю свою жену, это даже и не обсуждается. Но иногда, не часто, а именно иногда, она так себя ведет, что я начинаю ее ненавидеть. И даже не важно, какая на то существует причина. Но проходит время, и я прощаю ее. Или вот эта история, ну моя, с этой официанткой. Да если бы я точно не знал, что моя Александра, простит, это ничего для меня не значащее увлечение, разве я бы рискнул… Но моя – женщина умная, и отлично понимает, что мужчине иногда нужна просто женщина, да тем более, в такой вот ситуации, как моя. А что было бы, если прощения не существовало бы?!

Или дети, например, да-да, именно дети – они такое городят, что родители только за го-лову хватаются, и что – разве их выгоняют из дома?! Нет, не выгоняют, их прощают, а проща-ют, потому что они люди и от людей же произошли… Вот так-то… Я поднялся с кровати и от-правился готовить себе кофе. Между прочим, я расстроился. Да, так бывает, какая-нибудь ерунда, может испортить даже самый замечательный день… А дело, между тем, клонилось к обеду. Я решил, что пора перекусить, а заодно и вернуться на улицу…

Рассердила она меня – это правда – очень рассердила. В этом состоянии я пил кофе, в этом же состоянии я вышел на улицу, и чуть не столкнулся с какой-то женщиной. Пожилая да-ма, но в спортивном, синем в полоску костюме, и лицо у нее такое, волевое, но главное, ямочки на щечках. Как раз такие, как были у моей Эсмеральды… И все горести, и все мои печали, как рукой сняло… Я, кажется, даже улыбнулся…

15.

Ямочки на щеках – я сходил по ним с ума, за одну только возможность их увидеть, ка-кие только безумства я не вытворял… да, именно безумств, потому что только благодаря им, появлялась на щеках Эсмеральды эта совершенно непередаваемая улыбка, бывшая обязатель-ной спутницей этих ее ямочек… Да, какие-то поэты воспевали глаза и волосы, теперешние все больше поют о других прелестях, пониже и пообширнее, а вот если бы я был поэтом, я бы пи-сал стихи об этих самых ямочках… Впрочем, я кажется даже и писал…, жаль, конечно, что не-возможно вот так, сходу, вспомнить, а могло бы получиться весьма забавно…, небось и ей бы понравилось, да-да, обязательно понравилось бы…

И снова, как в первый день дохнула на меня своим специфическим, осенним запахом, грусть… Даже, не просто грусть, Грусть с большой буквы… А там где грусть, там иногда бы-вают странные…

 Черт возьми, действительно, а почему бы и нет, — вырвалось у меня.

Мысль, та самая мысль, которую навеяла осенняя грусть, была весьма простой в испол-нении. Надо было просто вспомнить, где располагалось общежитие театра. В конце концов, я в нем столько раз бывал, что просто должен был запомнить. Почти год ведь ходил туда, да еще каждый день…

 От площади только надо начинать, да именно от Театральной площади…

Тем более, что Театральная площадь – вот она. Правда, здесь следовало немного схит-рить. Я не стал переходить напротив кафе, где работала Лилия, я сделал это дальше, как раз напротив строения неизвестного назначения. Ничего особенно, просто иногда не следует сме-шивать вечное и временное… Под каким бы микроскопом не рассматривали прошлое. Чего бы в нем не выискивали – оно всегда оказывается чище. По сравнению с нашим, теперешнем, проживаемом нами теперь, настоящим…

А вот теперь, всякую лирику в сторону – теперь, главное, сосредоточиться… Я повер-нулся спиной к служебному входу, стараясь при этом, не очень привлекать к своим действиям внимание посторонних… Хотя, с другой стороны, будет ли ко мне кто-то присматриваться, или даже очень внимательно следить за мной – мне было все равно. А кроме того, пусть я и делал нечто странное, но законом-то оно было не запрещено, порядков установленных оно не нарушало…

Первые несколько шагов, как раз вдоль тыльной стены театра, получились, и первое, что я вспомнил, это окно гримерной Эсмеральды. Вон то, на втором этаже, потом была гри-мерная ее подруги, а потом была пожарная лестница, с нее пацаны старались заглядывать в комнаты к молоденьким артисткам… Я почувствовал, что слегка краснею, что ж, было, созна-юсь – не только пацаны… Но это было пару, может быть, тройку раз, пока не удалось выяс-нить точное положение комнаты Эсмеральды…Потом, правда, пожарную лестницу срезали, потом восстанавливали, потом опять, и так до бесконечности… В данный момент, лестница опять присутствовала…

 Вопрос – надолго ли, — весело хохотнул я.

