Глаза змеи

…Олеся плыла в узкой, длиной лодке по озеру затянутому пеленой плотного, густого тумана. Первое время она пыталась рассмотреть, что за тени, двигались там, за пеленой, но тени так и остались тенями. А лодка все скользила, и что бы время вокруг нее текло не просто так, Олеся рассматривала необыкновенные, огромные цветы, листья которых лежали на воде большими плавучими островками. Было в них что-то сказочно-притягательное. Когда лодка подходила к какому-нибудь листу вплотную, Олеся брызгала на него водой и смотрела, как капли скатываются по прожилкам.

А еще она все время прислушивалась. Где-то, опять же, за туманом, ее постоянно сопровождал едва слышный перезвон. Когда он становился громче – Олеся замирала, пытаясь понять, откуда плывут звуки – девочке очень хотелось посмотреть на то, что может издавать эти нежные звуки. А лодка плыла, не останавливаясь по какому-то своему маршруту. Все было так медленно, что несколько раз Олеся понимала, что может заснуть – тогда приходилась зачерпывать воду за бортом и умываться прохладно забортной водой…

Но вот движение лодки ускорилось, и вскоре она причалила к небольшому островку, на котором кроме резной, почти воздушной беседки, ничего не было. Посыпанная белым песком тропинка шла прямо от ступеней пристани к ступеням беседки. Выложенный мягкими матами пол, множество маленьких вышитых подушечек, а прямо посередине низенькая скамеечка и стол, чуть возвышающийся над этой скамеечкой. Олеся не стала садится на скамью, а приспособилась на подушечках около стола, откуда-то изнутри к ней пришло знание того, что должно сейчас произойти. Словно из воздуха появилась женская фигура. Вся она была закрыта легкой тканью, даже лицо было невозможно рассмотреть…

Женщина учила Олесю хорошим манерам и этикету. Это оказалось легко, теперь Олеся уже никогда бы не перепутала, какой вилкой или ложкой, или из какого бокала следовало какое вино пить, а из какой тарелки, что следовало есть. Когда урок окончился, девочке стало даже грустно от того, приходится беседку и возвращаться в лодку. Только грусть эта длилось совсем немного. Сидя на скамеечке, в скользящей дальше лодке, что бы отвлечься, она сама экзаменовала себя, и получалось, что она знает все об этикете…

Следующий урок был сложнее, но интересней. На нее буквально обрушалась лавина знаний о различных музыкальных инструментах, с умением играть на них. Теперь, она с закрытыми глазами узнавала их голоса, и тут же могла продолжить начатую мелодию, или допеть песню. Основным музыкально-литературным жанром в Фаргосе были баллады, и по окончании урока Олеся могла бы похвастаться, что знает их все, даже совсем старые.

А лодка, тем временем подходила к другому острову – уроки продолжались. В невысокой жаркой кухне Олеся училась готовить пищу. Самую разную, из самых разных продуктов, даже из тех, которые она никогда не держала в руках…

Своим чередом прошли уроки по шитью и нарядам, а потом по прическам. А потом, уже сидя в лодке, до Олеси вдруг дошли знания о том, что этот тонкий поясок, который поддерживает ее волосы, может использоваться и для других целей. А вот эта шпилька из сандалового дерева, с таким теплым и приятным запахом скрывает несколько капель смертельного яда, а ее сестра близнец, на самом деле тонкий, узкий кинжал. А в разрезах шароваров, которые обнажали бедра при ходьбе, скрываются острые, длинные бритвы. А если дернуть за кончик батистового платочка, то вместе с ним выскочит, и отправиться к указанной цели игла с ярким опереньем. А веер… Олесе вдруг стал неприятен этот маскарад, и эти знания, но потом она вошла во вкус. И, оказалось, что всякий предмет, который ей демонстрировали, обязательно нес в себе секрет, обычно, смертельно опасный секрет…

Следующая беседка была заполнена травами, ветками и листьями. И тот, к которому она прикасалось, начинал пахнуть, а в рот просачивался его вкус. А следующая…

В конце концов, ей стало казаться, что этим беседкам просто не будет конца. Ее голова кружилась от аромата, который источали эти огромные, белые цветы за бортом. Она устала от этого постоянного скольжения и перезвона, ее клонило в сон. В конце концов, она действительно забылась. Но не надолго, что-то сильно качнуло лодку, девочка открыла глаза и увидела огромную поляну. Она не решилась выйти из лодки, потому, что на поляне лежало огромное животное. Пасть животного была приоткрыта, и оттуда вырывалось тяжелое и жаркое дыхание. В какой-то момент, Олеся поняла, что животное или тяжело болеет, или умирает. И жалость толкнула девочку вперед. Она подошла к огромной морде. Ей показалось, что животное что-то говорит ей, она приблизилась к самой пасти и действительно услышала, где-то на самом пределе восприятия:

— Дай мне воды.

Олеся осмотрелась, но ничего подходящего для переноски воды не нашла, тогда она спустилась к воде, сорвала один из этих огромных белых цветов и, набрав в него воды, принесла к чудовищу. Она открыло огромную пасть, что бы напоить его, надо было войти в нее. На решение у нее ушло какое-то время, но она все-таки шагнула, сняв перед этим обувь. Идти было трудно, пасть была горячей и сухой, и казалось, что ноги ступают по битому стеклу. К тому же, эти несколько шагов надо было идти в гору. Встречный горячий ветер периодически бил ей в лицо, а холодный засасывал внутрь. Наконец появилось что-то вроде пригорка. Олеся поднялась на него, и перед ней открылось продолжение тоннеля, в глубине которого что-то то ли горело, то ли светилось. Дальше она не решилась идти, она просто вылила воду. Это было знание: сделать так – сделать правильно.

Олеся проделала этот путь множество раз, пока, наконец, не увидела, что пасть закрылась, а дыхание чуть успокоилось. Произошло какое-то движение, и Олеся увидела, огромную радужную полусферу с черным кругом по середине. Вот это глаз, — невольно подумала она про себя. Животное смотрело на нее какое-то время, словно пыталось запомнить, а потом тихо прошелестело:

— Уходи.
— Я могу еще тебе помочь чем-нибудь? — набравшись смелости, спросила девочка.
— Не сейчас, когда-нибудь потом, она даст знак. А теперь уходи…

Олеся вернулась в лодку, и пока туман не скрыл огромное животное, она смотрела на него, ей даже на какой-то момент показалось, что в глазу животного что-то блеснула. А потом, устроившись поудобней, девочка приготовилась к тому, что ее обучение продолжится. Она даже пыталась отгадать, что именно ей еще предстоит изучить, но лодка все плыла и плыла. Мирное ее покачивание и этот непрекращающийся перезвон, усыпили ее…

Проснулась она резко, ей показалось, что что-то двигается за ее спиной. Она оглянулась, но позади нее никого не было. Она сидела за столом в часовне. В ее руке был кулон на тонкой, прочной цепочке. Небольшая, но достаточно весомая сумка лежала рядом с ней на скамеечке. Это были предметы незнакомые ей. А самое странное было то, что она ничего не помнила. Совсем ничего. Воспоминания стали приходить по мере того, как она начала двигаться. Как только она поднялась со скамеечки, что бы распрямить уставшую от неудобной позы спину, она вспомнила, что ее имя Ульрика. Несколько шагов от стола и она могла утверждать с уверенностью, что она сирота из племени странниц-гадалок, которые селились около восточной границы Фаргоса. Ульрика пересекла светлое пятно, которое образовывал цветной витраж, и почувствовала необходимость дважды пройти по линии магического круга, который был четко прорисован на полу. А когда два круга были пройдены, она вспомнила все, в том числе и то, что ее ждут за пределами часовни.

Олеся задерживалась. Солнце заходило, но ожидавшие не испытывали неудобств. Гаспар, растянувшись на траве, дремал. Изредка он открывал глаза, окидывал быстрым взглядом окрестности, и не найдя ничего такого, чего следовало бы опасаться, опять укладывался на траву. Иоланта тоже дремала или рассматривала полупрозрачные облака…

Тихо зазвенели колокольчики. Иоланта и Гаспар быстро поднялись. На пороге часовни стояла девочка-подросток. Плащ прикрывал ее наряд, но Иоланта смогла определить, что такие предпочитают носить местные гадалки. Девочка подошла к Иоланте, поклонилась и пожелала ей долгих лет здравия и покоя. Иоланта ответила тем же необычным приветствием. Затем приблизился Гаспар, он успел привести в порядок свой простенький костюм и нацепить пояс с мечами. Поклонившись девушке, он представился, как того требовал этикет.

— Гаспар, странствующий рыцарь.
— Странствующий рыцарь, какого еще спутника может пожелать для себя гадалка Ульрика.
— Красивое имя, — продолжал игру в этикет Гаспар, — и очень подходит к Вашим глазам.
— А в Вашем слышится движение…

Иоланта с интересом и любопытством наблюдала картину знакомства. В первый момент она захотела прервать ее и поторопить их, но передумала. Пустая забава, какой эта картина представлялась Иоланте, была преисполнена смысла для них. Они поступали так, потому, что иначе было нельзя. Поэтому Иоланта стояла и ждала, пока церемония не окончилась.

Как и ожидала Иоланта, Игорь и Олеся не узнали друг друга, они лишь продемонстрировали учтивость двух, хорошо знающих этикет, обитателей Тени. Отныне они были друг для друга не более чем странствующий рыцарь Гаспар и гадалка Ульрика. Старшую сестру они назвали не иначе как госпожа Иоланта, поглядывали на нее искоса, питая к ней врожденное уважение и страх, которое воспитывается у всякого обитателя Тени, с молодых ногтей…

Иоланта приказала им следовать за ней.

Так они появились в небольшой избушке, которую Иоланта переместила из заброшенной деревни. Она не стала оснащать ее магическими свойствами, просто заставила переместиться и встать там, где она была нужна. Деревянное неглубокое корыто вместо ванной, небольшая кухня за печкой и пара широких скамеек, вместо кроватей, зато со свежим, хотя и не новым постельным бельем – все самое необходимое для путников, которые не собираются здесь задерживаться.

Иоланта наблюдала, как они едят, принимают ванную, отдыхают. Наблюдала и не вмешивалась. Позже, она отправила Ульрику спать за занавеску, а Гаспару предложила скамейку, но тот, как настоящий странствующий рыцарь, сказал, что в походе предпочитает более простую постель. После этого, он снял с крюка вбитого в стену шкуру какого-то зверя, подивился на ее облезлый вид, и с разрешения Иоланты устроился на пороге. Через какое-то время рядом с мальчиком пристроился кот, перенесенный сюда вместе с домом. Закрыв глаза, предаваясь легкой дреме, Иоланта слышала, как Гаспар что-то говорил коту, а тот успокаивающе урчал. Она улыбнулась и вздохнула. Завтра им предстояло расставание. Скорее всего, долгое, а может быть, и навсегда. Это было грустно, но с другой стороны, Иоланта была спокойна – эта часть ее плана прошла более чем успешно, хотя и не без некоторых побочных эффектов, которые Иоланта не предвидела, но после некоторых размышлений сочла их скорее положительными…

А город был занят поисками детей. Каждые полчаса, по местному телевидению давалась врезка с фотографическими изображениями Олеси и Игоря. Правда, теперь в этих сообщениях, Лейла фигурировала уже как подозреваемое лицо. Следователь из городской прокуратуры несколько раз навещал семью Гооцци, но новости его были неутешительны. Да, по большому счету, новостей и не было. Объявленные планы «Перехват», «Сирена» и какой-то ничего не дали. Где-то зафиксировали похожего ребенка, но оказалось, что это не тот. Как следствие – резко снизилось посещение школ.

Вера Александровна ждала несколько дней, а потом бросилась к Марфе. Ведунья встретила ее сумрачно, похоже, она была недовольна ее приходом. Взглянув на нее, женщина решила, что зря надеялась на нее. Однако, заметив, что Вера Александровна растерялась и топчется на пороге, Марфа позвала ее в дом:

— Заходи, заходи.
— Я, наверное, не ко времени, — пробормотала Вера Александровна.
— Ни не ко времени, а не вовремя – так верно. Тебе следовало прийти ко мне сразу, когда только начались твои проблемы. Прийти и рассказать. Тогда все было бы по-другому, и исправить кое-что можно было, а теперь…, — Марфа замолчала.
— Марфа, так у меня ведь еще одна беда, — начала Вера Александровна, но ведунья остановила ее.
— Это не еще одна, это все та же.
— Неужели это Лейла?
— Знаешь, Верочка, садись-ка на стульчик, а то я думаю, ты сейчас свалишься, прямо на пол. На полу чисто, только мне тебя не поднять потом – спина у меня больная.

Женщина села, как сломалась, на диван, и болезненно выжидающе посмотрела на Марфу.

— Значит так. Во-первых, все твои живы. И старшая, и младшие. И что самое странное – они вместе.
— Слава Богу, — выдохнула Вера Александровна и перекрестилась.
— Погоди. Все не так просто. Занесло их куда-то… мне туда не попасть…
— За границей, — проговорила Вера Александровна, памятуя о тех разговорах, по поводу пребывания Надежды в Индии. Мелькнули перед ней обрывки газетных статей и телевизионных передач о похищении детей и продажи их…
— И да, и нет. «Да», потому, что периодически она уходит из зоны моей чувствительности, а это отчасти зависит и от расстояния, а «нет», потому, что граница, за которой находятся твои дети, проходит прямо через наш город.
— Как это?
— Да я сама понять не могу, как так может быть. Такое ощущение, что он может перемещаться моментально из одного места в другое. Как по взмаху волшебной палочки.

— Разве такое возможно?
— Выходит, возможно. Буквально день назад, я чувствовала, как все они трое вместе были где-то в городе, а потом, как отрубило. Я не чувствую их уже больше десяти часов.
— А где Вы их чувствовали?
— В городе, где-то рядом с тобой. Близко-близко. Может быть, на микрорайоне, но в каком-то странном месте.
— Странном?
— Да. Похоже, именно через него и проходит граница.
— А что же мне делать?
— Попробуй найти, хотя, я думаю, что уже поздно. Они, скорее всего, отправились в путь.
— В путь? Это далеко?

— Туда, где я их не могу отследить, за ту границу.
— Они вернуться?
— Мне это неизвестно. Одно лишь могу тебе сказать. Не думай плохо о старшей дочери. Хорошая она у тебя и тебе следует молиться, за то, что бы, не раздавил ее крест, который она на себя взвалила.
— А помочь-то я ей могу?
— Помочь, говоришь? Вот уж не знаю. Об этом тебе не со мной говорить надо. Есть люди, которые наделены иным, чем мой, даром, только он опасен для человека, очень опасен. Это дорога скользкая…
— О чем Вы говорите, Марфа?
— О колдунах, Верочка, о колдунах. У них другая природа силы. Они общаются с нечистым.
— Я готова душу, — горячо начала Вера Александровна, но договорить не успела.
— Не место таким клятвам в этом доме.
— Я не хотела Вас обидеть.

— Я знаю. Я дам тебе имя и адрес. Он колдун. Черный, как кладбищенский ворон. Подойди к нему, спроси. Я не знаю, захочет он тебе помочь, может быть, просто прогонит…
— Спасибо.
— Ты подожди благодарить. Ты ведь не поняла, родимая. Никогда я не давала это имя и этот адрес. Я даже имя боюсь произносить его.
— А кто он?
— Колдун.
— А как, Вы с ним…
— Это…, боже-боже, это мой брат, родной, кровинушка моя, просто помоложе. Мы с ним всегда были, не разлей вода, а потом круто развернулись разошлись наши дорожки. Я ведь ведуньей стала только из-за него, хотела отвратить от края, но не смогла. Так, наверное, на роду написано у меня было. Так что иди, скажи, что от меня, скажи, что очень я просила тебе помочь и оставить в живых. Вот уж, правда, не знаю, поможет тебе такое благословение…

Марфа тяжело поднялась, подошла к буфету и вытащила из ящика шкатулку. Из нее, из стопки каких-то бумаг, писем, счетов, достала она листок и протянула его Вере Александровне.
Бери так, не переписывай. Мы ведь все, в долгу перед тобой, понимаешь?

— Нет, о чем Вы?
— А, — махнула рукой ведунья, — не знаешь, и не надо тебе. А про деньги, которые ты там для меня приготовила – забудь. Я помогаю так, главное успеть помочь. Я ведь, тоже не всем могу…, когда поздно бывает, а когда…, тут не объяснишь…, тут все сложно…

Не удержавшись, женщина поцеловала Марфу и вышла из дома. Ведунья долго смотрела на дверь, за которой скрылась женщина. Тягостно было у нее на душе. Шаркающей, словно придавленной к земле, походкой вернулась Марфа к буфету и достала оттуда старый альбом для фотографий. Коричневый плюш на нем полинял, по краям вытерся, обнажив темный картон. Марфа села на диван и стала медленно листать с самого начала. Была она там, в молодости, была с детьми, не со своими, с приемными. Можно было увидеть там и колдуна, только молодого, до того, как он стал колдуном. Долго рассматривала и гладила она фотографии, а потом отложила альбом, достала все из того же буфета штоф с домашней настойкой и налила себе стопку. Всегда, когда приходилось ей вспоминать свою молодость, семью, родственников срывалась она в горький и долгий запой…

А Вера Александровна, выйдя из дома Марфы, почти бегом отправилась к себе на микрорайон. Помстилось ей на минуту, что вот прямо сейчас, подойдет она к дому и увидит все своих детей, так она в это верила, что когда не случилось этого, обессилено села она на лавочку и горько расплакалась. Там и подошел к ней ее муж, Михаил Семенович, опять под хмельком. Судя по всему, он был единственным из всего семейства, кого развернувшиеся события касались краем.

Михаил Семенович сел рядом с женой. Несколько раз глубоко вдохнул, что бы развеять хмельной туман и произнес почти трезвым голосом.

— Что, сука, прозевала детей, — голос его резко пошел вниз, язык перестал его слушаться, а уже через мгновение, его самого потянуло в сторону, и он упал со скамейки в снег.