Следующий поворот я прошел так, словно еще вчера, провожал Эсмеральду по этой са-мой дороге. Не вызвал никаких сомнений у меня и следующий поворот. Именно так, вот в эту арку и налево… Или направо…

 Вот черт, — было от чего заругаться, передо мной был перекресток, и вот именно его я вспомнил, потому что именно на нем, Эсмеральда выпускала мою руку и специально, на шаг, отставала, отлично зная, что я всегда сбивался на нем…, — налево или направо… На-право или налево…

В те времена, начал вспоминать я, было дерево. Рука моя невольно потянулась к затыл-ку, чтобы…

Это был такой смешной эпизод. Мы идем в очередной раз, Эсмеральда в очередной раз отстает, а я, рассказываю ей что-то, жестикулирую, и как обычно поворачиваю не туда. Эсме-ральда ждет меня какое-то время, а потом окликает – я резко оборачиваюсь, и как раз в это де-рево, головой и въезжаю – результат – шишка и просто непередаваемый хохот Эсмеральды. Помниться, я даже обиделся на нее немного, а она, отсмеявшись и отдышавшись, сказала мне тогда – ну, Женек, если ты и после этого не запомнишь поворот, ты – безнадежный болван… Помниться, смех на том самом месте, долго еще сопровождал нас…

 Это точно, — подтвердил я, продолжая тереть голову, — безнадежный болван…

Нет-нет, тогда, на том повороте я больше не ошибался, но тогда было дерево, а вот те-перь…, теперь дерева не было…

 Попробуем рассудить логически, — предложил я себе, — я всегда совершал одну и ту же ошибку, то есть, шел…

Я начал изображать эту картинку, прямо на улице. Вот я веду Эсмеральду, вот здесь она отстает, вот здесь я поворачиваю…

 Стоп! Нам надо направо, — я облегченно вздохнул, — все было не так уж и сложно…

Я прошел перекресток. Сделал несколько шагов и остановился. Кое-что здесь поменя-лось, точнее, не кое-что, а очень многое – это сбивало с толка, но с другой стороны, кое-что и осталось… Я вздохнул облегченно. Вон тот дом, старый, двухэтажный, красного кирпича, я помнил… мимо него я шел дальше, а вот на углу дома мы всегда останавливались… Иногда чтобы поцеловаться, потому что место здесь было относительно тихое, иногда Эсмеральда срывала вот с этого дерева несколько листочков. Я вспомнил, что уже через месяц, у нее все подходящие книжки были заполнены этими самыми, высушенными и ровными листочками. Когда наступал Новый года, она использовала часть из них вместе с елочными украшениями – получалось неожиданно красиво… А вон и лавочка, на ней мы иногда задерживались, просто так, потому что вид с этой лавочки чем-то нравился Эсмеральде… Вот я бы и сейчас задержал-ся на ней, но место было занято, сидя на лавочке, какая-то милая бабулевна присматривала за парой внуков-близняшек… Я прошел мимо, лишь поглядел на малышей, которые о чем-то оживленно разговаривали на своем, непонятном нам языке. Улыбнулся и пошел дальше, по-обещав себе:

 Потом, на обратном пути, я обязательно здесь задержусь…

Дальше дорога прерывалась, становилась тропинкой и уходила вниз – здесь все оста-лось как прежде… Даже несколько гусей, пасшихся на травке, поразительно напоминали тех, давнишних, бело-серых, норовивших пощипать непрошеных гостей… Я спустился по тропин-ке. И вот здесь, внизу, я неожиданно понял – я практически дошел до места. Общежитие театра было где-то, вот здесь… Я огляделся – все верно – где-то вот здесь, одно из тех, четырех зда-ний, стоявших ко мне боком…

 А что, — зашептал я, — неужели не может быть такого, что до сих пор это здание использу-ется…

Нет-нет, это была не надежда, не пожелание – конечно, нет. Кроме того, я очень надеял-ся, что жизнь Эсмеральды сложилась хорошо, что она счастлива… Мое же предположение ка-салось именно самого здания – ведь могло быть и такое, что сих пор, его использовали как об-щежитие, допустим, для молодых, только что приехавших артистов… А потом, потом, совсем на чуть-чуть, мелькнула у меня искорка сожаления, захотелось, но уверяю, всего на секундоч-ку, чтобы Лилия – ну, моя недавняя знакомая, была не официанткой в кафе, а той самой, моло-дой артисткой, проживающей вот в этом самом общежитии… Очень захотелось, слава Богу, что хоть ненадолго…

 Хватит, — начал я уговаривать самого себя, точнее свою память, которая, иногда высказы-вает такие вот, очень даже странные и неразумные желания, — хватит уже, ей Богу…

И как это иногда бывает со мной, наибольшим благом я счел именно компромисс. То есть, решил, просто пройтись мимо этих домов, почитать, что там, на вывесках, а потом вер-нуться, тем более, что уже совсем скоро, наступало время моего свидания с Лилией. Я закурил, и медленным шагом, скучающего, но любопытного человека, отправился обходить дома… С торца этого не было видно, а вот с фасада, ну, или с тыла, например, уже представлялась вся картина – эти дома брошены. Стекол в них не было, иногда, просто дыры, иногда какая-то се-ро-зеленая покоробившаяся, с подтеками ржавчины фанера, а иногда куски полусгнившей тряпки. А еще был запах…, ну, такой, неприятный запах, который свойственен брошенным жилым домам… На стене, рядом с центральным входом – это был третий дом с правого края – я обнаружил табличку. Мне потребовалось минут десять, ну и плюс вся моя фантазия, чтобы прочитать только одно слово – «Общежитие…». Все. Можно было возвращаться. Еще одна страница моих воспоминаний была закрыта, и закрыта навсегда…

16.

Я понял, что четкое планирование встреч с Лилией – дело неблагодарное. Сегодня, на-пример, я думал про себя, что неплохо было бы прогуляться. Но стоило мне появиться на по-роге квартиры девушки, как она мгновенно затащила меня в кровать, и следующие пару часов нам было просто не до прогулок. Да и не до чего другого, тоже…

 Все, — откинувшись на спину, почти простонала Лилия, — мне надо чуть-чуть передох-нуть…

 Согласен, — кивнул я.

 Тебе понравилось, — поворачиваясь ко мне, и зарываясь под бок, поинтересовалась она.

 Ты еще спрашиваешь, очень даже…

 А вот, самое последнее, это как было?

 А это было, вообще – фантастика…

 Это потому, что у меня там, какая-то ошибочка в устройстве, — хихикнув, сообщила Ли-лия, — очень такая полезная ошибочка, правда, да…

 Правда, — согласился я, повернулся лицом, обнял ее и уткнулся лицом куда-то в ее жаркое тело…

 Ты устал, Женечка, отдыхай…, — прошептала она, устраиваясь, и накрывая нас обоих, легким покрывалом…

Было не раньше трех часов ночи, когда я, сквозь сон почувствовал, что Лилия пытается выбраться из постели.

 Лилия, ты чего?

 Проснулась, вот и не знаю…, — она не договорила, а быстренько перебирая ногами, дви-нулась в туалет, и продолжила уже оттуда, — выспалась уже и вот не знаю, чем заняться…

 Иди ко мне…

 Нет, еще рано, надо передохнуть, а то я боюсь так и умру, голяком, да еще в какой-нибудь, замысловатой позе…

 Думаешь, это самый плохой вариант, — улыбнулся я, наблюдая за тем, как из раскрытой настежь комнаты, появляются и исчезают аппетитные и соблазнительные части тела де-вушки…

 Ты подсматриваешь?

 Да, конечно, — подтвердил догадку Лилии, что принадлежу к числу весьма любопытных, — а ты против?

 Да, конечно, — расхохоталась моя собеседница, и на мгновение всунулась целиком из ком-наты, — стесняюсь.

Это была хорошая шутка, и я, с удовольствием подтвердил это своим смехом.

 Хочешь, иди ко мне, вместе помоемся, — предложила Лилия, но тут же отозвала свое предложение, — нет-нет, не надо. Мы пока решили передохнуть…

 Будем спать?

 Нет. Спать я не хочу… Женя, а пойдем, погуляем…

 Пойдем, — легко согласился я.

 Между прочим, завтра, а точнее, уже сегодня, последний день лета.

 Неужели?!

 Именно, — подтвердила Лилия, — так что, нам надо обязательно успеть погулять летней ночью этого года. Теперь, закрывай глаза, я иду в комнату. Дальше, пока я привожу себя порядок, ты – принимаешь душ, и мы вместе идем гулять в эту замечательную летнюю ночь.

 Хорошо, конечно…

Все так и было сделано, за исключением того, что ни отворачиваться, ни закрывать гла-за я не стал – просто смотрел, как постепенно, деталь за деталью, одежда скрывает от моего взгляда какой-то необыкновенный свет ее тела…

17.

Всякий город, ночью – это другой город. В нем все не так, как в дневном городе. Абсо-лютно все. И дома, и улицы, но самое главное, люди… Вот нельзя сказать, что ночью люди становятся хуже, нет, это как-то однобоко получается. А вот то, что они становятся, как бы меньше, словно сжимаются без света, как те цветы, что закрываются на ночь…, так, наверное, сказать можно…

Вот и мы с Лилией уменьшились. Уменьшились сами, и уменьшили расстояние между нами. Теперь мы шли в обнимку. Сначала, пока выбирались с темных и невысоких улочек рай-она, где жила Лилия, но и когда выбрались под освещение центральной улицы, увеличивать расстояние не пожелали. Во-первых, так было удобнее, потому что количество людей на цен-тральной улице было по-прежнему, до удивления велико. Те же самые туристы, по-видимому, отоспавшись в период сумерек, вернулись на улицы. И снова щелкали камеры, тихо, но назой-ливо работали средства видеозаписи, и то тут, то там раздавались громкие, чаще всего ино-странные слова… А во-вторых, идти в обнимку было приятнее…

Мы шли дальше, и снова, уже в который раз прошли мимо театральной площади. Это было странно, но именно этот кусок улицы был совершенно лишен освещения. Получалось этакое темное пятно в светлом полотне улицы, как залитая скатерть…

 Странно, что здесь нет освещения, — сказал я указывая на рукой на названной место.

 Ерунда, — спокойно отозвалась Лилия, — скоро будет. Год начнется – будет…

 До нового года еще жить и жить, — не согласился я, чем вызвал смех спутницы.

 Смешной ты ,Женечка, я говорила не про Новый год, я говорила про новый учебный год. Знаешь разницу?

 Да, но причем здесь школа?

 Во-первых, не только школы, но и училища, и техникумы, и всякое такое прочее…

 Все равно, не понял, — признался я.

 Женя, а тебе это надо, — поинтересовалась Лилия, и пока я размышлял над тем, надо мне это или нет, девушка шагнула ко мне и буквально впилась в губы.

Сначала это было немного больно, потом появилась приятность, а потом они вовсе по-менялись местами.

 Знаешь, — Лилия оторвалась от меня и пару раз вздохнула, словно перед этим ныряла ку-да-то глубоко-глубоко, — знаешь, Женя, у тебя кровь совсем не соленая…

 Да?

 Да, — кивнула девушка, — она даже какая-то сладкая…

 Ну, знаешь, тебе, как вампирше со стажем, я поверю на слово, — рассмеялся я.

 Уф-ф, — Лилии шутка понравилась, и она звонко расхохоталась, — так звонко, что на нее начали оглядываться.