Будто не заметив ни слов его, ни падения, Вера Александровна поднялась и вошла в подъезд, даже не взглянув на делающего попытки подняться, мужа. Зато с другой стороны, от соседнего подъезда спешила на помощь сыну Евдокия Марковна, причитая на ходу:

— Вот ведь наказал Бог невесткой. Ни за детьми последить, ни мужу помочь. И что только на уме у бабы.

Соседи жалостливо смотрели на старания матери и вполголоса, между собой, осуждали поведение Веры Александровны, хотя и не все, а только большинство…

В доме ученого Иоланта появилась под вечер. Слуга уже обошел комнаты и зажег огонь. Господин Шаруд, Суджана и Надежда, которую отпустили на выходные в связи с некоторым улучшением самочувствия и праздником, сидели за столом и разговаривали о чем-то незначительном, когда входная дверь приоткрылась, и послышался голос Иоланты.

— Вечер добрый.
— Ой, это ты, как здорово, — сорвалась с места Надежда и бросилась в объятия подруги, — а мы только что говорили о тебе.
— Здравствуйте, госпожа Иоланта, – Суджана поднялась, и, сложив руки, поклонилась девочке.
— Здравствуй, Суджана.
— Здравствуйте, прекрасная и таинственная гостья, — господин Шаруд поклоном приветствовал Иоланту, — Вы припозднились. Хотите ужинать?
— Спасибо, господин Шаруд, чаю бы, — Иоланта приветствовала поклонами всех присутствующих.
— Сарух, – позвал господин Шаруд, — принеси чаю госпоже.

Надежда почти плясала около подруги. Можно было подумать, что с последней их встречи прошли, по крайней мере, полгода. Когда ее щенячья радость чуть улеглась, а чай был выпит, Надежда сказала.

— Иоланта, господин Шаруд предлагает привезти сюда маму.
— Хорошая мысль, — ответила Иоланта и вопросительно посмотрела на Шаруда, — а это не обременительно для Вас?
— Ни сколько. Пусть хоть на время пребывания здесь госпожи Надежды, в этом доме будет командовать женщина. Честное слово, этому дому не хватает именно женского присутствия. Суджана не против. А, кроме того, я разговаривал со специалистами, — господин Шаруд сделал некий знак, что бы Иоланта поняла, о каких именно специалистах идет речь, — так вот, они говорят, что присутствие матери должно способствовать восстановлению организма.
— Это не проблема, кроме того, мне будет это приятно сделать.
— Иоланта, а ты говорила с мамой, — вмешалась в разговор Надежда.
— Да, конечно говорила…, вот только все мои увещевания действуют на нее совсем наоборот. Не получается у меня успокоить ее…

— Да-да, я знаю, она все время плачет, когда я разговариваю с ней по телефону, — грустно произнесла Надежда.
— Ну, не грусти, главное она знает, что ты жива и здорова. А при таких раскладах, не далее чем через день-другой, ты увидишься с ней. Тогда вам совсем не о чем будет грустить.
— Я говорил то же самое, буквально перед Вашим приходом, — улыбнулся господин Шаруд.
— Вот и отлично.

Прикрыв ладонью рот, стараясь делать это незаметно, Суджана зевнула, но Иоланта заметила.

— Какие-то вы сонные.
— Мы сегодня ходили на развалины храма, на весь день. Поэтому устали, — ответила Надежда.
— Тогда, может быть, пойдете спать?
— Иоланта, ты не исчезнешь, до завтрашнего утра?
— Нет. Когда вы проснетесь, я еще буду здесь.
— Не исчезай.
— Хорошо-хорошо, — кивнула Иоланта и улыбнулась.

Поцеловав, Суджана – отца, а Надежда – Иоланту, девушки отправились в спальню.

— Все плохо, — задала вопрос Иоланта, когда девушки вышли из гостиной.
— Нет, не все. Удалось замедлить процесс разрушения поля. Даже чуть больше, насколько показывают мои приборы, оно стабилизировалось, я забрал ее из монастыря, чтобы сделать контрольные замеры. Вы, я надеюсь, не против?
— Нет, конечно, нет.
— А какие у Вас новости?
— Целая куча, пойдемте, покурим, мне кажется, что я сегодня весь день на ногах и без сигарет.
— Может, выйдем на террасу, на улице необыкновенно приятно…

Предупреждение и оговорки, которыми Марфы сопроводила листок с адресом сэра Альберта, ни на минуту не удержал Веру Александровну от следующего шага. Не обращая внимания на причитания Евдокии Марковны и ее вопросы, как впрочем, и на невнятные проклятия мужа, Вера Александровна бросила в спортивную сумку Игоря несколько вещей, которые сочла самыми необходимыми, и покинула дом.

Время было позднее. Общественный транспорт ходить давно перестал. Не долго думая, она остановила такси и назвала адрес. Водитель назвал цену. Вера Александровна кивнула и уселась на переднее сиденье. Машина катила легко, было тепло, играла музыка. На Веру Александровну накатила волна отчуждения, она не слушала, что говорил шофер, только изредка, бездумно она вставляла короткие фразы. В основном, она смотрела в окно, словно прощаясь с городом. Впрочем, он был чужой ей, он не принял не только ее саму, но и ее детей. Он заставил ее страдать, и постепенно она приходила к решению, что она покинет его независимо от того, как сложатся обстоятельства…

— Приехали гражданочка, вон тот дом, — слова таксиста вывели ее из состояния задумчивости.
— Да. Спасибо, — она отдала шоферу необходимую сумму, вышла из машины и пошла в направлении указанном таксистом…

Эта лестничная площадка, в отличии от тех, что были и выше и ниже, была и чиста, и ухожена. На площадке ярко горели лампочки. Вера Александровна нажала на кнопку звонка. Через минуту послышались шаги, и дверь открылась. Хозяину даже не надо было представляться. Он действительно был черным.

— Заходите, — колдун распахнул дверь и пропустил Веру Александровну, а затем, указал ей на комнату.

Женщина прошла. Комната напоминала все что угодно, грот, пещеру, подвал, только не квартиру в современном многоэтажном доме. На мгновение Вере Александровне показалось, что потянуло сыростью и запахло крысами и еще чем-то…

— Зачем Вы пришли? — безо всяких лирических вступлений спросил колдун.
— У меня случилось горе, пропали дети, — Вера Александровна решила, что отвечать следует как можно конкретней.
— Что Вы делали для того, что найти их?
— Обращалась в милицию, писала заявление на радио и телевиденье, потом…
— Это все не серьезно. Что еще?
— Да, Вы правы, — кивнула Вера Александровна, — потом я пошла к ведунье, Марфе.
— Она что, не помогла, — вроде как, удивился колдун.
— Да, она столкнулась с ситуацией, где, как она сказала, ее силы не действуют.
— Она и направила Вас ко мне?
— Да, Марфа сказала, что Вы можете помочь.
— Она сказала, кто я?
— Да.
— И Вас это не остановило?
— Нет.

— Ясно. Садитесь, — он указал на кресла около старинного, письменного стола, каких-то необъятных размеров. Вера Александровна присела. — Теперь, рассказывайте, но подробно.

Пока Вера Александровна рассказывала, свою историю, колдун кивал, перелистывал какие-то книги. Когда женщина замолкала, он поднимал голову и внимательно смотрел на нее. Пока длился рассказ, из соседней комнаты появилась совсем молоденькая девушка, в халате, наброшенном прямо на голое тело, как показалось женщине. Колдун взглянул на нее, коротко и властно. Девушка поняла, что появилась, не вовремя и скрылась за дверью…

— Я понял Вас, — произнес колдун, — что же Вы хотите?
— Вернуть детей, — слегка удивленная непонятливость колдуна, произнесла она.
— Если Вы рассказали все правильно, то это означает, что существуют территории, где и я не властен. Поэтому, этот вариант, отпадает.
— А что Вы можете?
— Достаточно много. Но мои умения здесь не подходят.
— А Марфа говорила, что Вы можете помочь.
— Дело в том, что даже она не всегда представляет себе суть моей деятельности.
— Я отдам, все, что имею, — попробовала Вера Александровна зайти с другой стороны.
— У вас нет того, что я хотел бы иметь у себя.
— Но я хочу увидеть детей, — не выдержав, закричала Вера Александровна, — они у меня маленькие. Как они могут обойтись без меня, как я могу обойтись без них, разве Вы не понимаете?!

Колдун некоторое время молча думал, глядя на просительницу.

— Если Я Вас правильно понял, Вы хотите быть рядом с ними?
— Да, рядом с ними, — обрадовалась женщина, что колдун нашел нужные слова вместо нее самой.
— Слушайте, женщина. Я могу отправить Вас туда, где как я понял, находятся они…
— Да, отправьте.

— Подождите, дайте мне договорить. Я всегда предполагал, что подобное место существует, но это не наша земля, там другие законы, которых я не знаю. Там другие правила. Вполне может быть, попав туда, Вы сразу погибнете. А может быть случиться такое, что я не могу себе представить. Вы этого хотите?
— Моя жизнь здесь, пошла прахом. И если мне суждено умереть, то, по крайней мере, я буду знать, что где-то рядом есть мои дети. А может быть, я еще и не умру.
— Что ж. Вы действительно этого хотите?
— Да.
— Это Ваше желание? Вы уверены, что не передумаете?
— Да. Да. Да. Почему Вы задаете эти вопросы?

— Таковы правила. Видите, около двери стоит кресло, черное?
— Да, вижу.
— Двигайте его в центр комнаты, ставьте его так, что бы ножки были по углам магического квадрата. И помните, пока Вы его не установили, как я сказал, у Вас есть возможность отказаться…
— Я не буду этого делать.
— Что ж, тогда вперед. Поставите, садитесь в него и ждите меня.
— Ясно.

Вера Александровна взялась за кресло, а колдун куда-то исчез. Она двигала кресло, даже не представляя, что оно такое тяжелое. Однако по мере приближения к центру комнаты, кресло двигалось все легче и легче. На нужные углы, оно встало практически само. Женщина оглянулась, колдуна не было в комнате, но она слышала, как за стеной происходит какое-то движение. Через приоткрытую дверь, она чувствовала разные запахи. Одни были приятны, от других ее даже немного тошнило, но все они были незнакомы ей. А потом, самым интенсивны, перебившись, все другие, стал какой-то сладковатый, дурманящий аромат. Вера Александровна почувствовала, как голова ее начинает кружиться. Ей стало легко, тело потеряло вес, она чувствовала, что вот-вот и заснет. Перед ней начали проноситься какие-то ведения. Это были звериные морды, с красными глазами, которые почему-то казались мертвыми, по лицу, не причиняя боли, хлестали ветки каких-то деревьев. Потом была вода, тяжелая, холодная и липкая, она не заливала, она была похожа на болото, которое засасывает, женщина чувствовала, как эта вода подступает к лицу, потом, вода стала затекать через рот и женщина ощутила вкус. Это был вкус горечи, которая буквально выворачивала ее организм наизнанку. А приходилось ее пить, так как ни выплюнуть, ни укрыться от нее было невозможно.

Вода достигла глаз, она была такая вязкая, что не было возможности даже закрыть глаза. Вера Александровна попыталась вскрикнуть, но не смогла. Ей показалось, что ее тело стало чем-то единым, с этой страшной водой… ее залило с головой, и конвульсивно дернувшись несколько раз, Вера Александровна потеряла сознание…

Когда она пришла в себя, то первое, что ей бросилось в глаза, это были листья деревьев. Они были со следами ранней осени. В большинстве зеленые, но уже увядающие, а некоторые, самые скорые поторопились стать желтыми, красными, да и зеленые словно истончали. Вера Александровна оглянулась. Это была опушка леса. Ее окружали только те звуки, которые были естественными от природы. Она наклонилась и сорвала какую-то былинку. Подняла ее к глазам. Это было что-то знакомое, но названия она не знала. Продолжая держать былинку в руке, она пошла вперед.

Откуда из самой глубины возник вопрос, что она здесь делает, но женщина отмахнулась от него. Ей было хорошо: она просто шла и смотрела. Стало жарко, и она скинула с себя несколько вещей, ветер пощекотал ее босые ноги, и она засмеялась. Это было так забыто, и так приятно. Под ноги легла чуть заметная тропинка, и она доверилась ей. Вскоре, женщина почувствовала, что ей что-то мешает идти. В траву была отброшена юбка, без нее, в одной холщевой сорочке стало совсем легко. Она громко засмеялась и попробовала бежать. Это было сложно, но через какое-то время, тело вспомнило давно забытые навыки…

Вдалеке послышался топот лошадей, женщина испуганно вскрикнула и бросилась в лес. И оттуда, из-под ветвей низкого дерева, она не выглядывала до тех пор, пока несколько всадников не скрылись из виду. Вера Александровна вернулась на тропу, распустила волосы и вновь попробовала бежать…. Вряд ли, что кто-нибудь из знакомых, узнал бы в этой сумасшедшей Веру Александровну Гооцци…

А город сошел с ума. Следователи прокуратуры и представители органов, теперь постоянно выступали по телевиденью и радио. Уже сам этот факт, ни каким образом, не способствовал спокойствию в городе. А косноязычные ответы представителей компетентных органов и версии, которые выдвигали СМИ, могли да и способствовали панике. На улицах висели плакаты, где была изображена Лейла, ниже следовали приметы и особые приметы. Местные газеты, одна перебивая другую, выкапывали страшные истории из прошлого города. Губернатор области, выделил персональную премию для того, кто сумеет обезвредить эту опасную преступницу.
Сумасшедший город практически перешел на осадное положение…

Гаспар, Ульрика и Иоланта проснулись почти одновременно. Их молчаливый завтрак просто источал ожидание, поэтому получился коротким и каким-то интенсивным. Иоланта исподволь рассматривала близняшек и про себя изумлялась той перемене, которая произошла в них. Она сравнивала себя с ними, после того, как прошла обряд, и отмечала, что изменения, произошедшие в ней, не так бросались в глаза…

Сразу после завтрака они все собрались и вышли на крылечко. Иоланта закурила и начала разговор:

— Знаете ли вы, что следует делать, — задала вопрос Иоланта.
— Да, госпожа Иоланта, — ответил Гаспар.
— Да, госпожа Иоланта, — как эхо повторила Ульрика.
— Есть ли у вас вопросы?
— Нет, — хором ответили близняшки.
— Пожелания?

— Я хотел бы иметь карту, — высказал пожелание Гаспар, — не обязательно подробную, но накрывающую как можно большую территорию.
— Попробуем что-нибудь придумать.
— А тебе что-нибудь нужно, — Иоланта обратилась к сестре.
— Хотелось бы на первое время кое-какие травы, а то у меня не было времени сделать сбор.
— Хорошо, это тоже не проблема.
— Еще что-нибудь?

— Ничего больше, — ответила Ульрика, а брат молча кивнул, соглашаясь с сестрой.
— Вам придется подождать меня. Может быть несколько часов. Но не уходите, не дождавшись меня.

Ульрика и Гаспар кивнули. Иоланта накинула капюшон и направилась к кромке леса. Дорога заняла больше часа. Иоланта не рискнула перемещаться прямо от избушки, поэтому дошла до тракта пешком, и только оттуда переместилась к воротам. Для поисков необходимого потребовалось около получаса, после чего Иоланта тем же способом вернулась к избушке. Брат и сестра мирно беседовали сидя на поваленном дереве. Чтобы не пугать их, Иоланта обошла избушку и появилась из-за нее.

— Такая подойдет, — Иоланта протянула карту, которую перед этим, безо всякой жалости выдрала из книги по географии земель Тени, — эта самая большая, какую только удалось найти.
— Благодарю, госпожа Иоланта, — Гаспар принял листок, пробежал его взглядом и удовлетворенно кивнул. Потом свернул его в трубочку и положил к себе в походную сумку.
— Теперь сбор, — Лейла положила перед Ульрикой большой мешок с травами, который мимоходом позаимствовала из кладовой королевского дворца.
— Выбери то, что тебе нужно.

Ульрика присела перед мешком и принялась перебирать один пучок за другим. Брала, подносила их к носу, иногда пробовал на вкус. Большинство она вернула в мешок, а несколько отложила в сторону.

— Хватит, думаешь, — поинтересовалась Лейла.
— Вполне, некоторые из них, — Ульрика кивнула в сторону большого мешка, — или экзотические, или очень сложные по рецептуре. Здесь – такие не растут.
— Хорошо, — кивнула Иоланта.
— Что теперь, госпожа Иоланта, — поинтересовался Гаспар.
— Теперь, — Иоланта опять потянулась за сигаретой, — теперь присядем на дорожку и отправимся вперед.
— Присядем на дорожку, — не понял старшую сестру Гаспар.
— Да, есть такая примета.
— Хороша примета – в пути помогает, — произнесла Ульрика.
— Это хорошая примета, присаживайтесь, — пригласила Иоланта.

Все присели на поваленный ствол. Посидели в молчании несколько минут и поднялись, готовые, отправиться в путь.

— Вперед, — произнесла Иоланта, как бы спрашивая.
— Вперед, — в один голос согласились Гаспар и Ульрика.

Иоланта же медлила выходить, прошлась по дому, осмотрелась – ничего не было оставлено. Постояла посреди комнаты, и когда ждать больше стало невыносимо, вышла и подала знак выступать. Она даже решила пройтись немного с близняшками. Пропустив их вперед, чтобы не мешать разговору, который у них затеялся, она шла следом и смотрела по сторонам – природа Тени все больше и больше увядала. Нашелся и родник, около него все остановились. Гаспар набрал воды в кожаную фляжку, а Ульрика и Иоланта просто отдали должное свежей, холодной воде. Они подошли к перекрестку, когда Гаспар остановился и обратился к спутницам:

— Госпожа Иоланта и Вы, госпожа Ульрика, позвольте здесь Вас оставить, — сказал он и поклонился, а потом добавил, — но если, Вы считаете, что я буду, нужен Вам в дороге, я конечно…

Иоланта вопросительно посмотрела на Ульрику.

— Нет, нет, благородный рыцарь, я сама справлюсь с дорогой.
— Тогда, на этом пересечении дорог мы и расстанемся. Мне идти налево. У меня есть дела вон за тем холмом, — Гаспар указал рукой в сторону.
— Надо, значит надо, — кивнула Ульрика, — прощай благородный рыцарь Гаспар. Может быть, еще увидимся.
— Может быть, госпожа Ульрика.

Мальчик повернулся и пошел по тропинке, которая вела в сторону указанного холма. Сестры какое-то время смотрели ему вслед, только Ульрика уже успела осмотреть и окрестности, а Иоланта все еще смотрела – магия позволяла ей сопровождать брата намного дольше, чем простой взгляд…

— Нам тоже пора, госпожа Иоланта, — позвала ее Ульрика.
— Да, пора, — очнулась Иоланта.

Сестры пошли по дороге, которая от перекрестка шла прямо и была более проторенной.

— Госпожа Иоланта, я могу задать Вам вопрос?
— Конечно, Ульрика.
— Мне кажется, что я уже где-то видела рыцаря Гаспара.
— Может быть, мир достаточно велик…
— Но я не могу вспомнить где, — продолжила Ульрика.
— Здесь я не могу тебе помочь, придется самой. Вспомнишь, когда-нибудь. Даже у меня такое бывает, вижу человека и понимаю, что видела его когда-то. Бывает, голову сломаешь над этим. А ответ приходит все равно сам по себе, и, как правило, не тогда, когда он нужен.
— И у меня такое бывает, — ответила Ульрика, но по интонации Иоланта поняла, что сестра хотела сказать что-то другое…

Молча прошли они следующий перекресток. И буквально с каждым следующим шагом Иоланта чувствовала, как в младшей сестре растет недоверие к ней. Ульрика буквально всем своим существом излучала неприятие соседства с магом. Иоланта рассматривала сестру, словно со стороны. Она изменилась там, в часовне, но степень этого изменения скрывала Древняя Магия Тени. Иоланта встречалась с подобным несколько раз. Каждый раз она пыталась проникнуть в глубь, и каждый раз ее отбрасывали назад заклинания, суть которых оставалась за пределами ее возможностей. И всегда это было крайне болезненно, словно пропускать прямой удар в болезненную точку. Вот и сейчас Иоланта попробовала использовать магическое зрение, но увидела только росчерк молнии, от которого стало нестерпимо больно глазам, а в голове, будто со всей силы ударил колокол, она споткнулась и вынуждена была схватиться за плечо сестры, чтобы не упасть.

— Что с Вами госпожа Иоланта? — Ульрика остановилась, поддерживая сестру.
— Споткнулась, — превозмогая колокольный звон в голове, слабо улыбнулась Иоланта, — дай мне минутку.
— Может быть, Вам лучше присесть, — продолжила проявлять заботу Ульрика.
— Да, пожалуй, — пытаясь сохранить некое подобие улыбки, произнесла старшая сестра, и буквально рухнула на небольшую скамеечку, которую успела сотворить в самую последнюю минуту.

Прошло минут пять, потом Ульрика осторожно поинтересовалась.

— Может быть, стоит позвать кого-нибудь на помощь?
— Нет, нет, не надо. Уже лучше, — тихо, но твердо ответила Лейла, — пойдем дальше.

Медленно, сестры продвинулись вперед еще на пару километров. Наконец, на холме показалось поселение, и Ульрика остановилась, так же, как до этого сделал Гаспар, словно она неожиданно вспомнила необходимое место.

— Вам действительно, лучше, госпожа Иоланта, — спросила Ульрика, внимательно глядя на сестру.
— Да, действительно лучше, а что?
— Я, собственно говоря, уже пришла. Мне надо вон в то поселение, у меня там родственники.
— Родственники, — удивленно переспросила Иоланта.
— Да, но совсем дальние, по отцу. У меня к ним и письмо есть, в наследство досталось. На него конечно мало надежды, но вдруг поможет…
— А я думала ты сирота, — пробормотала Иоланта.
— Почти. Я никогда их не видела, но мама говорила в свое время, что они добрые люди, может быть, мне и помогут…
— Ну что ж. Это даже хорошо, что есть родственники, пусть даже и дальние, — произнесла Иоланта, невольно радуясь, что сможет вернуться. Звон хоть и прекратился, зато голова буквально раскалывалась.

Ульрика поблагодарила Иоланту, потом быстро пошла по тропинке и лишь единожды обернулась, что бы коротко взмахнуть рукой. Прикрывшись магической тенью, Иоланта смотрела, как Ульрика продвигается к селению…

Неожиданно послышались какие-то звуки и дорога, которая еще пять минут назад была пустынной и заброшенной, вдруг превратилась в очень оживленное место. Повозки, поселенцы, конная стража… Иоланта была вынуждена перенестись к воротам, что бы привыкшие к магическим проявлениям поселенцы не успели ничего заметить, а какой-нибудь умник потом не связал бы появление девушки и прогулку мага рядом с деревней…

Около источника Иоланта решила передохнуть, просто посидеть и прийти в себя.

— Это, конечно, хорошо, — пробормотала она тихо, — одну проблему я разрешила. Только как же их много – этих проблем…

Она присела напротив источника и сосредоточила свое внимание на воде. Точнее на том, как в глубине источника двигаются песчинки – обыкновенное, беспорядочное движение, но преисполненное очарования. Но главное происходило еще глубже – под водой, под песчинками. Где-то в недрах рождалась вода. И главная суть этого источника была именно вода, а вовсе не танец песка, или эта льдинка.

— Так и с нами…, — произнесла Иоланта, и внезапно очнулась. Ей показалось, что она говорит громко.

Иоланта вскинулась, резко оглянулась, не заметив никого подозрительного рядом, выругалась – она позволила себе непозволительно расслабиться, а такие проявления слабости, заканчиваются плохо, очень плохо. И не только здесь, где все не так, даже и в том мире, которому она когда-то принадлежала, секунда расслабления может стоить жизни. Пара формул, и тут же две истребительных волны прошлись по живым существам в радиусе километра – больше у этой минутной слабости свидетелей не было. Иоланта сделала несколько быстрых глотков, и отправилась по ту сторону ворот. Там, у камина, под кофе и сигареты можно было сидеть и анализировать, там, но не здесь…, здесь совершенно другое место, здесь – территория войны.

Откровенно говоря, ситуация с близняшками и удивила, и обеспокоила ее, но с другой стороны, в этом было что-то верное, что Иоланта даже и не догадалась предусмотреть, не то что объяснить. Да, она не ожидала, что в часовню войдут маленькие дети, а выйдут, если не юноша и девушка, то, по крайней мере, подростки. Кроме того, смущала ее та самостоятельность, которая им была предоставлена, но с другой стороны: самостоятельность – вещь относительная. Ведь казалось же и ей иногда, что она сама действует самостоятельно только отчасти…

Впрочем, это была достаточно скользкая тема, и даже оставаясь наедине с самой собой, Иоланта старалась ее не затрагивать. По большому счету, она чувствовала, что не только она пытается спасти миры. Сами миры, используя свой собственный уровень разумности, помогали Иоланте в ее деятельности. Хотя их помощь иногда не приводила ее в восторг…

Она прошлась по квартире. Из списка самых обязательных дел ей удалось сделать несколько очень важных, но и оставались дела и трудоемкие, и опасные…. Но сначала, она решила заняться тем, что имело лишь косвенное отношение к спасению миров…, зато к ней самой, прямо и непосредственно. Накинув плащ, закрывший капюшоном, она отправилась к Ирине Владимировне, матери Надежды…

Когда она вышла из подъезда, ее удивило большое количество народа, которое толпилось на улице. Про себя она даже подумала, не она ли этому причина, но тут же отбросила эту мысль, несмотря на несколько радужных вспышек, которые она все-таки успела отметить над головами прохожих. Как и ранее, она шла, не обращая внимания, на то, что ее сопровождают взгляды полные враждебного любопытства. По-прежнему, ее не останавливали домофоны, замки и неработающие лифты… Она сразу прошла в комнату, где сидела Ирина Владимировна и смотрела по телевизору, какой-то сериал. Она была так увлечена событиями, развивающимися на экране, что, не заметила, как, в комнате раздались посторонние звуки, и вообще появился посторонний.

— Ирина Владимировна, — Лейла постаралась произнеси это тихо, чтобы, не испугать женщину, но она все равно вздрогнула и резко оглянулась.
— Это опять Вы… ты? — воскликнула она, поднялась со стула.
— Да, Ирина Владимировна, это я.
— Зачем ты пришла? — поднявшись, женщина немного попятилась.
— А Вы боитесь меня, — удивленно проговорила Иоланта, — но почему, я не сделаю Вам ничего плохого. Да и раньше ничего плохого Вам не делала.
— Что Вам надо от меня? — Ирина Владимировна продолжала отступать понемногу, пока не оказалась стоящей около стены, рядом с телевизором – самой дальней от Иоланты точке комнаты.
— Я от Вас ничего не хочу. Если Вы хотите, я прямо сейчас уйду из этого дома, и Вы больше никогда меня не увидите. Вы хотите этого?
— Да, хочу, — закивала женщина. Иоланте показалось, что она немного не в себе.
— Что ж, но я пришла сюда, что бы помочь Вам увидеть Надежду…, – после сказанного Иоланта развернулась, что бы уйти.

— Подождите, Лейла…
— Что? — девушка остановилась и медленно оглянулась.
— Извини меня, я нервничаю. Проходи, давайте поговорим, пожалуйста.
— Давайте, поговорим, — согласилась Иоланта и вернулась в комнату.
— Присядьте, — пригласила ее женщина, указывая на диван. Руки ее нервно двигались, она не знала, с чего следует начинать такие разговоры, Лейла, Вы сказали что-то о Надежде…
— В последний раз, когда мы виделись, я повторила свое обещание устроить вашу встречу с Надеждой, я всегда держу слово…
— Она вернется ко мне, — тихо спросила Ирина Владимировна.
— Не сейчас, пока это делать слишком рано…
— Тогда как?
— Я хочу, что бы Вы отправились со мной в Дели.
— Когда?

— Прямо сейчас.
— Но я… мне надо предупредить… на работе, и билеты…, — заговорила Ирина Владимировна, но Иоланта остановила ее.
— Никого не надо предупреждать. Не надо никаких билетов.
— Но я на работе…
— Вас смущает только это?
— Да, то есть, нет, не только…
— Ирина Владимировна, скажите честно, Вы боитесь меня?
— Да, — призналась женщина, как будто проглотила комок, — очень боюсь.
— Повторяю. Я не причиню Вам вреда. Ни Вам, ни Вашей дочери. Прошу Вас, верьте мне.
— Это трудно…
— Что, верить?
— Нет, видеть Вас и быть при этом уверенной, что не сошла с ума.
— Предположим, — усмехнулась Лейла, — а если, к примеру, вам скажет это Надежда? Или…, к примеру, ученый, очень уважаемый человек, вы, наконец, перестанете сомневаться в своем здравомыслии?
— Не знаю…
— Значит, Вы отказываетесь?
— От чего?
— Увидеть Надежду.
— Нет.
— Тогда, о чем мы так долго говорим. Дайте мне руку и прикройте глаза…

Женщина неуверенно подошла к девушке. Иоланта поднялась с дивана и протянула руку Ирине Владимировне. Та медленно коснулась протянутой руки самыми кончиками пальчиков. Едва Иоланта почувствовала прикосновение, она крепко сжала руку женщины и напомнила о том, что ей следует прикрыть глаза, Ирина Владимировна повиновалась, а для надежности прикрыла их свободной рукой.

Сначала ничего не происходило, потом она почувствовала, как пол ушел у нее из-под ног, а вокруг совершилось какое-то движение, и Ирина Владимировна почувствовала, что висит в воздухе, где-то очень высоко. Это испугало ее, она даже негромко вскрикнула. Открыть глаза она не решилась, хотя чувствовала, что девочка ждет именно этого, женщина лишь сильнее прижала руку к лицу. До Ирины Владимировны донесся голос спутницы.

— Ирина Владимировна, мы пролетаем над ночным Дели, хотите посмотреть. Это красиво.

Но женщина лишь отрицательно помотала головой, из-за чего вынуждена была на момент отпустить руку, которая закрывала глаза, которые, оставшись без защиты, невольно приоткрылись, и Ирина Владимировна вскрикнула. Они медленно парили на высоте полукилометра над морем огней. Страх отступил. Она широко раскрыла глаза и глядела вниз.

— Что это?
— Это Дели. А там, — Лейла указала рукой куда-то вниз и в сторону, — находиться дом, где живут мои друзья. Мои и Надежды. Отправимся туда быстро или медленно?
— Быстро, — ответила Ирина Владимировна, а потом уточнила, — но не очень.
— Хорошо, — Лейла громко, по-маргаритовски, хохотнула, — не очень быстро – это хорошо.

Господин Шаруд стоял на террасе и смотрел в небо. Целый час до этого, он пытался сосредоточиться на работе, но мысли его разбредались, а выстроить хоть одну логическую цепочку было трудом непосильным. В конце концов, Шаруд оставил кабинет и бумаги и выбрался на террасу. Это был тот случай, когда работа могла и подождать… Углубившись в какие-то, только ему известные дебри своих мыслей, он заметил гостей, только тогда, когда Ирина Владимировна и Иоланта мягко приземлились на песчаную лужайку чуть в стороне от дома.

— Приветствую Вас, госпожа Иоланта, Вы не предупредили, что будете, и будете не одна.
— Некоторые вещи приходиться решать достаточно быстро. Простите уж, меня вечно спешащую. Разрешите представить, это госпожа Соболева Ирина Владимировна…
— Я так понимаю это мама, — ученый посмотрел на Иоланту, как бы ища подтверждения своей догадки, — нашей очаровательной гостьи…
— Совершенно верно, а это, — Иоланта сделала жест, представляя хозяина, — господин Шаруд. Мой хороший друг и добрый знакомый, ученый, единственный в своем роде специалист в мире.

Господин Шаруд поклонился, и, сделав шаг вперед, аккуратно поцеловал руку Ирины Владимировны, чем привел ее в необыкновенное замешательство. Она даже хотела убрать руку, но вдруг заметила, что Лейла когда-то уже успела сменить одежду на ней. И новый ее убор позволяя принять и поцелуй руки, и даже светски улыбнуться, готовясь принять какой-нибудь тонкий комплемент…

— Давайте пройдем в дом, а Вас уважаемая госпожа Иоланта, я попрошу быть переводчиком.
— Нет проблем, я привыкла, — спокойно согласилась Иоланта, приступая к привычной процедуре.

Все прошли в гостиную. Там было сумеречно, Сарух оставил только несколько свечей, господину Шаруду пришлось кликнуть слугу, что бы он добавил света.

— Как прошло путешествие, — вежливо поинтересовался Шаруд.
— Хорошо, — сделала немного неопределенный жест Ирина Владимировна.
— Насколько я понимаю, Вы первый раз использовали этот способ передвижения. Но могу Вас заверить, что он быстр, удобен и более безопасен, чем любой другой земной транспорт. Можно только завидовать тем, кто может его использовать. Я, например, лишен данной возможности, поэтому сам иногда прибегаю к услугам госпожи Иоланты.
— И Вам не страшно, — неожиданно поинтересовалась Ирина Владимировна. Иоланта перевела.
— Первый раз было несколько тревожно, — признался господин Шаруд.
— И мне тоже, — наконец, приходя в себя, произнесла женщина и даже улыбнулась.
— Располагайтесь, как Вам будет удобно, сейчас подадут чай.
— Может быть, не стоит беспокоиться, — попробовала протестовать женщина.
— Наша общая знакомая, — Шаруд наклонил голову в сторону Иоланты, — приучила нас к поздним визитам. И мы с радостью переняли эту привычку. Тем более, что я работал, а детей дома нет.
— У Вас есть дети?
— Да, как и у Вас, дочь. Они ровесники с Надеждой.
— Я бы хотела познакомиться…, — эта общая черта, делала господина Шаруда более близким, и более безопасным, по сравнению с Иолантой. И она пошла на контакт легче, и была при этом более открытой.
— Суджана сейчас там же, где и Надежда, — чуть грустно улыбнулся господин Шаруд.
— Больна, — встревожено спросила Ирина Владимировна.
— Нет, она по своей воле поехала вместе с Надеждой, она считает, что Надежде будет там не так одиноко.
— Спасибо, господин Шаруд, — Ирина Владимировна улыбнулась.
— Я стараюсь держать девочку в строгости, но когда ее желание направлено на добро ближнего, я рад выполнять ее просьбы…
— У Вас очень правильное отношение к воспитанию…
— Я стараюсь быть хорошим, строгим и справедливым отцом…

Раздался телефонный звонок и через какое-то время, на пороге комнаты появился Сарух. Господин Шаруд извинился перед гостями, и вышел из гостиной. В это время Ирина Владимировна наклонилась к Иоланте.

— А здесь вовсе не страшно, — тихо сказала она Иоланте.
— Это замечательный дом, в нем замечательный хозяин. Здесь живут хорошие люди, — Иоланта искренне радовалась, что Ирина Владимировна достаточно быстро приходит в себя. В первый момент ей показалось, что установление контакта будет долгим и многосложным, но все оказалось проще.
— Лейла, — неожиданно произнесла женщина, — я даже не представляла, что твое имя так красиво звучит на индийском языке.

Иоланта вздрогнула от неожиданности, она совершенно забыла о том, что Ирина Владимировна знает ее настоящее имя.

— Это другое имя, — тихо произнесла она, наклоняясь к самому лицу Ирины Владимировны, — здесь все знают меня, только под этим именем. И я Вас очень прошу, никогда не называть мое настоящее имя. Никогда, и не только здесь…
— Это так серьезно, — женщина была крайне удивлена этой просьбой.
— Это вопрос жизни и смерти, — сказала девочка, и по тому, как это было сказано, женщина поняла, что Иоланта не шутит.
— Хорошо. Я постараюсь, но как мне называть тебя здесь?
— Иоланта.
— Иоланта. Звучит красиво.
— Так уж получилось…

Послышались шаги – в комнату возвращался господин Шаруд.