 Хочешь перекусить, — предложил я.

 Нет, не очень, ну если что-нибудь, — протараторила Лилия, взглянула на меня и фыркнула от смеха, — смешно получилось.

 Смешно. Пойдем?

 Пойдем.

 Куда? Хочешь в какое-нибудь особенное место, или подойдет первое попавшееся?

 Любое, но только чтобы оно было с верандой…

Я готов был отправиться искать, но Лилия потянула меня назад, к театральной площа-ди…

 Ты чего?

 Иди за мной, — скомандовала спутница.

Лилия полушепотом поведала мне, что по другую сторону Театральной площади, на втором этаже одного старинного здания, имелась маленькая кофейня…

 Там такое местечко…, думаю, тебе понравится.

 Я что-то не припоминаю…

 А я и вовсе не знала, хотя и живу в этом городе, только недавно разведала…

 Очень интересно, расскажи, — попросил я.

 Да что там рассказывать – все сам увидишь, мы почти пришли. Ты только ничего не го-вори, я сама…

 Я что-то не понял.

 Ну, это такое место, оно как бы, закрытое, только для своих. Никаких иностранцев, ника-ких приезжих.

 Очень интересно…

 Правда-правда, там интересно, — не уловив в моем голосе сарказма, поторопилась под-твердить Лилия.

Вход прямо из сквера, в неприметный подъезд, темная лестница, старинного здания, хо-тя, если бы не запах, присущий старым домам, ничего не рассмотреть. Под ногами стертые ступени, а сбоку деревянные перила, правда, очень приятные на ощупь… И совсем непонятно, как можно ориентироваться в этой кромешной тьме, хорошо еще, у меня нет клаустрофобии. Сплошная темнота, остается идти туда, куда ведут, взявши за руку… В дверь – значит в дверь, поворот, о котором, шепотом меня предупредила спутница – значит, я поворачиваю. Еще одна небольшая лесенка – я согласен, вариантов-то все равно нет.

А потом, сразу и неожиданно и свет, и приятная музыка, и официант и столик…

Странно, как иногда, могут исполниться сразу несколько совершенно разных желаний. Мы хотели перекусить – вот, пожалуйста, я назвал определенное место – и кофейня оказалась, практически, идеально расположенной, моей спутнице потребовалась ночная веранда – пожа-луйста. Верандой для кофейни служила часть крыши здания. Нам захотелось звездного, ночно-го неба… И вот уже нет потолочного освещения, а взамен, на каждом занятом столике, в со-лидной, тяжелой плошке плавало несколько свечей…

 А здесь шикарно, — поделился я с Лилией своими впечатлениями.

 Я же говорю – секретное место, наклонившись, зашептала мне спутница, — случайным людям сюда хода нет.

 Почему, — так же, на шепот, перешел и я, все еще не понимая, то ли это очередная шутка девушки, то ли она говорит серьезно.

 Когда-то, здесь собирались любители картежной игры. На деньги, на очень большие деньги. Преферансисты и все такое прочее. Ты играешь в преферанс?

 Ну, только со своими, бывает иногда…

 Вот, а здесь играли на машины, квартиры, любовниц, жен… Представляешь?!

 И что, милиция их…

 Женя, ты меня удивляешь, какая может быть милиция, если начальник был одним из са-мых заядлый игроков…

 Ого, тогда понятно.

 Но это ладно, самое интересное здесь в другом. Мы сюда ночью пришли, в темноте, по-этому ты не обратил внимания, но вот если бы ты шел днем, уверяю тебя, никакой веран-ды, никакой кофейни ты бы, не увидел.

 То есть?

 Она так сделана, что с улицы ничего не видно. Просто старинное здание и все… А еще, об этом месте рассказывали необыкновенные, страшные вещи… Рассказывали об убий-ствах, самоубийствах, ну и про другое тоже…

 Но хоть сейчас-то, здесь порядок?

 Не знаю, — пожала плечами Лилия, — я знаю это место, потому что здесь работает пова-решка знакомая. Это она мне все это рассказала, и первый раз сюда привела…

 Хочешь сказать, что тебя здесь знают в лицо? — честно говоря, я был удивлен.

 Нет, — качнула головой девушка, — я просто назвала имя знакомой, и меня пропустили.

 Однако…, просто шпионская сага какая-то.

 Чего?

 Я пошутил.

Принесли заказ и еще пару свечей. Поблескивали в свете свечей идеально начищенные столовые приборы, этот же свет отражался в глубине кофейных чашек. Откуда-то, но из-за су-мерек в помещении невозможно было определить, откуда именно, слышалась тихая музыка. Ее было хорошо слышно, но для того чтобы общаться, повышать голос, необходимости не было.

 Может быть, нам следует поужинать, — наклонившись ко мне, предложила Лилия.

 Хочешь есть?

 Да, немного.

 Хорошо, конечно, заказывай…

И снова бесшумно появился официант, какое-то время обсуждал с девушкой меню, а потом обратился ко мне, но я просто удвоил заказ.

 Женя, я пойду, схожу туда…

 Хорошо, — улыбнулся я, — я никуда без тебя не уйду.