— Прошу прощения, дела, знаете ли, — на вопросительный взгляд Иоланты, господин Шаруд поспешил пояснить, — звонили из Европы, относительно лекций. Перепутали время…

Появился слуга с чаем. И разговор возобновился, касался он обширного круга тем, лишь тему самочувствия Надежды, а особенно причин породивших недомогание, все старательно обходили…. Через какое-то время Ирина Владимировна, попыталась в очередной раз не зевнуть, господин Шаруд виновато улыбнулся.

— Извините, ради Бога, я большой любитель поговорить.
— Что, не поняла Ирина Владимировна.
— Я большой любитель поговорить, а Вы, наверное, устали.
— Немного, — виновато улыбнулась женщина.
— Только, знаете, — господин Шаруд озабоченно посмотрел на Лейлу, — у меня нет готовой гостевой комнаты, — произнес он, и почувствовал, что краснеет.
— Так положите Ирину Владимировну в детской, а завтра все сделаете, — не задумываясь, предложила Иоланта.
— Это так неудобно…

— Господин Шаруд, это очень даже удобно, и с психологической точки зрения тоже. Рано или поздно Вам придется показать эту комнату. Ирина Владимировна обязательно захочет ее увидеть.
— Действительно так?
— Действительно.
— Какие-нибудь проблемы, — поинтересовалась Ирина Владимировна, глядя на хозяина, но обращаясь к Иоланте.

— Господин Шаруд советуется со мной, удобно ли будет Вам постелить в детской комнате, где спала Надежда.
— Конечно, конечно, — улыбнувшись, кивнула Ирина Владимировна, — очень даже удобно.
— Я же говорила Вам, все замечательно устроилось.
— Хорошо, пусть будет так, но только на одну ночь, — господин Шаруд был несколько удивлен согласием и искренней радостью гостьи.
— Завтра Ирина Владимировна увидится с Надеждой, и все станет на свои места, — подтвердила Иоланта.

Был вызван Сарух, ему были отданы необходимые распоряжения. Не смотря на то, что это был вышколенный слуга, он тоже выразил удивление, но его можно было прочитать только по его взгляду, но распоряжения хозяина – закон. Таково было его правило.

Прошло еще несколько минут, и Сарух доложил о том, что комната готова. Иоланта показала комнату, указала на душ, на принадлежности и кратко пояснила некоторые мелочи, которые успела узнать, но которые не знала Ирина Владимировна.

Господин Шаруд стоял на террасе и курил, когда к нему подошла Иоланта.

— Все в порядке — гостья спит, — произнесла она и достала сигарету.
— Госпожа Иоланта, я не могу понять, — начал он.
— Это эвакуация, господин Шаруд, — коротко произнесла Иоланта.
— Эвакуация, — переспросил ученый и вопросительно посмотрел на девочку.
— Я боюсь, что очень скоро мне будет совершенно не до сантиментов, но именно этих людей, я хотела бы спасти.
— Значит, Вы нашли выход?
— Да, только…, — но продолжить Иоланта не решилась.

— Только что?
— Я боюсь, что выход, который я нашла, никому не понравится…, потому что он даже не нравится…
— Звучит жутко, — признался господин Шаруд.
— Это радикальное средство, почти как Дракон.
— Вы расскажите, в чем дело?
— Если Вы не против – нет.
— Я опасаюсь за Вас, госпожа Иоланта.
— Почему?

— Вы слишком быстро меняетесь. Между нашими встречами никогда не проходит больше десяти дней, а иногда мне кажется, что их разделяют годы…
— Слишком много дел, — вздохнув, призналась Иоланта, — срочных и неотложных дел.

Они помолчали, а потом вдруг господин Шаруд слегка хлопнул себя по лбу.

— Совсем забыл, — произнес он, — подождите, мне пришла странная бумага, я сейчас принесу.

Иоланта не успела докурить сигарету, как ученый появился вновь, неся в руках папку.

— Вот, — он протянул ее Иоланте, та коротко пробежала по ним взглядом.
— Отлично, значит, я сделала все правильно…
— О чем Вы, госпожа Иоланта.
— Утром, на Ваше имя придут три огромных ящика. Я, не успела сказать Вам, что заказала на Ваш адрес кое-какое оборудование. Прошу прощение, господин Шаруд.
— Нет никаких проблем, — успокоил ее ученый, лишь спросил, — это для Вас или для меня?
— Для меня, я возьму все с собой.
— Это радикальное решение, — вдруг спросил он.
— Да, часть его. Весьма существенная часть.
— У Вас усталый вид, — проговорил господин Шаруд, видя, что Иоланта не хочет вдаваться в подробности.
— Есть немного, — согласилась Иоланта.
— Может быть, останетесь, а завтра утром как раз и получите оборудование, — предложил господин Шаруд.
— Нет, сегодня мне надо успеть в еще одно место, а завтра утром я вернусь…

— Госпожа Иоланта, — ученый аккуратно взял ее за руку, — когда Вы последний раз спали.
— Дня три назад, — удивленная этим вопросом, но еще более своим ответом произнесла Иоланта, — я даже не ожидала, что время летит, как скорый поезд.
— Может быть, стоит сделать остановку, — осторожно предложил господин Шаруд, — хоть на несколько часов.
— Наверное, – пробормотала девочка, — наверное, стоит.
— Так оставайтесь…

— Нет-нет. Я сейчас вернусь домой. А завтра утром вернусь.
— Знаете, госпожа Иоланта, я рискую настоять на своем предложении. Отдохните. Вы выбрали слишком высокий темп, Вас просто может не хватить на те дела, которые Вам предстоит сделать.
— Я обещаю, — улыбнулась Иоланта, — обещаю, что вернусь домой и отдохну. Буду спать не менее четырех часов.
— Четырех?!
— Я ведь маг – мне этого более чем достаточно.
— Да, для мага более чем, — тихо усомнился ученый…

Дома, после всех процедур – сибирской бани, с валяньем в снегу, расслабляющей ванной, заполненной лунным сбором трав и тайского восстанавливающего массажа, Иоланта решила, что четыре часа сна – непозволительная роскошь, но, подумав, все-таки остановилась на трех…

В семь часов утра она встретила груз, дала возможность четырем грузчикам опустить его на землю недалеко от входа, потом расплатилась с ними и отпустила. Когда грузовичок покинул территорию дома господина Шаруда, Иоланта переместила все в гостиную Аль Карима. Коротко пробежалась по приложенным документам, Иоланта произвела сборку, но активацию отложила – надо было вернуться в Дели. В доме господина Шаруда она появилась уже готовая к посещению подруги и к продолжению своей деятельности, в роли переводчика.

Если у кого-то при слове монастырь встают перед глазами низкие темные потолки, вековая каменная кладка, со следами копоти от факелов, а может быть, и крики бичующих себя, то, конечно, он прав. Только здесь этот кошмар закончился более ста лет назад. А каменная кладка, мрачная и древняя, встречается здесь только в огромной ограде, которая окружает этот монастырь. Но и она увита до такой степени, зелеными растениями, что скорее напоминает огромный холм, нежели чем искусственное сооружение.

Машина пробиралась по серпантину дороги на малой скорости, Иоланта и Ирина Владимировна оглядывали местность и тихо переговаривались. Что и говорить, пребывание женщины в доме господина Шаруда подействовали на нее весьма благоприятно. Сказались, наверное, и перемена места, и близость дочери. Да и то, что Ирина Владимировна убедилась, что она вовсе не сумасшедшая, тоже имело значение.

Иоланта бывала в Индии достаточно часто, но найти время осмотреться, просто поглазеть на местную природу, она так и не нашла. И вот теперь, когда она оказалась в роли пассажира, Иоланта крутила головой и периодически вскликивая, как когда-то Надежда. За окном было на что посмотреть, а точнее, все что можно было увидеть за окном восторгало и привлекало внимание: перетаскивающие бревна слоны, которыми управляли крестьяне, пронзительно кричащие обезьяны, прыгающие с ветки на ветку, собирающиеся стаями, и совершенно не обращающие внимания на людей…. А еще птицы – таких раскрасок ни Ирина Владимировна, ни Иоланта не видели.

Если бы не дорога, подходившая прямо к воротам, то их можно было бы и не заметить, так они были увиты зеленью. Господин Шаруд несколько раз нажал на сигнал, появился монах, в обязанности которого входило встречать гостей, и давать необходимые объяснения. Господин Шаруд обменялись с ним несколькими короткими фразами, после чего монах открыл ворота, и машина въехала на территорию монастыря.

Три двухэтажных здания укрывала от посторонних взглядов эта высокая ограда. В одном корпусе жили монахи, это было самое старое здание на территории монастыря. В двух корпусах поновее, располагались классы, лечебница и пансионат, а было еще и третье, хотя его трудно было назвать зданием – это были подземные кельи. В них на короткое время поселялись те, кто нуждались в полном спокойствии и лечении. Были и еще несколько построек, но исключительно хозяйственного назначения.

Все вышли из машины, которую припарковали рядом с воротами, на небольшой стоянке. Монах указал им на небольшой навес, под которым стояли плетеные кресла и несколько журнальных столиков. На одном из столиков сидел цветастый попугай и чистил апельсин.

— Это ручной, — поинтересовалась Ирина Владимировна, указывая на попугая.
— Нет, скорее всего, просто прилетел из леса, — предположил господин Шаруд, — здесь так тихо и мирно, а животных никто не обижает, ведь они все под охраной Верховного правителя.
— Здорово, — со вздохом, словно сожалея о чем-то ответила Ирина Владимировна.

Гости подошли к столику, попугай покосился на них, буркнул что-то хрипловатым голосом, потом прихватил апельсин и скользнул под дерево. Видимо, опасался за апельсин.

— А ничего, что мы отрываем их от занятий, — женщина посмотрела вопросительно на господина Шаруда.
— Нет, сегодня в монастыре выходной, только монахи будут молиться, не прекращая, а девушки могут отвлечься от занятий и делать что-нибудь свое. Но обычно, они все присоединяются к монахам. Это не только красиво, но и весьма полезно.
— Значит, мы все-таки не вовремя, — вроде, как подвела итог Ирина Владимировна.
— Да, но с другой стороны, любой праздный посетитель здесь не вовремя. Монастырь закрыт для посещений.
— А занятия, лечения, — удивилась Ирина Владимировна.
— И лечения, и занятия здесь ведут люди, принадлежащие к избранным. Это что-то вроде, — господин Шаруд посмотрел на Лейлу, что бы она помогла с необходимым словом…
— Что-то вроде секты, — подсказала Лейла.
— Секты, — переспросила Ирина Владимировна.
— Да, — кивнула Лейла и уточнила, — только здешние секты несколько отличаются от наших сект.

— Понятно, — пробормотала Ирина Владимировна, и поинтересовалась, а мы сможем пройти внутрь?
— Нет, — покачал головой господин Шаруд, — девочек позовут сюда.
— Мне бы хотелось посмотреть, как они там устроены…
— Госпожа Соболева, — обратился к женщине ученый, — я был в том помещении, где живут девочки. Для меня сделали исключение, так, как я преподаю в этом учебном заведении. Могу Вас уверить, их комната очень напоминает ту комнату, в которой Вы провели сегодняшнюю ночь.
— В монастыре и такая комната, — засомневалась Ирина Владимировна.
— А почему нет, — пожал плечами господин Шаруд, — здесь ведь лечат…
— У меня несколько другие представления о монастырях, – произнесла Ирина Владимировна и спохватившись хотела предупредить Иоланту, что бы, та не переводила, но опоздала…

— Вы часто бывали в монастырях, — поинтересовался ученый.
— До этого не разу, — призналась женщина.
— Тогда как вы могли составить себе представление, — удивился ученый.
— По книгам, по фильмам.
— По большей части, это выдумки, — улыбнулся господин Шаруд. Ирина Владимировна хотела возразить, но не успела…
— Под навес почти влетела Надежда, а следом за ней, едва не переходя на бег, спешила Суджана.
— Мамочка! Ты даже не представляешь, как я соскучилась. Я даже сама не представляю, как я соскучилась по тебе, — Надежда подбежала к Ирине Владимировне, обняла ее. И тут же обе разрыдались. Разлилось сплошное соленое море…

Господин Шаруд хотел вмешаться, но Иоланта остановила его.

— Не надо, господин Шаруд, это – еще одна из удивительных русских традиций.
— Странно, — пробормотал он и внимательно посмотрел на девочку, — это правда, Вы не шутите?

Иоланта отрицательно покачала головой и добавила:

— Дайте им десять, пятнадцать минут и они обе будут хохотать, как ни в чем не бывало.
— Удивительно…

Суджана стояла рядом с ним, в ее глазах тоже что-то поблескивало, но она, как и ее отец были более сдержаны в проявлениях эмоций.

— Как ты, доченька, — обратился к ней господин Шаруд.
— Хорошо, папа. Здесь так покойно. И даже уроки легче усваиваются. Все как будто в других красках…, – поталась она объяснить отцу.
Оказавшись не у дел, Иоланта с удивление прислушивалась к себе. Для нее было неожиданностью, что эти две встречи, одна восторженная и крикливая, а другая, такая сдержанная, но наполненная не меньшими чувствами, почти не тронули ее. Она просто смотрела на происходящее с интересом, но как бы со стороны. Когда страсти немного улеглись, и все расположиться около одного из столиков, Надежда буквально поразила всех, что тараторила на русском, и на английском, а еще, периодически и на индийском. Иоланта, Ирина Владимировна и даже, господин Шаруд искренне хохотали над Надеждой, но смеха стало еще больше, когда в общую болтовню, оказалась, втянута и Суджана… одним словом, все это, очень сильно напоминало что-то семейное и дружное…

Время прошло незаметно, пора было говорить: «До свидания». Суджана отошла в сторону вместе с господином Шарудом, Ирина Владимировна обнималась с Надеждой, но как только она вознамерилась пролить прощальную слезу, Иоланта отозвала ее в сторону.

— Ирина Владимировна, теперь, когда Вы убедились, что с Надеждой все в порядке, я хочу, что бы Вы и дальше следовали тем советам, которые я даю.
— Ле…, прости, Иоланта, я понимаю. Как только ты скажешь, я тут же возвращаюсь домой…
— Нет, Ирина Владимировна. Это не мой совет. А, кроме того, и это даже и не обсуждается. Вы остаетесь здесь.
— Что, — не поняла ее Ирина Владимировна, — в монастыре?!
— Почему в монастыре, — удивилась Иоланта, — в Дели, в доме господина Шаруда.
— Но…
— Ни каких «но»… Я же сказала, это не обсуждается.
— Дело в Надежде, – забеспокоилась женщина.
— Нет, с Надеждой все будет в порядке. Она в надежных и умелых руках. Я говорю о другом. Вам не надо возвращаться – живите здесь.
— Таков совет, — усмехнулась Ирина Владимировна.
— Опять нет, — вторя ей, с улыбкой произнесла Лейла, — совет другой: попытайтесь понять здешнюю жизнь. Попытайтесь стать одной из жительниц сказочной страны – Индия.

— Но дом…
— Теперь, Ваш дом в Дели. Позднее, если Вы захотите, найдется и работа, и жилье, но для этого, надо очень хорошо знать язык. Вот у Вас и будет время, на то, что бы познакомиться со здешними традициями, понять эту страну. Постараться стать одной из них…
— И все-таки, почему я не могу вернуться?
— Несколько причин. Во-первых Вы нужный Надежде, во-вторых, насколько я понимаю, там, Вы не оставили ничего такого, ради чего стоило бы вернуться. В-третьих, может сложиться такая ситуация, что я не смогу помогать Вам.
— А документы?
— На следующей неделе, я привезу Вам документы – этим даже не стоит забивать этим голову.
— Я…, — захотела Ирина Владимировна сказать еще что-то, но потом взглянула на Иоланту и передумала, — хорошо. Я согласна.
— Вот и замечательно.

Этот день, безусловно, мог бы войти в историю города, более того, в историю страны, как некое природное, аномальное явление. Некий Бермудский изыск. Только писать историю этого города уже некому…

Утро выдалось не по-зимнему туманным. Влажная, промозглая пелена не позволяла рассмотреть предмет или человека, буквально за пять шагов. Машины ехали медленно, с включенными фарами, хотя ездой эти черепашьи гонки можно было назвать только в злую насмешку. Туман повлиял даже на качество радио и телепередач…

Алексей Воеводин проснулся в начале седьмого утра. Принюхался. Все было, вроде, как обычно и вместе с этим, что-то было не так. Он оглядел комнату и понял, что в комнате слишком сумеречно и как-то зябко. Он вылез из-под одеяла и подошел к окну.

— Черт возьми, — произнес он, глядя за стекло. Мелькнула мысль, не ходить сегодня в школу, или хотя бы на первый урок – дать рассеяться этой мути. Что и говорить, на туман даже смотреть было неприятно, не то что выходить в него из дома.
— Сынок, не ругайся, — послышался голос матери из кухни.

Он еще раз чертыхнулся, на этот раз про себя. Оказалось, что он совсем забыл, что с сегодняшнего дня мать прибывает в отпуске. Таким образом, прогул откладывается.

— Ма, ты за окно смотрела? — поинтересовался он.
— Да, выглядывала. Ужас какой-то, — голос приблизился, и мать возникла в дверном проеме комнаты, — что тебе приготовить на завтрак?
— Даже не знаю, — Алексей начал понимать плюсы в утреннем присутствии матери, — на свой вкус что-нибудь.
— Хочешь пельменей, я вчера делала?
— Буду, — согласился Алексей.

Он прошлепал в ванную комнату, умылся. Забежал на кухню, сделал несколько глотков холодного, вчерашнего чая, после чего, почувствовав себя окончательно проснувшимся, отправился одеваться и складывать учебники. А когда Алексей вторично появился на кухне, пельмени уже стояли на столе и источали пар и аромат.

Какое-то время он ел, слушая щебетанье Тамары Семеновны. Та доложила обстановку на работе, перед уходом в отпуск. Доложила о проблемах на работе у отца. Потом перешла на планы на отпуск. Ей хотелось посетить бабушку, то есть ее мать, бабушкой она приходилась Алексею. Она сказала, что собирается съездить в деревню, на недельку, но сомневается, что они с отцом без нее справятся. По-видимому, это был вопрос.