 Я проверю, — ответила мне в тон Лилия и покачивая бедрами скрылась в полумраке…

Я остался один. Это было странное чувство, я точно знал, что в зале, кроме нашего, за-нято еще несколько столиков, но помещение было решено таким образом, что я не видел этих людей, а полумрак скрывал еще и стены помещения. Я немного сместился в сторону, так, что бы можно было видеть площадь. Наверное, на улице чуть посветлело, потому что теперь пло-щадь было не просто темным пятном, а всего лишь кусочком улицы, на которую, просто, пада-ло мало света. Площадь была пуста – ничего интересного, я уже хотел увести взгляд в сторону, но вдруг заметил, что на площади кто-то есть. Я даже хотел подняться и подойти к резной ог-радке веранды, но из полутьмы вынырнула Лилия и направилась ко мне…

 Заказ еще не принесли?

 Нет.

Девушка внимательно посмотрела на меня.

 Что-то случилось?

 Нет-нет, — качнул я головой, — просто, показалось…

 А что показалось? — девушка пододвинулась поближе.

 Мне показалось, что там, на площади, кто-то есть.

 Что, прямо сейчас? — Лилия быстро оглянулась.

 Да, там три площадки между ступенями, на второй…

 Не знаю, не уверена, но мне кажется, что это, просто тень…

 Но она шевелилась, — усомнился я.

 Да ладно тебе, — вдруг хихикнула девушка, — это, всего лишь, тень облака…

 Фу ты, черт, а я уже подумал…

А вот подоспел и заказ… Хорошая, хотя, пожалуй, даже очень хорошая кухня, преду-предительные, но ненавязчивые официанты, которые появлялись только в тот момент, когда без них нельзя было обойтись. Живая, как принято говорить теперь, музыка…

Я не мог, просто так есть, я отдавал должное, не только еде, но и обстановке, точнее, всему, что меня окружало. Здесь, действительно, было необычно…, а вот Лилия просто ела. Она была голодна, поэтому, просто работала ножом и вилкой, а когда этого было недостаточ-но, то и просто рукой. Я был еще на полпути к десерту, а она уже приноровилась таскать ку-сочки с моей тарелки…

 Хочешь, я еще закажу, — предложил я.

 Нет, с твоей тарелки вкуснее, — улыбнулась она.

 Как скажешь, — что ж, в том, что она делала, тоже было что-то волнующее, пожалуй, даже соблазнительное…

 Женя, я сыта, — наконец, то есть, после второй чашки кофе призналась она.

 Отлично, пойдем?

 Да, наверное, уже пора…

Мы вышли из зала, миновали комнатку, потом еще какой-то коридорчик, а потом…, даже и не знаю, как можно назвать эту должность современным языком, короче, человек со старинным или сделанным под старину, канделябром освещал те несколько ступеней, которые отделяли нас от уличной брусчатки…

Лилия зацепилась за мой локоть и слегка повисла на нем. И если вина, которое мы употребили, мне было в самый раз, то моя спутница, явно приняла лишнего. Свежий, прият-ный ветерок, проветривал голову, изгонял алкогольные пары, и в тоже время пьянил сам, не известно, откуда принесенным, запахом свежей, только что, скошенной травы. А еще пахло речной водой и какими-то цветами, которые следует срывать прямо с воды. Все, в том числе и рассеивающиеся сумерки, просто молили о продолжении прогулки, и даже позволяли предпо-ложить, что если прогулка затянется, то мы получали шанс встретить рассвет, где-нибудь на улочках этого старинного, истинно русского городка…

Я почувствовал, как меня резко повело в сторону, но не спиртное было тому виной, по-ка я размышлял и наслаждался природой, командование взяла на себя моя спутница. Я сориен-тировался на местности и спросил:

 Хочешь погулять?

 Нет, просто мне кажется, что до гостиницы ближе, чем до моего дома…

Я еще раз оглянулся.

 Ну да, где-то, на остановку, наверное…

 Тогда идем в гостиницу.

 Хорошо, согласился я, только вопрос – администратор или там, дежурная по этажу, не будет возражать?

 Женечка, ты живешь прошлым. Даже здесь уже никто не задает лишние вопросы совер-шеннолетним…

 А ты такая старая, — рассмеялся я, а моя совершеннолетняя подруга практически зашлась в хохоте, но уже через мгновение пожалела об этом. А я даже и не сразу сообразил, о чем идет речь, пока Лилия не схватила меня и не оттащила чуть в сторону от проезжей час-ти…

 Лилия, что случилось?

Девушка ответила мне ужасно вульгарным, но сладким поцелуем, а потом, пока я опять пытался уловить смысл происходящих вокруг меня изменений, узнал сразу две новости.

 Дай мне руку – я повиновался, даже хотел поднять ее, но там, наверху, она никому не была нужна. Ее место было ниже…

 Только не говори, что ты потеряла трусики, — я попытался скрыть за шутливым удивлени-ем, хотя бы часть своей растерянности…

 Я их не теряла, я их забыла, дома, рядом с зеркалом…

 Черт, Лилия…, — я сообразил, и теперь и первое и второе слово приобрели совершенно другой оттенок, — ты хочешь сказать, что все это время…

 Прости, так получилось…

Она играла в вину, играла в растерянность, играла в скромность, и мне нравилась эта игра.

 Все время?

 Да, и знаешь, — Лилия приблизилась ко мне вплотную, погружая меня в атмосферу горя-чего женского тела с ароматом вина, — мне было так удобно…

 Черт, Лилия, — я прижал ее чуть сильнее…

 Нет, Женя, — пискнула девушка и высвободилась.

 Что такое? — я немного отступил.

 Я ужасно хочу писать, и уверена, что даже до гостиницы дойти не успею…

 Но…

 Тихо, я быстренько, просто немного загороди меня…

Жаль, что я никогда не занимался написанием рассказов с налетом эротического арома-та – такой сюжет мог бы стать… Я стоял и все слышал…

 Я готова, — услышал я шепот Лилии, — теперь, если хочешь, я могу гулять, хоть до рассве-та…

Наше движение в сторону гостиницы, сильно напоминало дорогу домой, к Лилии. Только теперь, я сходил с ума от желания. Я затаскивал ее во все, попавшиеся нам на пути ук-ромные места. Я тискал ее тело и ласкал одновременно. Я был готов, одновременно, нести ее на руках, и удушить в объятиях. Дурман в голове, а сознание покачивается на самом краю сладчайшей бездны…

Бледным, почти лишенным цветов, кадром, промелькнули холл гостиницы, лицо адми-нистратора, фигура дежурной по этажу, вспышка высветила дверь моего номера и ключ в моей руке – все остальное сознание удержать уже не могло…

18.

Проснуться я смог, только после полудня. Нет-нет, проснуться – это просто открыть глаза, а вот стать с постели, или скажем, пройтись по номеру… мне это показалось просто не-возможным… Более того, думается, что теперь я имел представление о том, что ощущает не-счастный, попавший под паровой молот или под каток. Не было привычной легкости, не было легкомысленной пустоты в голове, но самое главное, не было сил. Мне захотелось проверить, а на что же, собственно говоря, сил у меня все-таки хватит. Пошевелить пальцами…, чуть при-подняться на постели…, ну и сказать пару слов:

 Лилия, ты здесь?

Девушка высунулась из приоткрытой двери ванной комнаты и внимательно посмотрела на меня.

 Лилия, сможешь принести воды, а то я что-то…

 Не напрягайся, я сейчас…

Послышалось журчание воды, а минуту спустя, со стаканом воды, в моей рубашке, на голое тело, появилась Лилия.

 Выглядишь неплохо. Я в первый момент подумала, что ты не проснешься…

 Я и сам сомневался, смогу ли, — признался я.

Лилия подала мне воды, и даже какое-то время поддерживала стакан.

 Еще.

Еще. И еще, если быть точным. Вот она, великая сила вода. Она словно действительно была живой. Я почувствовал, как возвращаются силы. На много их может быть, и не хватило бы, но, по крайней мере, на то, чтобы поднять, сходить в туалет, умыться и даже принять некое подобие холодного душа – сил хватило. В данной ситуации, это было сродни, не меньше, чем подвигу…

 Оживаешь, — прокомментировала Лилия, периодически посматривая на меня.

 Оживаю, но как-то по частям… Что-то мы вчера такое…

 Вчера было вчера.

 Ты это о чем?

 Да о том, придется весь день провести лежа. Будем отсыпаться. Я девчонкам на работу уже позвонила, сказала, что заболела…

 Тебе тоже нехорошо, — я присел на постель.

Девушка не стала отвечать. Просто переместилась от окна в глубину комнаты, я же только сейчас заметил, что ходит она осторожно, и периодически кривиться, как от боли.

 Что, все так плохо, — я почувствовал себя виноватым перед ней.

 Я вниз сходила, прикупила нам кое-чего, так сказать, на первое время. Извини, что на-шла…

 Да ладно тебе, — я хотел посадить Лилию рядом с собой, но она не позволила даже при-коснуться к себе, — Лилия, я просто помочь хотел. Хочешь, я тебе кофе сварю?

 Потом, сейчас я просто хочу лечь…

 Спать хочешь?

 Нет, сил нету, просто хочу лежать и не двигаться… Да, кстати, я сменила постельное бе-лье. Просто стащила с соседней кровати.

 Ничего страшного, разберемся…

Вот теперь и я начал понимать, о каком состоянии говорила моя подружка. Силы мои были как волна, пять минут назад они нахлынули, но вот теперь, волна, похоже, опять откаты-валась… У меня даже в голове на мгновение помутилось…

 Ого, — я поторопился опереться руками на постель.

 А я о чем говорила. Там, в холодильнике полно сока. Давай пить.

 Тут где-то были стаканы…

 Оставь. Пачки с трубочкой. Так проще.

Я достал две пачки практически ледяного сока, одну пачку подал Лилии, вторую взял себе.

 Что же теперь делать? Что, будем просто лежать и приходить в себя…, — спросил я у де-вушки.

 У нас есть варианты?

 Можно телевизор…

 К черту!

 Ладно, как скажешь, — и тут я вспомнил, — слушай, Лилия, а хочешь, я тебе почитаю?

 Что? — Лилия одарила меня взглядом, в котором явное сомнение в моих умственных спо-собностях

 Я просто предложил, почитать вслух… у меня тут есть одно, вроде как произведение…

 Ты что, писатель? — девушка взглянула на меня, но на этот раз взгляд был какой-то по-дозрительный, а может, брезгливый, честно говоря, мне было не тонкостей.

 Нет. Просто у меня, совершенно случайно, оказалось…, я даже не знаю, что это такое. Толи дневник, толи какие-то записки, а может быть, черновик какой-нибудь повести…

 Про секс там есть?