— Езжай ма, конечно. А то в прошлом году не были.
— Да я тоже за нее волнуюсь, как она там. Старая ведь совсем. В последнем письме написала, что похоронили бабу Нюру. Ты ее помнишь?
— Это которая, около магазина что ли? — наугад попытался уточнить Алексей, чтобы поддержать разговор.
— Нет, баба Нюра – эта, которая во втором доме от сельсовета, — попробовала увлечь сына в подробности сельской жизни, Тамара Семеновна.
— Езжай, ма – проведаешь.
— А может, ты со мной, — мать вопросительно взглянула на сына.
— Ма, я бы с удовольствием, но четверть длиннющая, учить надо…, – Алексей не стал заканчивать, подразумевая, что мать сама должна сообразить.
— Так у тебя вроде все в порядке, в школе. Я бы сходила к вашей классной, поговорила, — продолжала Тамара Семеновна с азартом, — ты ведь с бабушкой не виделся уже лет пять.
— Ма, я летом к ней поеду, — пообещал Алексей.
— Ты в том году обещал, — с упреком напомнила она.
— Я же не предполагал, что придется тащиться в Крым, — вроде как оправдался Алексей, и приналег на бутерброд и с чаем. Надо было срочно эвакуироваться, он уже знал, чем заканчиваются такие разговоры – слезами и причитаниями, которые напоминали Алексею посещение зубного врача.
— Подумаешь, может, — продолжала Тамара Семеновна, — с учителями я бы договорилась. Задание у них взяла бы, что бы, ты не отстал…

Уже сама мысль о посещении деревни, действовала на него, как рвотное. Деревня, в которой проживала мать Тамары Семеновны, была великой глушью. Глядя на эти три десятка домов, кое-как расположенных вдоль мелкой речушки, можно было думать, что ты попал в царскую Россию, времен крепостного права. Даже наличие автомобилей и падающих столбов электропередачи, выглядело как нонсенс.

— Все, ма, я побежал, — ускорился Алексей.
— Ты подумай, Алеша, — напутствовала его мать.
— Подумаю ма, ну все, пока, — он торопливо чмокнул мать в щеку и выскочил в подъезд.
— Ты аккуратно там, видишь какой туман. Не ровен час, попадешь в какую-нибудь яму. Ты ведь через пустырь ходишь, — продолжила мать напутствие.
— Не, там сейчас развезло, грязь сплошная после дождя. Я хожу по асфальту, в обход, — уже около лестницы отозвался он.
— Это правильно…, — но этих слов Алексей уже не слышал.

Он пробежал пару этажей, а потом скорость заметно снизилась. Теперь перед ним стояла задача, надо было придумать что-нибудь такое, что бы идея с посещением деревни была благополучно похоронена. Не доходя до первого этажа, Алексей остановился совсем, достал сигареты и закурил. Сытый организм с удовольствием воспринял утренею порцию никотина…

Отбросив окурок, он пошел в сторону пустыря, обходить половину микрорайона ему не хотелось. Туман, в который он окунулся, был неприятным, он пробирался под одежду сырыми холодными лапами вызывая непроизвольную дрожь и желание поплотней укутаться в одежду. Кто-то шел впереди него. Походка показалась ему знакомой, и он поспешил догнать идущего. Какое-то время это не удавалось, но, наконец, идущий впереди сам остановился.

— Куда это ты так торопишься, — обратился к Алексею хрипловатый девичий голос, — уж, не в школу ли?
— Не узнал, — начал он, тщательно копаясь в памяти, вытащить имя этой говорящей.
— Забыл уже. А я, так нет. Я – Лейла.
— Лелька?! — голос и интонация выдали то, что он не ожидал ее встретить. Примешался к неожиданности и страх. Слухи о том, что она маньяк слишком долгое время ходили по школе.
— Что встал-то, пошли, а то замерзнешь.
— А говорили, что ты как вроде уехала куда-то.
— А я слышала, что меня кто-то видел, — в тон ему проговорила Лейла.
— А, да, это Погода, что-то трепался. Я не поверил…
— И поэтому, быстренько побежал к моей бабке.
— Ну, это… — такую информацию она, конечно, могла получить и от самой Евдокии Марковны. Оспаривать было бессмысленно. — Деньги нужны были, вот мы и придумали такую басню, — вроде как сознался, Воевода, помня о том, что некоторые свои проступки, особенно мелкие, стоит признавать, что бы избежать расплаты за более крупные.

— Да мне все равно, — как бы успокоила его Лейла, — так ты в школу идешь, или как?
— Иду. Вот только к Барабану зайду, — быстренько сориентировался Алексей.
— Зайди, зайди.
— Ну, пока.
— Зачем же пока, еще увидимся. Может даже сегодня.
— А ты что, в школу собралась, — удивленно спросил Воеводин.
— А почему бы мне, не зайти в мою замечательную школу?
— Так тебя вроде как разыскивают все, — напомнил ей Воеводин.
— Ну и замечательно, кто меня ищет, сегодня найдет. А ты беги, к Барабану, и не забудь прийти в школу.
— Я быстро. Одна нога здесь, другая там, — начал почему-то оправдываться Алексей.

Но Иоланта уже не слушала его, она прошла дальше, и сделав несколько шагов совсем растворилась в тумане.

— Чокнутая, – произнес он, посчитав, что Лейла достаточно далеко, что бы его услышать.
— С кем это ты общаешься? — послышался позади голос Барабана.
— Да так, — хотел, было, промолчать Воеводин, но передумал, — знаешь с кем? Угадай с трех раз.
— А что угадывать-то. В таком тумане, тебе могла привидеться, только Лелька.
— Силен, — удивился и кивнул Алексей, — она и была.
— А что ты с ней-то не пошел, испугался?
— Я с чокнутыми ходить не любитель.
— Так она еще и чокнутая? — Барабан был в курсе, что большинство сплетен про Лейлу в класс приносил именно Воеводин.
— Дурак ты, ты бы с ней поговорил, мне аж страшно стало. Вот думаю, может в милицию сообщить.
— Так ты не в милицию, ты к бабке ее сходи, она тебе еще баксов отсыплет.
— Не твое дело…
— Да мне все равно, это твои проблемы. Ты в школу идешь?
— Нет, я в милицию иду звонить.
— Ну-ну, прямо пионер-герой, — усмехнулся Барабан и, обойдя Воеводу, пошел в направлении школы. Да и стоять базарить на улице, было неуютно.

Воеводин проводил глазами Барабана и упрекнул себя, что такая простая мысль, как сообщить старухе, не пришла ему самому в голову. Он повертел головой, разыскивая ближайший телефон-автомат. Пришлось возвращаться к своему дому. Подсвечивая себе зажигалкой, Алексей набрал номер Евдокии Марковны.

— Алло, – раздалось, наконец, в трубке.
— Евдокия Марковна, это говорит Алексей Воеводин.
— Слушаю тебя, Леша.
— Евдокия Марковна, Лейла на микрорайоне.
— Ты это серьезно, — голос в трубке сразу приобрел бодрость и зазвучал напряженно.
— Абсолютно серьезно. Я с ней даже говорил, только мне показалось, что она не в себе.
— Что это значит?
— Я думаю, вам стоит прийти не одной, а, например, с доктором или с милицией.
— Хорошо, что предупредил.
— Нет проблем.
— С меня причитается. Если конечно тебе нужны деньги.
— Да, я — начал было, отказываться Алексей, но передумал, — а кому они не нужны?
— Вот и отлично, встретимся, как всегда, — закончила разговор Евдокия Марковна и повесила трубку.

Алексей повесил трубку, постоял некоторое время, потом, опомнившись, взглянул на часы. До начала занятий оставалось около двадцати минут. Алексей почти бегом направился к школе. А в то же самое время, когда Воеводин ускоренным шагом шел по направлению к школе, Евдокия Марковна, уже умытая, готовила завтрак и одновременно крутила диск телефона.

— Алло, Вениамина Алексеевича я могу услышать?
— Подождите минуточку, — ответили на том конце провода.
— Алло, полковник Коротков на связи.
— Веничка, это Евдокия Марковна.
— Добрый день, что-то Вы не свет, не заря.
— Есть новости, по тому вопросу.
— Слушаю, — было слышно, как он отправил кого-то из кабинета.
— Она появилась в школе, только что мне сообщили.
— Это надежно?
— Да, вполне, — после некоторой паузы подтвердила Евдокия Марковна.
— Тогда поступим так. Я сам, с ребятами, подъедим к тебе. И оттуда пешим строем. А машина за нами, на всякий случай.
— Веня, ты только ребят предупреди, что бы они не очень. Она ведь девочка, — Вениамин Алексеевич услышал, как Евдокия Марковна всхлипнула, — внучка моя.
— Ну что Вы, успокойся. Все будет хорошо.
— Спасибо, Веничка, я жду вас.
— Полчаса.

Иоланта остановилась недалеко от парадного входа в школу. Дети плавно обходили ее в тумане, а она смотрела, внимательно прислушиваясь к себе, но внутри все было тихо. Это место было для нее не более чем любое другое. Просто здание, просто люди. Мало того, они представляли для нее интерес только в одном смысле. Вдруг это испугало Иоланту. Она никогда не думала, что может так относиться к людям, внутри словно зазвенел пронзительный колокольчик…

Зазвенел первый, предупреждающий звонок, до начала занятий осталось десять минут. Иоланта остановилась и закурила…. Дым смешивался с туманом, а из-за сырости вкус табака был каким-то тяжелым. Со стороны можно было подумать, что Иоланта раздумывает, решает какую-то очень сложную проблему. В какой-то момент Лейле и самой так показалось, но этот момент быстро прошел. Все давно было взвешено и измерено, а решение было принято, даже были уже известны методы, которыми Иоланта собиралась исполнять задуманное, а ждала она вот этого – второй звонок – восемь часов ровно.

Иоланта отбросила окурок в сторону, накинула капюшон и вошла в школу. Фойе было пустым, сторож сменился еще в семь, а дежурные, задача которых не допускать посторонних и записывать опоздавших, наверняка, резались в карты в раздевалке. Иоланта тряхнула рукавами и выпустила что-то наружу. Со стороны это никто не назвал бы машинами. Это были смерчи, пока маленькие, их сил хватило бы не более, чем на то, что бы пошевелить обертку конфеты, но они постепенно раскручивались и становились все выше и мощнее. Три пары, огненные, воздушные, пополам с водяной паром и еще два, напоминавших ту темноту, которую Иоланта видела там, у самого края…

Смерчи двигались около девочки, как будто она удерживала их на привязи. Сходство еще более увеличивалось и от того, что верхушками своими они были направлены к рукам Иоланты и колебались каждый раз, когда она шевелила руками. Наконец, решив, что мощности достаточно, она резким движением распустила их в разные стороны – словно оборвала невидимые нити. Покрутившись на одном месте, машины двинулись в разные стороны. Иоланта смотрела на удаляющие вдоль по коридору технику и думала, что по-настоящему вступила в военные действия, и что возможности вернуться на исходные позиции, уже нет, и не будет…. Да и не собиралась она возвращаться…

Выдохнув, как будто она долго задерживала дыхание, Иоланта последовала за одним из смерчей – который был воздушно-водяной. Тот плавно перемещался вдоль по коридору. Так как коридоры были пусты, смерч метался от одной стенки к другой, легкие предметы, которые попадались ему в процессе движения, смерч закручивал его, пропускал на какое-то время внутрь себя, а потом резко отбрасывал в сторону, как негодный. И Иоланта видела, как предмет после этого становился каким-то серым, без привычной радужной оболочки, а потом и вовсе исчезали. Смерчи слизывали энергию, даже самое ничтожное количество. Некоторое время она блуждала по коридору вслед за смерчем. К концу урока в коридорах было так чисто, что уборщице такая чистота только снилась…

А потом прозвенел звонок, и в коридор высыпали дети. Сначала ничего не происходило, а потом, количество детей стало уменьшаться. Они исчезали в крутящихся смерчах, которые Иоланта временно сделала невидимыми. Исчезали и не возвращались, и не отбрасывались, как это происходило с неживыми предметами. Дети исчезали навсегда. Проверив, как работает оборудование, Иоланта осталась довольна. Здесь ее миссия закончилась – она собралась уходить. Набросив капюшон, она направилась к лестнице…

Но, однако, в фойе ее ждала встреча, на которую она не рассчитывала. В коридоре стояло несколько солдат, во главе с полковником Коротковым, а чуть за ними стояла Евдокия Марковна. Иоланта приостановилась и с удивлением смотрела на военных в бронежилетах и масках. Бывшие в этот момент в фойе дети, оставив центр свободным, с интересом толпились вдоль стенок.

— Лейла, — обратился военный к девочке, — мы не причиним тебе вреда, мы хотим тебе помочь…
— А вы можете мне помочь? — с деланным удивлением спросила Иоланта.
— Конечно. Все хотят, что бы ты вернулась домой. И мама, и папа, и бабушка…
— Да, особенно двое последних, — усмехнулась Иоланта, — папочке, по-видимому, не с кем заняться боксом, как старухе, некому портить жизнь.
— О чем ты говоришь? — не слушая, продолжал военный, — все с ума сходят, от того, что ты пропала. Всех на ноги поставили, все тебя ищут. Все хотят, что бы ты вернулась домой.
— Я вам не верю. Но предупреждаю, что если вы не выпустите меня, то очень сильно пожалеете об этом.
— Подумай, — продолжал уговаривать ее полковник, а тем временем, несколько солдат, начали медленно обходить Иоланту, — ты одна, а эти ребята сильные, и к тому же профессионалы. Она брали преступников, но они никогда не работали с детьми. Они могут сделать тебе больно.
— Ерунда, — спокойно ответила Иоланта, — я предупреждаю вас, что мне больно вы не сделаете. И оттащите от меня ваших псов.
— Лейла, псами, ты называешь людей, которые хотят тебе помочь.
— Нет, я называю псами тех, кто хочет напасть на меня сзади, пока Вы пытаетесь вешать мне лапшу на уши.
— Я прикажу им не предпринимать никаких действий, если ты согласишься поговорить со мной или с твоей бабушкой.
— Ни с Вами, ни со старухой, которая натравила на меня вас, я разговаривать не буду. Но я отпущу вас живыми, если вы прекратите этот разговор и уберетесь с моей дороги.

Вениамин Петрович достаточно часто общался и с террористами и с преступниками, но в девочке он не видел серьезного противника, как впрочем, и его люди. Перед ними стояла всего-навсего девочка, которая выглядит не по возрасту взрослой. Профессиональным, едва заметным жестом, он дал команду брать ее, со всех сторон на нее кинулись спецназовцы, но когда, через мгновение они сошлись в центе фойе, там было пусто, а голос раздался откуда-то со спины полковника.

— Хотите поиграть, — рассмеялась Иоланта.

Сами того не зная, в тот момент Евдокия Марковна и Вениамин Петрович своими действиями смели бы самые последние сомнения Иоланты, если бы конечно они у нее были. Только дело было в том, что сомнений не было…

Спецназ попытались перестроиться. И вновь напасть. С тем же успехом.

— Вы уже сделали два хода – я дала вам фору. Теперь моя очередь, — вновь появившись за спинами нападающих, произнесла Иоланта.

И стены перестала быть, на спецназ со всех сторон набросились какие-то существа. Они были невысокими, многорукими. У них были двусторонние ножи и кривые, отливавшие черным, сабли. Солдаты на минуту растерялись, а нападавшие бросились вперед. Началась схватка. Спецназ отбивался приемами, которыми их учили в разных подразделениях, а нападавшие пользовались приемами, которым на Земле вообще не учат. И когда самого молодого из подразделения, нападавший достал кривым, с зазубринами клинком, который прошел через бронежилет, как сквозь пенопласт, ни на мгновение не задержавшись, а его владельца, пронзила страшная, нестерпимая боль, он не выдержал, сорвал с плеча автомат и дал очередь в потолок…

Вот тогда, действительно, начался кошмар. Огонь открыли все…

Иоланта успела уже удалиться от школы, когда там началась стрельба. Не останавливаясь, Иоланта недоуменно вскинула плечи и пробормотала: «Профессионалы». Она направилась к воротам, в квартиру Аль Карима – там у нее были дела.

Сразу по приходу она упаковкой книг и утвари. Все, что было ей необходимо, или она считала, что это может потребоваться, или это просто нравилось ей, отправлялось под плащ. Вскоре квартира опустела. Остались лишь несколько ничего незначащих для Иоланты предметов. Около ее ног терся Габар, да служанки взволнованно наблюдали за сборами хозяйки. Иоланта наклонилась и погладила кота.

— Не волнуйся, я не забыла, про тебя.
— Куда мы теперь, госпожа Иоланта, — рискнул поинтересоваться он.
— В Тени, конечно.
— Я не был там, не уверен, что смогу пережить…
— Ерунда, ты будешь там в полной безопасности.
— Хорошо бы, — продолжал сомневаться Габар, но Иоланта приняла уже и это решение.

Оглянувшись, она пробежалась по оставшимся предметам, но они так и не заинтересовали ее. Девочка наклонилась, взяла Габара на руки, а после этого повернулась к служанкам, которые уже прощались со своей призрачной жизнью.

— И про вас я не забыла, не дрожите, — проворчала Иоланта, — просто вы самые легкие, поэтому и поедете сверху.

Иоланта произнесла заклинание, и вокруг служанок закружились искры. Осторожно, чтобы не разрушить их структуры, девочка сложила их и так же отправила в рукав.

— Вот теперь все, — произнесла она, вышла за ворота и скрылась, прикрытая заклинанием невидимости…

Как только она прошла ворота, те завибрировали, и медленно начали разрушаться. Выполняя команду Иоланты, ткань Тени, затягивала отверстие до нужных размеров – чуть больше мышиной норы. Этого вполне должно было хватить для переброски энергии, которую вовсю собирали ее машины.

Без мага и магических предметов в квартире стало тускло. Постепенно стены возвращались в то положение, которое было предусмотрено архитектором домов этой серии. Внутри дома что-то скрипело и стонало, заставляя жильцов в страхе осматриваться. Несколько раз что-то оглушительно хрустнуло внутри многоэтажного дома…

Жильцы покидали дом, хватая детей, документы и первое, попавшееся под руку, они спешили покинуть квартиры. Около получаса по лестницам слышался топот ног. Отчаянные головы, выбежав с детьми, возвращались, чтобы вынести еще что-нибудь из собственных квартир. Но большинство жильцов радовались, что просто успели выбраться, хотя в глубине души были уверены, что дом просто дает осадку. Они все еще надеялись вернуться, как только все прекратится…

Иоланта, которая вернулась к тому месту, откуда она входила в мир Тени и смотрела, как сквозь стену мыльного пузыря на то, что происходит около многоэтажного дома. Несколько раз, она использовала магию, что бы посмотреть, остались ли внутри дома люди. Наконец, выбрав момент, когда все вышли из здания, а отчаянные головы, размышляли, не стоит ли еще раз испытать судьбу, Иоланта ослабила заклинание и обрушила подъезды. Толпа отхлынула от дома. Убедившись, что толпа на безопасном расстоянии, обрушила дом целиком. Несколько, не пожелавших рухнуть стен, были уничтожены молниями огромной мощности…

И пока народ в ужасе взирал на катастрофу, плакал и костерил нерадивых строителей, а кто-то плакал от радости, что успел выйти, к образовавшейся толпе, с разных сторон подступили смерчи…

Расправа над беззащитными жителями закончилась, смерчи встретились на площадке, где совсем недавно стояли люди. Опознав друг друга, они разошлись в разные стороны, в поисках новых жертв. Три из них направились в сторону центральной части города, охватывая его в кольцо, а три других отправились прочесывать новые спальные районы…

Можно было бы сказать, что этот день жители города запомнят навсегда. Только это неправда, потому, что других дней у этого города в будущем уже не было. Один и тот же день, он вращался по кругу, в который его замкнула Иоланта. Для жителей это выглядело, словно они каждый раз просыпались утром и начинали один и тот же день, ничего не подозревая. За исключением тех, которым не повезло, и их путь пересекся с одной из шести машин. Дальнейшая их судьба была печальной, и продолжалась уже вне этого города, вне этой страны, а точнее будет сказать, и вне этого мира…

А со стороны город, как бы продолжал жить. Только население его уменьшалось. Каждый старый новый день город встречал с меньшим числом жителей. И если для некоторых городов, как мы это можем помнить из истории, упадок исчислялся веками, то этот город превратился в нечто менее чем за год. Практически города больше было. Большинство жителей этого крупного промышленного центра, имеющего два крупных предприятия союзного значения и одно номерное, Министерства обороны, исчезли из него и были переправлены в Тень. А город, если городом считать дома без жителей, разрушался…

День за днем, час за часом, лишенные энергии дома обрушивались, превращаясь в пыль. В городе из шестисот с лишним тысяч, осталось менее десяти. Наверное, о происшедшем должны были трубить газеты. Может быть, даже, показывать в «Новостях» по всей стране, но этого не было. Иоланта ли тому виной или нет, но город выпал из человеческой памяти. О нем забыли, как будто его никогда и не было, как будто его никогда и не строили. Так, иногда, забывают об умерших которые, никогда и никому не нравились…

Участь избежавших встреч с машинами, так же, была предрешена. Большинству из них предстояло умереть от старости или от болезней. Их не могло спасти, что они сидели по домам. Это была лишь иллюзия, что зло твориться только на улице и его можно переждать, пересидеть, а потом однажды выйти и увидеть, что все вернулось, что ужас кончился…. До большего они попросту не успевали додуматься, ведь на обретения опыта Иоланта оставила им всего сутки. С утра все начиналось сначала…

А в Тени время шло.

…сквозь небольшое отверстие, которыми, изобиловали стены внутренних покоев королевского дворца в Фаргосе, Ульрика наблюдала, как принц Густав готовился ко сну. С некоторых пор безопасность наследника стала основной ее заботой, основной, но, конечно, не единственной…

Как и полагается наследнику, Густав был капризным ребенком. Но получилось это не от врожденных наклонностей или долгого и упорного баловства со стороны взрослых, нет. Долгое время он был вообще никому не нужен, и никому из взрослых, даже в голову не приходило его баловать. Он просто жил во дворце, но так живут мыши. Жил, потому, что никому не мешал. За объедки с кухни он помогал поварам и посудомойкам. За обноски – королевскому портному, за ночлег – конюху…

А потом все резко переменилось, почти в один миг. Это произошло, когда пришло время говорить о наследнике. Согласно этикета и правил Фаргоса это надо было сделать не позднее, чем исполнится сто лет правителю. По-другому, маги сами назначали приемника, а правителя объявляли недееспособным. Такой поворот событий, естественно, не устраивал, правителя Александр XXIV. Но он был очень удивлен, когда оказалось, что в нужный момент у него под рукой оказался только этот оборвыш. Но делать было нечего, время поджимало, а лишаться короны Александру XXIV не собирался. Статус Густава при дворе изменился, когда правитель провозгласил его наследником престола. Вслед за этим и изменилось и отношение. Теперь каждый спешил выказать внимание и почтение. Они обрушились на Густава потоком, и он им пользовался, как мог. Но внутри всегда боялся и все равно, предпочитал потаенные и пыльные углы, забытые и закрытые комнаты. Так было примерно за полгода до того, как произошла встреча Густава и Ульрики.

Случайная встреча. Больше месяца Ульрика жила в Фаргосе и ежедневно ходила на разведку к дворцу. Пыталась изобрести способ проникнуть во дворец. И не просто проникнуть, но и остаться там. Она чувствовала, что ей необходимо быть там и не важно в какой роли. Но ее возраст был помехой, он не позволял ей быть во дворце даже в роли прислуги – такой она смотрелась юной…

В тот же памятный день, она ходила вдоль стены, которая окружала дворец правителя. Она уже сделала несколько кругов, успела обнаружить еще пару секретных дверей, но просто войти во дворец – этого Ульрике было мало. Пару раз она уже проникала внутрь. Она даже прошлась по сторожевой галереи, лишний раз, доказывая, что охрана во дворце ни от чего охранить не может. Результатом того осмотра, стал окончательный вывод – Королевский дворец – это проходной двор. А то, что жив сам король и живы его немногочисленные министры и советники, то только потому, ни жизнь самого Александру XXIV, ни их жизнь, никому не были нужны. Такой вывод поверг девочку в уныние, она махнула рукой и направилась в сторону пристани – там был дом, где ее приютила какая-то дальняя родственница, троюродная тетка сестры бабки, да еще на правах служанки.

В очередном закоулке Ульрика увидела, как огромная собака нападает на мальчика, который хоть и смотрелся старше нее, но был так испуган, что даже не пытался отогнать зверя или просто позвать на помощь. Его красивый костюмчик был разодран, а сам мальчишка сидел в углу в луже, пытаясь закрыться от собаки руками. Вообще, вполне может быть, что собака хотела просто поиграть, но у нее был свирепый вид, она громко, утробно лаяла, чем и вызывала у мальчика панический страх. Ульрика поспешила на помощь, и оказалось, что тот, кого она выручила и есть Густав. От страха он ослаб, весь дрожал, ей пришлось проводить его практически до покоев. Так они познакомились, а потом и подружились. Теперь он выбирался из дворца ежедневно, гулял с Ульрикой по Фаргосу и пригородам.

Несколько месяцев беззаботной жизни резко оборвала война. Охрану дворца утроили, прибавив, на самом деле, только беспорядка. Однажды Густав, разревевшись, сообщил, что они больше не смогут видеться. Оказалось, что Аль Багир, как глава Совета магов, запретил ему покидать пределы дворца. Ульрика тоже погрустнела, через наследника она надеялась, в конце концов, пробраться во дворец, но грусть свою, естественно объяснила совершенно по-другому, она даже всплакнула на плече у Густава. Мальчик был покорен и решил переселить подружку во дворец. Самым сложным в получении этого разрешения было встретиться с Александр XXIV, а не добиться его согласия. Чтобы только отвязаться от мальчишки, Александр XXIV согласился, даже не дослушав до конца, о чем его просят. В последнее время короля, больше чем все иное, включая начавшуюся войну, волновала очередная пассия. Именно с ней он проводил свое время, переложив заботу о государстве на Аль Багира и Совет магов.

И вот, спустя пару недель, Густав сам разыскал Ульрику и на ее мягкий упрек, что он совсем забыл о ней, предложил ей поселиться во дворце. А свое долгое отсутствие объяснил тем, что никак не мог поговорить с отцом. Немного поразмышляв, исключительно, чтобы помучить мальчишку, Ульрика согласилась. Ей была отведена комната недалеко от покоев Густава, подписанная королем официальная бумага назначала ее нянькой принца. Ульрика добилась, чего хотела, а принц получил желаемое. Король тут же забыл о няньке, а что касается Аль Багира, так он даже не был поставлен в известность о том, что на одну няньку у принца прибавилось.

Так Ульрика вступила в игру, осмотрелась немного и начала разыгрывать свою партию, а точнее партию наследника Густава. Используя предсказания Аль Багира об опасности, которая грозит наследнику, она упорядочила охрану мальчика, и стала ее негласным руководителем. Вслед за этим, в штате дворца появился еще один повар, который готовил только для принца, и две специально надрессированные собаки, которые пробовали пищу раньше Густава и постоянно находились при нем, как телохранители. Чуть позже, появился заговоренная кольчуга…

Александр XXIV не читая, подписывал бумаги, которые приносил ему Густав, минуя секретарей и магов, тем более, что последние, даже при всем желание, не нашли бы в них ничего предосудительного…

Первым на перемены, которые происходили с наследником, обратил внимание Аль Багир, после того, как увидел его в библиотеке дворца.

— Вам помочь, принц Густав, — обратился Аль Багир к мальчику, когда увидел, что тот в задумчивости стоит перед стеллажом с книгами по истории, — Вы, наверное, ошиблись, выбирая книгу для чтения.
— Нет, уважаемый Аль Багир, — обернувшись на голос мага, ответил Густав, — я думаю, что мне предстоит прочитать все это, и, скорее всего, после этого я пойму, как мало я знаю.
— Что, — от неожиданности маг даже переспросил.
— Я слишком мало знаю, — сократил объяснение Густав, потом достал книгу по истории воинского искусства, кивнул магу и вышел.

Аль Багир невольно начал присматриваться к наследнику, и уже в конце недели счел необходимым упомянуть о Густаве на очередном докладе у правителя. Александр XXIV, которому не было ни какого дела до наследника, самодовольно улыбнулся, и буркнул что-то на счет крови. Главе Совета ничего не оставалось, как оставить при себе свои замечания и наблюдения. Только теперь, в списке интересующих его предметов добавился еще один пункт.

На эти нововведения у Ульрики ушло несколько около четырех месяцев. Ульрика очень торопилась. Многие, кто хоть изредка интересовался жизнью наследника, заметили, что Густав меняется, и возможно, меняется в лучшую сторону.

А Ульрика постепенно приобретала власть и новые знания. Она рассматривала дворцовые интриги, и разгадывала их как кроссворды, сначала сама, а потом стала демонстрировать Густаву, как следует поступать в тех или иных случаях, когда надо использовать интригу на пользу себе, или когда надо обезопасить себя от заговора. Это было увлекательно и похоже на игру в шахматы, которой Густава обучила Ульрика, чтобы и отдых можно было использовать с пользой.

А потом пришло время, и Ульрика сама начала плести подобные головоломки. Ее силами у мальчика появились первые сторонники. О нем стали говорить, пока тихо, и в основном в застольных беседах, как о новой политической силе. Ульрике удалось выявить и продемонстрировать Густаву наиболее сильные оппозиционные линии нынешнего правителя. Показав механизм их воздействия на власть, она посоветовала не спешить разделываться с ними, а лишь изредка вмешиваться в их планы, что бы заговор в любой момент можно было обернуть себе на пользу, или, просто, нейтрализовать.

Густава скоро увлекла эта игра. Именно так он впервые почувствовал вкус власти и понял, что этим стоит дорожить. А еще она разговаривала с Густавом, рассказывала ему о Фаргосе, о Тени. А когда стало ясно, что война вскоре будет вестись на территории государства, лично возглавляла охрану мальчика.

Она же была первой, кто подготовил покушение на Густава. Удачно разоблаченное, буквально за сутки до начала, оно придало вес ее голосу, а словам значимость. На нее тоже обратили внимание, и в результате, неделю спустя, Аль Багир подписал, а Александр XXIV официально утвердил при дворе должность личного секретаря наследника, которое, по праву, и заняла Ульрика. Вроде бы ничего и не изменилось, только чаще стали вспыхивать скандалы, с помощью их Ульрика выставила на общее обозрение и тем самым обезопасила наиболее радикальных представителей оппозиции…

Иоланта следила за деятельностью сестры издалека. И надо признаться, даже ей не всегда удавалось без дополнительных размышлений предугадать действия своей младшей сестры. А несколько раз, Ульрика успевала даже удивить свою старшую сестру…. Но как бы там ни было, Иоланта теперь знала, что у нее есть серьезный и влиятельный человек при дворе. Это было ей на руку. Теперь, в обязанности Габара вменялось постоянно быть в курсе событий, которые происходили с Густавом и Ульрика, а заодно периодически прочитывать дневник, который вела последняя. Таким образом, Иоланта постоянно была в курсе всех плетущихся во дворце интриг. Именно оттуда она узнала о секретной миссии Горного Короля и о нескольких провокациях, которые пытался провернуть против нее Совет Магов и Аль Багир лично.

…утро для Густава было самой неприятной частью суток. Особенно это стало заметно, после того, как при дворе появилась Ульрика. Она никогда не позволяла ему спать после шести часов утра. Густав, пытался с этим бороться, периодически притворялся больным, но Ульрика шутя, разоблачала его уловки, высмеивала, убеждала его и оставалась непреклонной. И первым доводом, который всегда она приводила молодому наследнику, был тот, что именно Густаву придется в свое время, занять место правителя государства…

Густаву ничего не оставалось делать, как соглашаться. За то время пока он общался с Ульрика, он успел не только усвоить и полюбить ту мысль, что ему придется стать правителем, но сделать ее частью своего взгляда на вещи, частью образа мысли.

Без пяти минут шесть. Ульрика отпустила стражу около дверей и аккуратно вошла в спальню Густава. Предчувствуя момент пробуждения, мальчик постарался, как можно сильнее закутаться в одеяло.

— Густав, утро. Великие дела не могут ждать.
— Еще пять минут, Ульрика.
— Даже и пяти секунд у Вас нет.
— Ульрика, ты безжалостна, ты жестока. Тебе кто-нибудь говорил об этом?
— Нет, Густав. Ты первый, кто упрекнул меня в этом, — она присела на кровать, и погладила мальчика по голове.

Густав встрепенулся и стал выбираться из-под одеяла.

— Ульрика, ты же знаешь, что просыпаться так рано для меня такая мука.
— Знаю, конечно. Более того, я сама очень люблю поспать.
— Правда, — Густав был удивлен этим признанием, сон его сам собой улетучился, и он, наконец, расстался с одеялом и присел на кровать.
— Да, я очень люблю спать. Бывали дни, когда я могла проспать до полудня.
— Это наверно здорово. Спишь, видишь сны…
— Здорово, а однажды мне приснился сон, что где-то далеко от тех мест, где я жила, есть мальчик – будущий правитель государства. И что он тоже любит спать. И во сне, чей-то голос мне сказал, что если мы и дальше будем предпочитать сны реальной жизни, то долго нам не прожить, а мальчику никогда не стать правителем.
— И что?
— С тех пор я просыпаюсь в половине шестого утра и иду будить тебя.
— И тебе разонравилось валяться в постели?
— Честно?
— Честно.
— Нет, мне не разонравилось, более того, я думаю, что однажды я наверстаю все те часы, которые я не доспала.
— А я?
— Может быть и ты, — Ульрика поднялась с кровати, — а теперь подъем, наследник Густав. Помни о великих делах, которые не могут ждать.

Ульрика обернулась к двери и позвала слуг, которые помогали принцу совершать утренний туалет. Это были два взрослых мужчины, видом и неразговорчивостью своей напоминавшие сержантов в армии. Они были совершенно равнодушны к тому, что принцу казалось холодной вода, или мыло попадало в глаза, а полотенце напоминало мешковину. Их эти мелочи не трогали. Их задача заключалось в том, чтобы при выходе из спальни наследник выглядел как будущий правитель, а не какой-нибудь бродяга. А Ульрика стояла около двери, прислушиваясь к шуму воды и периодическим воплям, которые издавал молодой наследник в процессе обливания его холодной водой. Правда, сегодня эти вопли были несколько тише, чем обычно… или ей просто показалось.

Спустя двадцать минут Густав появился на пороге своей комнаты, казался он слегка недовольный, но зато он был в полнейшем порядке. Ульрика жестом отпустила слуг.

— Доброе утро, наследник Густав, — официально приветствовала его Ульрика и поклонилась. Следом это сделали все присутствующие.
— Доброе утро, Ульрика. Какие великие дела ждут нас сегодня?
— Вы действительно хотите знать, чего ради, я вытащила Вас из постели?
— Нет, — Густав немного смутился, — в смысле да, я действительно хочу знать, какое у нас сегодня расписание.
— Мне нравиться такой подход к вопросу. Сегодня нас ждет оружейная мастерская и учитель фехтования. Библиотека. Учитель продолжит говорить с Вами об истории Тени и истории Фаргоса. Нас ждет портной. Через неделю ты предстанешь вместе с правителем перед народом, и это будет твой первый выезд. У портного мы будем недолго. Верховая езда. Соколиная охота. И перед ужином математика, физика, химия, дипломатия. Да, напоминаю, сегодня на обед к нам придет глава Совета магов, Аль Багир.