 Я не все прочитал, но мне не попадалось, — я был растерян, я не понимал, то ли девушке действительно плохо, то ли она притворяется, чтобы разозлить меня…

 Ладно, давай, попробуй.

 Договорились. А если не понравиться, мы с этим делом завязываем, и пытаемся приду-мать что-нибудь еще… Хорошо?

 Доставай еще пару пачек сока, ложись рядом…, курить можно?

 Конечно, хоть в постели.

 Именно это я и имела ввиду. И предупреждаю, даже если просто дыхнешь на меня – ра-зозлюсь как сумасшедшая. Понял?

 Да ладно тебе, у меня и в мыслях нет. Да и сил тоже. Ты же сама видишь, в каком я со-стоянии?

 Ладно, это я так…, в общем, я верю…

«Они не хотят говорить об этом.

У меня даже мелькнула мысль, что они такие, что ничего не знают о ней. Я даже ис-пугалась, решила, что ее нет, но они указали на Хозяйку воды.

 Тебе к ней.

 Почему?

 Ты и она, не мы – понятно?

 Женщины, — догадалась я, наконец.

 Да.

 Разве есть разница?

 Воду ты пьешь, а хлеб ты ешь… Так?

 Да.

 У воды один вкус, у хлеба другой, а есть еще и воздух. И он ни то, ни другое, он – третье… Так и здесь. Мы – разные, значит и она должна быть…

И я пошла на реку… Раньше, то есть еще не здесь, я видела ее только на фотографиях. А фото, что оно может показать? Да и какие это были фотографии, так, сделанные по слу-чаю или от скуки. А здесь…, здесь вот так, подойти, поговорить…, нет, я стеснялась…. Да и не так это просто, добиться от них разговора… Они ведь до сих пор, как бы в игре. Это не я такое выражение придумала, это они сами так о себе говорят…

Простоволосая, платье на ней мешковатое и венок. Тоже, простенький, словно она плела его, что бы по воде пустить, а потом передумала, решила, что будет лучше, если его…

 Ты, пришла все-таки, а я все думала, когда да когда…

 А ты знала, что я приду?

 Конечно. Нас здесь с тобой двое, нам судьба велит дружить…

 А можно?

 А почему же нет-то? Только ты ведь с вопросом шла ко мне…, говори.

 Скажи, она есть?

 Да.

 И что, она действительно разная, как Он говорил?

 Да.

 А у меня будет?

 Я разве гадалка…

 Но ты ведь знаешь…

 Знаю.

 Так скажи, пожалуйста. Можешь даже имя не говорить, или где, или когда. Мне про-сто знать надо, будет она или нет.

 Послушай, подружка…, только ты ко мне иди, сюда поближе. Можешь на камешек, а хочешь, вон дерево сваленное, а хочешь ко мне, рядом с водой…

 Я – рядом. Ладно…

 Ладно. Так вот, слушай, я и, правда, все это знаю. И не только это, я каждый твой день знаю, от утра раннего, и прямо через весь день, и до самого позднего вечера. Да что там говорить, я даже сны твои наизусть знаю.

 Тогда…

 Нет, подружка. Послушай меня. Вот скажу я тебе – да – ты и поверишь первому встречному, тогда ведь тебе и имя надо будет говорить, и место. Скажу, то есть, вы-нуждена буду сказать, знаешь, но тогда…

 А что, тогда будет не так?

 Так в том-то все и дело – не будет. Не будет того, что должно было быть. Той радо-сти не будет, того ощущения полета не будет – самого главного не будет – чуда. Пони-маешь?

 Понимаю, извини… Просто иногда так хочется знать… Извини…

 Ну и куда ты?

 Не знаю. Просто… пойду…

 А еще посидеть со мной не хочешь, сейчас, между прочим, будет тучка и из нее пойдет замечательный дождичек.

 А можно?

 Чудная ты, право, конечно…»

Я отложил тетрадь в сторону и посмотрел на Лилию.

 По-моему, тягомотина какая-то. Говорят, говорят, а о чем не понятно…

 Чего тебе не понятно. Все ясно, как Божий день. Девка эта, про любовь спрашивала. А там у нее вокруг одни мужики. Но, кстати говоря, нормальные мужики. Мозги ей пудрить не стали, а отправили к тетке. Она там единственная, и я так поняла, она на каком-то осо-бом у них положении. А потом, деваха эта спросила…

 Это я все прочитал, — осторожно уточнил я у девушки.

 Ну, а я тебе о чем говорю!

 То есть, можно продолжать?

 Конечно, классная, между прочим, вещь. Подай еще соку и читай дальше. Кстати, у тебя хорошо получается… Наклонись, я тебя поцелую… А теперь руку с сиськи убери и читай дальше.

«Белый здесь только один.

Она…, а она, скорее,… светлая. Да, конечно – печаль моя светла…это и правда, ей это подходит.

А вот этот – я его тоже сразу узнала – он черный. Только это такая чернота, она… от нее не страшно, потому что это от дороги. Ну, он в дороге постоянно… это как пыль, только здесь она не серая, а черная… Вот и остается на нем. Я когда совсем маленькая была, я его именно таким представляла… Невысокий коренастый, загорелый…, и вперед. Всегда, только вперед…

А еще… Но это, уже совсем непросто. Всегда вперед – это время. Остановить – нель-зя, повернуть вспять – нельзя. Невозможно. Поэтому он и не возвращается. Может быть, он и хотел бы, но он – время. Колеса его машин, его мотоциклов, они словно шестеренки в часах – помогают времени двигаться вперед… Не понятно, да, но я не знаю, как сказать иначе. Я вот сама – понимаю, а объяснять – это не ко мне.