— И это все на сегодня?
— Я не упомянула о музыке.
— Понятно, — протянул Густав, грядущий день, если верить расписанию, казался ему нескончаемым.
— Хотите внести изменения в расписание?
— А можно?
— Можно, если оно незначительное.
— Тогда вместо охоты я хотел бы увидеть, как живут крестьяне. Ты обещала.
— Хорошо. Вместо охоты мы поедим в деревню.
— Ульрика, а ты жила среди крестьян?
— Совсем недолго.
— А чем их жизнь не похожа на мою?
— Многим, точнее всем.
— Ульрика, а много людей в государстве, у кого жизнь не такая как моя?
— Очень много. У ремесленников, у солдат, у рыбаков, у пастухов…
— Ульрика, я должен видеть все это. Я правильно думаю?
— Если ты хочешь быть правителем, о котором будут говорить как о великом, то безусловно – да.
— Ты говоришь – если. То есть можно обойтись и без этого?
— Конечно можно, как можно и не пытаться стать великим. Как можно, вообще отказаться от власти.
— Нет, нет. Я не говорил об отказе от власти, об отказе стать великим. Я хотел знать, многие ли правители делали так, как должен делать я?
— Очень немногие. Я могу тебе перечислить их имена.
— А те, которые так не делали?
— Тех было великое множество, но их имена не сохранились в памяти.
— Тогда, я думаю, что нам надо идти.
— Ты говоришь это что бы сделать мне приятное или тебя это действительно интересует?
— Пока не знаю, — честно признался Густав, — но иногда мне кажется, что это важно.
— Что ж, что я смогу, я тебе покажу. А потом, ты мне ответишь на этот вопрос еще раз.

Так, разговаривая о серьезном, они дошли до дверей столовой. На пороге их встретили собаки. Густав потрепал их за холки. Те, несмотря на свои большие размеры и свирепый вид радовались, как щенки. Каждая норовила повыше подпрыгнуть перед принцем и лизнуть его. Какое-то время мальчик развлекался с собаками, в это время, слуга накрывал на стол. Потом пришло время пробы пищи. Густав брал с тарелки куски и бросал их собакам, внимательно глядя за тем, как собаки поедают пищу. Только после этого он ел пищу сам. Ульрика готовила себе сама и обычно просто сидела за столом во время завтрака принца.

— Ульрика, давно хотел тебя спросить, — отвлекаясь от птицы, обратился к Ульрике Густав, — а почему ты не ешь со мной вместе?
— Я завтракаю раньше.
— И что, глядя на все эти вкусности, тебе не хочется попробовать кусочек?
— Я не прихотлива в пище. К тому же, мне доставляет удовольствие смотреть, как ест мой Густав.
— А у меня, честно говоря, пропадает аппетит, когда я вижу, что кто-то не ест, когда ем я. Может, ты, все-таки съешь кусочек?
— Спасибо, Густав, но я действительно сыта.
— А фрукты?
— Вон то яблоко, — Ульрика указала на большой, румяный плод.
— Принц приподнялся, взял яблоко с вазы и подбросил его в руке.
— Это?
— Да.
— Держи, — неожиданно, Густав, почти не замахиваясь, как учил его мастер клинка, бросил яблоко Ульрике.

Ничего не изменилось, но быстрее чем плод долетел до середины стола, Ульрика выхватила из волос длинную деревянную шпильку и метнула ее навстречу яблоку, остановив его движение. Яблоко упало на стол, разбив при этом хрустальный бокал. На мгновение, пока слуги и принц приходили в себя от увиденного, было тихо, а потом послышался спокойный голос Ульрика.

— Густав, никогда не делай так больше, пожалуйста. Ты испугал меня.
— Прости, Ульрика. Но как ты это проделала?
— Меня этому учили, как тебя сейчас учат фехтовать.
— Где?
— Я провела детство в монастыре.
— Где-где?
— Женский монастырь.
— А что ты еще можешь?

— Странно сформулированный вопрос. Спроси как-нибудь по-другому.
— Чему тебя еще учили в этом монастыре?
— Я могу быть телохранителем, у женщины. Могу готовить пищу, воспитывать детей. Могу переводить с других языков. Еще меня учили…, но это пока тебе не к чему.
— Ты говоришь об отношениях между мужчинами и женщинами?
— Да. Кроме того, я обучена стенографии.
— А это что?
— Это быстрое письмо. Я могу записывать слова с той скоростью, с которой их говорят.
— Это очень быстро, — задумчиво произнес Густав.

— Да, — кивнула Ульрика, — очень быстро.
— А ты можешь научить меня всем этим премудростям?
— Нет, принц Густав.
— Почему?
— Потому что это женское искусство, и оно не подобает мужчине.

Густав помолчал, а потом наклонился чуть вперед и тихо сказал:

— Ульрика, я хочу тебя спросить, только ты не обижайся, пожалуйста. А действительно случайно встретились?
— Хотите узнать, не наняли ли меня специально для твоего воспитания?
— Да, об этом, только ты не обижайся.
— Нет, меня не нанимали, а встретились мы действительно случайно. Когда я пришла в этот город, я думала о том, чем мне кормиться и где жить. Поэтому я устроилась к зеленщице, помогала разбирать и разносить ей травы.
— Это была трудная работа?
— Не очень.
— Понятно. — Густав помолчал немного, — а знаешь, Ульрика, я уже позавтракал. Пойдем к учителю.

Он сделал знак слугам, чтобы они убрали со стола. Когда слуги удалились. Он подошел к столу, где все еще лежало яблоко, пробитое шпилькой. Поднял его, вынул шпильку. Несколько раз подкинул яблоко в руке, потом, немного подумав, разломил пополам. Одну надкусил сам, а другую половину протянул Ульрика.

— Я могу взять это на память, — Густав показал Ульрике шпильку
— Это нежелательно, да и зачем Вам моя шпилька.
— Это шпилька, просто шпилька, — не поверил Густав
— Как Вы успели заметить, не просто, но прежде всего – шпилька.
— Оказывается, что я знаю намного меньше, чем я предполагал, — задумчиво произнес мальчик.
— Так Вы вернете мне ее, — поинтересовалась Ульрика и пояснила, — а то у меня без нее волосы рассыпаются.
— Да-да, конечно, возьми, — Густав протянул ей шпильку и добавил, — теперь пойдем к учителю. У меня есть к нему вопросы…

Война, хоть и имела отношение к вызову брошенному Совету магов, но не была его прямым следствием. Скорее всего, началась она по великому множеству причин, одной из которых изменение климата и неоправданно долгий для средневековья период бездействия. А может, начали ослабевать магические силы, контролирующие мир Тени. А может, начали сказываться политические ошибки, а может…

Не важно. Война началась, война шла, кто-то отступал с территорий, кто-то приобретал новые – и все несли потери при этом. Создавались военные союзы и распадались, наиболее дальновидные из политиков старались быть в стороне, или ограничиться приграничными конфликтами, молодые и горячие правители рвались вперед… Но говорить о как-нибудь серьезных изменениях на политической карте Тени не приходилось. Единственное, чем была интересна эта война, так это своей вялостью, и неподготовленностью.

Государства, втянутые в эту войну нищали, культура и наука приходили в упадок. Крестьяне были вынуждены отрываться от работ и уходить в армию, с другой стороны, армии всех воюющих сторон поражала одна общая болезнь – дезертирство. Так же скоро, как набирались армии, так они лишались своего состава – крестьяне спешили вернуться домой.

Власти пытались вылавливать дезертиров и возвращать их в армию. И так получалось, что большинству стран приходилось вести не одну войну, а две. Это в свою очередь еще сильнее расшатывало государственные механизмы. Иногда, придавленные со всех сторон крестьяне снимались с обжитых земель и уходили в леса. Одни начинали строить новые поселения, другие шли иным, более легким путем – принимались разбойничать. Впрочем, прибытка даже и от разбоя было мало. По большому счету, обогатиться в такие вот смутные времена, возможности нет. Нечто похожее происходило и в городах, так же, как и крестьяне, разорялись и голодали горожане. Так же, спасаясь от голодной смерти, объединялись в банды. Но как в деревнях, так и в городских домах, все дрожали от страха. Сотнями сыпались на них страшные предсказания магов. Начали возвращаться в городские дома приведения и духи. То тут, то там происходили знамения, предвещавшие еще более страшные испытания, чем осады и бомбардировки…

Не смотря на то, что Фаргос не принимал прямого участия в военных действиях, события не могли не отразиться и на нем. Заметно опустел Фаргосский дворец – большинство государств отозвало свои дипломатические службы. Все реже и реже слышался смех, почти исчезли праздники. Все это угнетало, заставляло нервничать, бояться еще больше…

Но были дни, которые можно было рассматривать как исключения. Сегодняшний день, например. Его отмечали, как день рождения наследника. За неделю были отправлены приглашения и посланники. Глава Совета Магов, собственноручно начертал письма в станы противников и пригласил на торжество глав государств, магов и военачальников, предлагая, таким образом, трехдневное перемирие. Древний этикет и законы сработали. Бои, которые и так велись без особого рвения, прекратились совсем. Гости начали собираться в Фаргосе…

Памятуя о традициях страны, Аль Багир послал приглашение и Иоланте, готовясь принять беспрецедентные меры безопасности, если Иоланта вдруг согласится. Послал и напрягся. Он хорошо знал, что эта дама не очень-то чтит традиции и правила. В душе он боялся ее. За то время, которое Аль Багир знал ее, она не переставала удивлять и пугать его. Будь то редкое общение или простая дипломатическая переписка. Но еще больше она удивляла и пугала его, когда он старался предвидеть ее действия, и всякий раз ошибался.

Даже территории для своего государства она выбрала самую необычную – земли за Скалами Орлов, те самые, что граничили с Хаосом. Где-то в глубине души Аль Багир восхищался ее действиями и, даже, завидовал ей. Иногда, ему казалось, что эта чужестранка, знает нечто об этом мире, что он так и не удосужился узнать. Правда, он всякий раз одергивал себя, когда чувствовал, что его восхищение чужестранкой начинает мешать, объективно оценивать ее действия. А в ее действиях всегда присутствовала прямая и явная угроза, к тому же, Аль Багиром, так до конца и не понятая…

Для доставки приглашения Аль Багир выбрал Горного Короля – это с его землями граничили земли Иоланты. И, кроме того, он был из числа тех немногих, кому удавалось поддерживать с Иолантой дипломатические отношения, которые, как докладывали Аль Багиру его наблюдатели, были обоюдовыгодными. Об этом и не только, Аль Багир долго беседовал с Горным Королем, укрывшись ото всех на сторожевой башне. Наконец приглашение было передано из рук главы Совета в руки Горного Короля. Последний обернулся огромной Серебристо-белой птицей и покинул охранную башню.

Пользуясь только воздушными потоками, он добрался до своих земель. Ему было необходимо отдохнуть и подумать. Аль Багир задумал использовать Горного Короля, как разведчика. С точки зрения дипломатии, одно другому не мешало, особенно, если речь шла о смутных временах, но в душе у Горного Короля было неспокойно. Горный Король оказался, как бы, между двух огней. Он ходил по огромной террасе, которую вырубили его предки в скале и ум его, как белка в колесе, напряженно искал выход…

Устав от безрезультатных хождений, он остановился около перил, перегнулся через них и постарался выкинуть из головы все сомнения и неприятности. Горный поток – это всегда успокаивало. Неслышными шагами подошла его жена. Почувствовав ее, он обернулся.

— Ты не спишь, почему? — ласково произнес Горный Король, притянув ее к себе, и поцеловал.
— Ты ведь тоже не спишь, а одной мне грустно, даже спать, — ответила Королева, прислоняясь к плечу мужа, — Аль Багир опять пытается вовлечь тебя в свои интриги, ты, поэтому неспокоен?

У Горного Короля не было секретов от жены. Они правили вместе.

— Да. Он хочет, что бы я произвел разведку на территории Иоланты.
— И что тебя смущает, — поинтересовалась Королева.
— Соседка наша умна, она догадается о моей двойной миссии. Предупредить ее, нечестно по отношению к Аль Багиру, не предупредить ее, получить в противники саму Иоланту. А нам не выгодно ни то, ни другое.
— Ты пробовал отказать Аль Багиру?
— Да, но тогда он убедил меня в необходимости этой миссии, а теперь, когда я уже не слышу его вкрадчивый голос, меня вновь охватывают сомнения.

Вдруг на террасу посыпались маленькие горные цветы. Целый дождь. Король и Королева удивленно смотрели на необычное явление. Горный Король попытался определить присутствие мага, но раньше, чем он сконцентрировался, на террасе появилась Иоланта, собственной персоной.

— Печально видеть затруднение одного из Великих Магов и печаль его прекрасной супруги, — вместо приветствия произнесла она.
— Госпожа Иоланта, — в один голос выразили удивление Король и Королева.
— Прошу прощения, у Ваших Величеств, но я находилась неподалеку, возле новой часовни и почувствовала ваши затруднения. И из чисто дружеских побуждений решила помочь. Если, конечно, вы не против…
— Госпожа Иоланта, Вы пересекли границу королевства без предупреждения, вопреки договору…
— Я прошу прощения. Более того, я приглашаю Вас и Вашу славную супругу, посетить мои земли. Таким образом, Горный Король не нарушит ни договора со мной, и не подведет Главу Совета Магов – никчемного и любопытного Аль Багира.
— А какой Вам от этого прок? — поинтересовался Горный Король.
— Из-за глупостей этикета и дипломатии, я не хочу ссориться с такими замечательными соседями. Ваше Величество, я действительно дорожу дружбой с Вами. А, кроме того, я приглашаю.
— Хорошо, — согласился Король, — но сколь целесообразна необходимость путешествия Королевы?
— Я знаю, что в Вас Король говорит не недоверие ко мне и моим планам, а нежелание оставлять королевство без присмотра, хотя бы на несколько часов.
— Именно так, госпожа Иоланта, — кивнул Горный Король, и в душе очередной раз удивился такту и проницательности Иоланты.
— Так пусть, ни кто не знает, что вы покинули эту террасу. Путешествие инкогнито – это так романтично, — улыбнулась Иоланта, но с легкой тенью грусти.
— Госпожа Иоланта, — вмешалась в разговор Королева, — я бы радостью, но нахожусь в интересном положении. Мне трудно передвигаться. Только это был секрет. Для всех. Был.

Иоланта сделала знак, который читался, как уважение и к тайне, и к интересному положению Королевы, а заодно и то, что об этом интересном положение ей тоже было известно. Чтобы выразить признательность и компенсировать то, что она вторглась в чьи-то планы, Иоланта опустила на плечи Королевы меховую накидку.

— Не смею больше настаивать, — поклонившись Королеве, сказала Иоланта. — обещаю задержать Короля не более чем на час.
— Я быстро, — подтвердил Горный Король, наклонившись к жене и целуя ее.
— Я буду ждать здесь, — сказала Королева, присаживаясь на Королевское Кресло, которое переместилось буквально перед этим из Тронного Зала.
— Да скорой встречи, — произнесла Иоланта, подбирая плащ так, что бы, он не мешал при полете.
— Всего хорошего, госпожа Иоланта.

Иоланта аккуратно приподнялась над террасой и прыгнула вниз, оттолкнувшись от бортика. Ей не хотелось тревожить будущего ребенка, частыми магическими воздействиями. Точно так же поступил и Горный Король. Подобравшись, они плыли над страной Горного Короля. Иоланта вспоминала, как пересекала их первый раз. Ей показалось, что это было так давно…

— Вы грустны, госпожа Иоланта, — проговорил Король
— Грущу о прошлом.
— На Совете толковали, что Вы не из этих мест.
— Да, я с Земли. От центра, как иногда говорят здесь.
— Что же привело Вас на эти территории?
— О, Ваше Высочество, это длинная, а местами и некрасивая история. Так, что давайте, отложим ее до какого-нибудь другого раза.
— Хорошо, но Вам хоть нравиться здесь?
— Нравиться, хотя это не то слово. Я влюблена в Тени. Я даже не подозревала, что так можно относиться к месту жительства.
— Но Вы ведете войну, это как-то…
— Не вяжется со словами о любви? — Иоланта перевернулась и полетела лицом к Горному Королю.
— Да, я хотел сказать именно это.
— Я поняла вопрос, но вот объяснить не могу…, — Иоланта улыбнулась, и вновь перевернулась в воздухе, — смотрите, вот и граница. Дальше, мои территории.

Горы стали ниже. Сначала ниже облаков, а потом резко оборвались и сразу пошли холмы.

— Государство Черного предела приветствует Вас, — проговорила она, и рассмеялась.
— Вот это да! Это действительно настоящее государство.
— Через пару месяцев у него будет настоящая столица. А там, глядишь, появятся и настоящие жители. Смотрите Ваше Величество, а будут вопросы – задавайте. Вы, пока единственный, кто бывал в моем государстве.

Какое-то время они летели молча. Горный Король с удивлением рассматривал, как изменились эти земли, с тех пор, как на них стала царить Иоланта. Череда часовен, тянулась откуда-то издалека и так же вдалеке, терялась. Часовни были черными и невысокими, почти без украшений, одна напоминала другую.

— Ваши территории будут заселены магами, — произнес он, — если иметь в виду количество часовен.
— Нет. У этих часовен, совершенно другая функция. В свое время, я объясню, для чего они.
— Я как раз и хотел спросить…
— Я догадалась, поэтому и предупредила вопрос.
— А где же, часовня Иоланты?
— Она там, впереди. Но до нее надо лететь несколько часов.
— Мне не удастся ее увидеть?
— Пока нет. Зато я покажу Вам столицу. По красоте, она превосходит Фаргос. Стоит опуститься ниже.

Иоланта и Горный Король снизились. Действительно, на столицу стоило посмотреть. Огромный город, он был изящно вписан в ландшафт. Прямые улицы, несколько площадей, как шестиконечные звезды просматривались в нем. Две больших площади уравновешивая друг друга находились по обе стороны Королевского дворца…

— Одна будет торговой, а на другой, я намериваюсь проводить военные парады. Правда еще не решила на какой, что, – прокомментировала Иоланта.

Несколько часовен завершали силуэт столицы. Они стояли как бы по углам огромного шестиугольника. Шестиугольники вообще лежали в основе планировки города, и в основе архитектуры зданий.

— Вдоль той улицы я намерена расположить посольства, – продолжила Иоланта голосом гида, — там – кварталы ремесленников. Здесь придворные…

Дворец стоял почти в центре города. Среди прочих зданий он выделялся только высотой. Привычной стены вокруг него не было. Его окружала река, через которую были переброшены мостики, с ажурными перилами.