Вот и сейчас, я вижу, как Он садиться в седло мотоцикла, оглядывается куда-то по-верх меня, взмах рукой и вперед. Опять вперед, всегда вперед… И всегда Его ищешь, но и все-гда находишь, это не то, что… А здесь Его всегда можно найти, или даже просто позвать, и Он придет, или приедет, но всегда с Востока…

Есть селения, а в них есть другие люди, другие, то есть как я. Ну, вот Он или Она, то есть Они все, они здесь… Ну вот, опять, я не могу объяснить, как нельзя объяснить, зачем ветер, зачем вода, зачем время. Как мы используем воду, или солнце, или ветер – это неслож-но, для одного, для другого, для третьего, а вот зачем они… Нет, не могу. А может быть, и не надо этого объяснять. Просто не надо и все…

Ведь не все надо объяснять, просто есть вещи, предметы, явления, которые делают жизнь именно такой, какая она есть. Не жизнь конкретного человека, в конкретном времени и конкретном месте, а жизнь вообще… Это такая религия, вера… Не Бог, а именно вера…

Ого, сколько я тут наговорила! Даже и не думала, что я могу об этом говорить, я ведь все больше молча, да руками, а вот оказывается, надо… Они ведь со мной говорят, значит и я…

А еще, они меня почему-то в селения не пускают. Говорят, что рано, говорят, что по-ка мне там делать нечего. Не запрещают, а отговаривают, ну словно, жалеют что ли, а Она так и вовсе, голову мою в ладони, к груди прижмет и тихо так:

 Слышишь?

 Да, сердце бьется

 Просто бьется?

 Ну, да.

 А оно должно говорить, из стука этого должен рождаться смысл. Тогда, только то-гда…

А руки ее, меня по голове поглаживают, по плечам, и не хочется поднимать голову, не хочется уходить…, но всегда приходит тот, Кто говорит, что время пришло, что уже надо, что уже ждут…»

Я сделал паузу. Во-первых, закончился сок, во-вторых, надо было сходить кое-куда, ну и в-третьих, почудился мне какой-то непонятный, какого раньше не было, звук. Мелькнула у меня мысль, что Лилия, под это самое мое чтение просто-напросто уснула. Ну, как в детстве засыпал сын, когда я ему сказку про Колобка читал… Я хотел осторожно повернуться, ну что-бы не потревожить, если вдруг случилось, но закончить маневр мне повернуться до конца мне не дали. То есть Лилия уперлась в плечо…

 Не оборачивайся, — потребовала девушка.

 Что-нибудь случилось, — выполняя требование, не оборачиваясь, поинтересовался я.

 Ничего, но я не хочу, чтобы ты этого видел.

 Хорошо, — я легко согласился с этим ее требованием. Ну, не было у меня ни желания, ни сил вступить в споры…

 А ты чего хотел-то?

 Сока принести, в туалет сходить…

 Я сейчас накроюсь, а потом пойдешь.

 Ладно, я подожду…

За спиной послышалась какая-то возня и пыхтение. Потом на секунду стихло, потом опять повторилось, но на этот раз все закончилось быстрее.

 Можешь идти. А на обратном пути, прихвати мне пачку…

 Хорошо…

Ну что я могу сказать – силы возвращались. Медленно, не очень уверенно, но возвра-щались. По-прежнему, немного мутило, а кроме того, болевых ощущений стало намного больше, но в данном, конкретном случае, это скорее радовало, чем наоборот. Правда, некото-рые из них были, ужасно болезненными… Я ополоснул руки, побрызгал водой на лицо и вер-нулся в комнату. Достал сок для Лилии, а сам решил, что уже наступило время перекурить…

 Устал?

 Пожалуй, да.

 Хочешь передохнуть?

 Да уж, прилег бы, — согласился я, — глаза что-то слипаются, в сон клонит…

 Поняла-поняла. Докуришь и можешь укладываться.

 А ты?

 А что я, — удивилась девушка, — я пока подняться не в силах. Так что, тебе придется тер-петь меня еще несколько часов…

 Лилия, ну зачем ты так? Я просто сказал, что хочу отдохнуть, все, только это…

 Ладно-ладно, я поняла, — тон девушки пошел на убыль, а в конце фразы явно проступили все те же нотки усталости и раздражения…, — но и ты пойми, я никак не могу войти в норму… А ты, ты укладывайся рядом… Только это, Женя, меня не трогай. Просто, не прикасайся и все…

 Собственно говоря, я могу просто на другой кровати лечь, — а что, разве я не имел право хоть на маленькую, но обидку?

 Перестань, черт возьми. Я с тобой не в «дам – не дам» играю. У меня болит все! Мне да-же под простыней тяжело!

 Я тебя не трону. Обещаю. Понял я – не дурак…, ты только успокойся…

Я докурил сигарету, затушил, и осторожно, нет, на самом деле осторожно, чтобы лиш-ний раз не беспокоить подругу, лег рядом. На этот раз сон был более ко мне благосклонен, я наконец-то смог заснуть…

Продолжение здесь

Опубликовано 01 мая 2011 в 20:20. В рубриках: Полные тексты 2. Вы можете следить за ответами к этой записи через RSS 2.0. Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.