— Что-то знакомое, видится мне в его формах, — задумчиво сказал Король и посмотрел на Иоланту.
— Вы правы, идея не моя. Этот город, я нашла в библиотеке Фаргоса. Я лишь внесла изменения, что бы вписать его в территории, — с нескрываемой гордостью ответила Иоланта.
— Вы бывали в библиотеке дворца? — удивился Горный Король.
— Конечно. Я бываю там постоянно. Такого собрания книг, нигде больше в Тени нет. А чему Вы так удивились?
— Наивности Аль Багира, который считает, что Вы не можете победить Фаргос, потому, что не знаете его секретов.
— Старый, глупый Аль Багир. Ваше Величество, если бы моей целью было взять теперешнюю столицу, я бы давно выселила бы его оттуда.
— Вы действительно так сильны?
— Давайте опустимся на землю, — предложила Иоланта.

Горный Король и Иоланта встали на ноги. Прошли несколько шагов. Вдруг, Король замер, как завороженный. Иоланта проследила его взгляд и усмехнулась…

— Я вижу, вы бывали здесь раньше, до моего появления.
— Да. Надо же было знать, что за земли с тобой граничат. И тогда, надо признаться, я не видел здесь цветов.
— А Вы еще не видели еще мои лилии.
— Вы привозите их сюда?
— Нет, конечно, это уже местные. Их предки давно отцвели.
— Но на границе с Хаосом не бывает цветов, здесь не растет даже сорная трава.
— Теперь растет. А вскоре, эта земля перестанет быть такой мрачной. Там, где идет граница Горного королевства, будет лес. Настоящий.
— Тогда у меня только один вопрос, как? — Король остановился и внимательно рассматривал Иоланту.

— Все эти рецепты, я нашла в красной комнате библиотеки Фаргоса.
— Вы бывали даже и там, — изумлению Горного Короля не было предела.
— Конечно. Дворец охраняется не так хорошо, как думает Аль Багир.
— Вы, госпожа Иоланта, самая странная из магов, каких я только видел.
— Это, наверное, из-за того, что я не местная. Давайте пройдемся по дворцу.

Король проследовал за хозяйкой, анфилада комнат. Широкий коридор украшенный доспехами и высокими вазами, в которых цвели редкие растения, источая тонкий аромат.

— Все коридоры, как Вы, наверное, уже догадались, ведут в Большой Зал.

Горный Король кивнул. Потребовалось несколько минут, прежде чем они оказались перед открытыми дверями и прошли в них.

— Если я правильно понимаю, это тот самый Магический глаз? — произнес он, указывая на огромный шар, который висел в двух метрах от пола, как раз в центре зала.
— Совершенно верно.
— Я впервые вижу Магический Глаз таких размеров, — признался Король.
— Он выточен из целого камня. Я проверяла его на Седом Арабусе, он даже не поцарапался. И как Вы понимаете, его место не здесь – есть специальное помещение. Здесь Глаз потому, что мне так удобно.
— Я понимаю, – кивнул гость, но другая мысль заинтересовала его больше, чем Глаз-гигант, — Вы часто посещаете мое царство?
— Не волнуйтесь, Ваше Величество, очень редко. Что бы проверить Магический Глаз. И еще пару-тройку раз. Ведь в Вашей стране не случилось ничего плохого, после моего посещения.
— Нет, ничего такого я не заметил, как впрочем, не заметил и самого посещения.
— Я старалась быть очень аккуратной.
— Я поражен, госпожа Иоланта, — Горный Король поклонился.
— У меня будет к Вам просьба, Ваше Величество, — ответив ритуальным поклоном, произнесла Иоланта.
— Я обещаю выполнить то, что в моих силах, — после некоторой паузы произнес Горный Король, понимая, на какой идет риск, давая подобное обещание.
— Это совсем простая просьба. Когда на границе будет лес, я хотела бы сделать беседку, там, на границе. Мне бы очень хотелось, что бы она была в горах, а эта Ваша территория. Позвольте мне ее построить.
— И это все, — удивленной вскинул брови Горный Король.
— Да, я же говорила, что это совсем простая просьба.
— Конечно, госпожа Иоланта. Можете возводить ее там, где Вам будет угодно.
— Спасибо, а, кроме того, я хотела бы, что бы иногда и Вы, и Королева посещали ее. Я обещаю сделать ее очень удобной.
— Хорошо.
— Я постараюсь, если конечно получиться, устроить там настоящий Чайный домик, — приоткрыла Иоланта малую часть планов на будущее.
— Чайный домик, — переспросил Горный Король.
— Да, там, в центре мира, у одного из народов есть такая замечательная традиция — пить чай, они возвели чаепитие в искусство. Я хочу перенести это в Тени. Но опять-таки, если приживутся сорта чая, которые я вывожу…
— Хочу пожелать Вам в этом удачи…
— Спасибо, Ваше Величество.

Какое-то время они молчали. Король медленно двигался по залу, его заинтересовали гобелены, которыми были украшены стены, огромные портреты, написанные маслом. Оружие, которое было подобрано и развешено с тонким вкусом и умением.

— Госпожа Иоланта, я вижу кругом проявление знаний и умений, возведенных в ранг искусства. Но о Вас говорят, как о варварке. Кто же Вы, на самом деле?
— Я, — Иоланта пожала плечами, — наверное, и то, и другое.
— Знаете, меня печалит, что этот замок, не наполнен людьми, — внезапно проговорил Горный Король. На протяжении всего времени, я не увидел ни одного человека.
— Да, Ваше Величество, пока здесь нет людей. Но я думаю пока.
— Как же Вы собираетесь заселять эту землю?
— Могу я пока не отвечать?
— Да, конечно. Это было проявлением обыкновенного любопытства, — Горный Король оглянулся, как бы прощаясь, и добавил с грустью, — госпожа Иоланта, мне пора. Час оказался таким коротким, что я его и не заметил.
— Да-да, конечно. Королева ждет Вас. Я провожу Вас, немного.

Выйдя из зала, они прошли короткой дорогой, мимо бассейна, где плавали золотые рыбки, Король остановился и некоторое время рассматривал их.

— Знаете, госпожа Иоланта, Королева очень любит рыбок. Я пытался разводить их в горах, но без магической поддержки, они гибнут. Королева огорчается из-за этого. Я прекратил эксперименты…
— Ваше Величество, когда Королева будет в состоянии, предпринять подобное маленькое путешествие, я с огромной радостью встречу ее и обещаю, что покажу настоящую чайную церемонию и научу разводить золотых рыбок.
— Обязательно передам, — произнес Горный Король, поклонился и взмыл в воздух.

Иоланта некоторое время смотрела, как огромные крылья Горного Короля, рассекают воздух. Затем она вернулась в зал. Появились ее служанки, и помогли скинуть плащ. Одна из служанок присела около ноги и массировала ноги. Из-под трона вылез Габар.

— Как тебе показался Горный Король, — поинтересовалась Иоланта у кота.
— Настоящий Король, — коротко ответил тот.
— Да, настоящий Король. Я даже немного робею в его присутствии, она помолчала, — расскажи, что там у нас делается?
— У нас или у них, — уточнил Габар.
— У них, конечно у них.
— Гаспар опять в пути, его битва с Серыми разбойниками закончилась победой. У Серого он отбил дочь Лесного Короля…
— Она красива?

Кот отошел от Иоланты и подошел к шару. Магический Глаз на мгновение затуманился, а потом показал лесную поляну. На ней, прямо на кромке леса стоял белый шатер. У входа тек небольшой чистый ручеек. Из него пили два маленьких единорога. Им не было и трех месяцев, а соответственно и вели себя они как маленькие телята. Толкались, брызгались и периодически издавали горловые звуки, только громко не получалось. Тогда они фыркали, кашляли и опять принимались за игры.

Внезапно занавес шатра открылась и из нее вышла маленькая девочка. Лет пяти, не больше. Она была такой безобидной, даже на вид, что отпрыгнувшие было, единороги, вернулись на место и, перейдя ручеек, начали ласкаться к принцессе. Смотреть на это было приятно и весело.

— А где Гаспар?

Изображение затуманилось, и Иоланта увидела брата. Время странствий изменило его. Он стал выше, раздался в плечах. Иоланта давно заметила, что в Тени взрослеют не от времени, а от забот. Взглянув на него, можно было бы говорить о том, что ему лет в шестнадцать-семнадцать. Он стоял на краю небольшого водоема, похожего на озеро. Одежды на нем не было, он приготовился купаться. Взмах руками, прыжок и Гаспар скрывается в воде, а появился через некоторое время, уже рядом с противоположным берегом. Иоланта смотрела на брата, незаметно для себя, он подняла руку и прижала ее где-то в районе сердца. Там кололо. Это бывало иногда, если не сказать частенько, внимания этому она не придавала, зато появился вот такой, неконтролируемый жест.

Поплавав минут двадцать, Гаспар вылез из воды. Иоланта подавила глухой стон. На теле брата прибавилось шрамов. Один проходил слишком близко от шеи. Габар, который, больше смотрел на хозяйку, чем в Магический Глаз, прокомментировал:

— Это после поединка с Серым главарем. Так получилось, что с собой у Гаспара был только короткий клинок. Он увидел, что принцессе угрожает опасность, и загородил ее собой от копья. Копье скользнуло по коже, опасности не было…
— Это хорошо, что опасности не было, — выдохнула Иоланта.
— Зато теперь, он лучший друг Лесного Короля. Теперь у него доспехи, подаренные Лесным королем. И вообще, слава его растет, а его слово уже весьма весомо в определенных кругах. Ты должна радоваться, Иоланта.
— Я и радуюсь, — вздохнула Иоланта, — что там дальше?
— Дальше?
— Да, у Ульрика.
— Там заговор.
— Опять?!
— Да.
— Как же доберется до этого крысиного гнезда, и развалить его к чертовой матери…
— Ругаетесь?
— Да.
— Но разваливать нельзя…
— Знаю, поэтому только и ругаюсь, но знал бы ты, как мне хочется это сделать…

— У тебя другие задачи. К тому же, Фаргос требуется тебе, именно таким.
— Я знаю. Можешь не напоминать, — Иоланта посмотрела на Габара, — так что там, за заговор?
— Второй помощник Аль Багира, Аль Кун хочет устранить последнего и занять его место.
— Ерунда.
— Но он хочет устранить и принца, а на его место пророчит своего сына. А, кроме того, обещает навести в стране порядок и покончить с тобой.
— Аль Кун, это из молодых что ли?
— Да. Года два как, допущен в Совет.
— Наведывайся туда почаще.
— Держу под контролем.
— А если что, обязательно мне сообщи.
— Конечно, только ты уже повторяешься.
— Габар, я так устала, — вдруг проговорила Иоланта, — хочу передохнуть. Хотя бы отоспаться…
— Так что тебя останавливает?
— Дела, друг мой, дела.
— Дела, — фыркнул Габар, — последний раз ты спала на прошлой неделе, чуть больше часа.
— Неужели на прошлой неделе, — удивилась Иоланта.
— Именно.
— Значит надо и на этой неделе, — она невесело усмехнулась.

Иоланта подозвала служанку и сказала, чтобы та постелила в саду, та безмолвно удалились, а Иоланта опять повернулась к Габару.

— Теперь граница. Покажи и я пойду.
— Можешь даже и не смотреть. Она отодвинулась еще на восемь километров. А там где часовня, плюс еще тридцать.
— Хорошо.
— Датчики?
— Плюс один и семь десятых градуса.
— Приход?
— Двести тридцать четыре человека.
— Продолжительность?
— Двенадцать суток.
— Мы с господином Шарудом ошиблись, приблизительно на пять суток.
— Это не такая уж большая ошибка. В главном Вы ведь не ошиблись.
— Это да, — кивнула Иоланта, — все. Пойду спать. Габар, не буди меня, пока я сама, понял?
— Конечно…

Иоланта поднялась, и, сбрасывая по пути одежду, отправилась к небольшому саду, на самой окраине дворца. Служанки шли за ней, одна собирала одежду, а другая прикрывала темным полотном ее наготу. Она заснула, как только коснулась покрывала наброшенного на траву. Спать здесь было тепло и уютно. Служанки тем временем поднялась к ветвям и набросила ткань так, что бы, солнечные лучи не мешали хозяйке. Пристроив ткань, служанки присели в изголовье Иоланты, став почти прозрачными. Одновременно с этим, из-за дерева вышли два стража и, повернувшись спиной к спящей Иоланте, обнажили клинки и замерли.

Стражей Иоланта не вызывала, это была самодеятельность Габара. Он заботился о хозяйке, иногда даже вопреки ее воле. И хотя Габар отлично понимал, что этим парням не выстоять и минуты против атакующего мага, но ведь этого никто от них и не требовал. Основная их задача была дать мгновение Иоланте на пробуждение. Да и честно говоря, ему было спокойней, когда хозяйку кто-то сопровождал. Так уж получилось, что отношение Габара к хозяйке давно уже вышли за пределы понятия «подчинение», это уже была забота и верность…

Гаспар. Он выбрал самый прямой из всех возможных для мужчины путей – путь странствующего рыцаря.

После расставания с сестрами, Гаспар несколько месяцев сражался на границе в войске Хозяина Болот. Но период этот он вспоминал неохотно, хотя не совершил ничего такого, за что ему могло бы быть стыдно. Проснувшись однажды утром, Гаспар понял, что напрасно теряет время. Хозяин болот воевал только потому, что не мог иначе. У него не было конкретных врагов или конкретной цели в этих сражениях. Врагом Хозяина становился всякий, кто встречался на его пути. Такова уж была его суть. Именно поэтому, в свое время, Совет магов отправил его к границе, так именно там чаще всего попадались враждебные Фаргосу племена. Так что ненависть и жажда убийства Хозяина приносила пользу. Но Гаспару этого было не достаточно.

Начался период странствий. Наполненный, по большей части, размышлениями о том, зачем он пришел в этот мир. Тогда же на его пути появился его настоящий противник, точнее противники – Черные Демоны.

Первое время, деятельность Гаспара была загадкой даже для Иоланты. Она много времени пыталась как-то вписать его деятельность в свой план. Его участие в военных действиях Хозяина болот была ей совершенно непонятна, как впрочем, и его странствия, во время которых Габар практически не воевал, а в своих маршрутах старательно избегал населенных пунктов. Так было до тех пор, пока однажды Габар не доложил ей, что видел, как Гаспар сражается с Черными Демонами. До этого Иоланта лишь слышала об этой напасти, но не придавала большого значения слухам. Тогда у нее только мелькнула смутная догадка, но ей нужны были подтверждения. Первым подтвердил ее догадку господин Шаруд, обратив внимание на то, что энергия Тени хоть и прибавляется за счет работы машин-смерчей, но ее меньше, чем они рассчитывали. Установленный в непосредственной близости от гнезда Черных Демонов прибор подтвердил очередную догадку ученого. Увидев одну из схваток Гаспара с Черным Демоном, она заинтересовалась ими вплотную и заказала доставить одного живьем.

В пограничных районах, где ослабевала сила магов Совета, а сама магия становилась другой, с давних пор проживали странные существа. Просто проживали. Видели их редко. Они были не опасными и прятались, едва видели приближающегося человека. Но с началом климатических катаклизмов, повадки этих существ резко изменились – они стали агрессивными.

Первыми их жертвами стали дезертиры-крестьяне и лесные разбойники, которые скрывались в лесах. Потом, Черные Демоны – именно так окрестили их люди, стали нападать на приграничные деревни, а некоторые, забирались даже к окраинам городов. Мир Тени тут же наполнился слухами и легендами об их бесконечной кровожадности, что было отчасти правдой. После того, как Черные Демоны разгромили несколько деревень, и селяне обратились к Совету магов. Несколько патрульных отрядов были отправлены для наведения порядка, но пропали, не выполнив своей задачи. Прошло еще время, и Черные Демоны стали настоящим кошмаром. Селяне вынуждены были бросать свои земли и уходить на контролируемые магами территории. Демоны последовали за поселенцами, таким образом, Черные Демоны стали появляться даже в густонаселенных районах Тени. Совет магов принял решение использовать магическую защиту, но и эта идея провалилась. Оказалось, что магия почему-то не действует на Черных Демонов…

Так окончилось время поиска для Гаспара. Он нашел врага. Уничтожение Черных Демонов и стало его основной задачей. Являясь формально подчиненным Фаргоса, Гаспар периодически слал туда письма, в которых рассказывал о повадках и об особенностях борьбы с Черными Демонами. Но читали эти письма всего несколько человек. Аль Багир, потому что он старался просматривать всю корреспонденцию, прежде чем она попадала на стол правителя и тайно, Иоланта, потому что гибель Черных Демонов регистрировали ее приборы. Кроме прочего, выяснилось, что те места, где проживают эти чудовища, были в худшем состоянии с точки зрения климата, по сравнению с теми местами, куда Черные Демоны еще не добрались.

За достаточно короткий срок, Гаспар заставил Черных Демонов отступить от густозаселенных земель. Черные Демоны бежали и рассеялись, усложнив задачу юного рыцаря. Ему пришлось углубиться в дикие, неконтролируемые магами Совета земли. В диких землях Черные Демоны были особенно жестоки и коварны, они охотились на людей и домашних животных.

Усилиями Гаспара число Черных Демонов заметно уменьшилось. Пришло время славы для Гаспара. Поселенцы полюбили молодого рыцаря. Имя его приобретало известность, которая постепенно стала шире, чем дикие земли. Появились подвиги, которых Гаспар еще не успел совершить. Во дворах, дети поселенцев начали играть в новую игру – подвиги рыцаря Гаспара. Молодые рыцари начали клясться его именем. Придворные астрологи, начали предсказывать его судьбу и расшифровывать связанные с ним знамения.

Его имя постепенно стало обычным предметом для разговора за столом наследника и Ульрика. Несколько раз мальчик пытался уговорить ее, послать приглашение Гаспару. Но Ульрика сумела отговорить его под тем предлогом, что негоже наследнику появляться перед столь известным рыцарем, не имя своей собственной славы и доброго имени. А, кроме того, она говорила что, такие рыцари, обычно сильно заняты, слишком многим надо помочь, слишком многих надо спасти. Это возымело действие, и Густав остановился только на разговорах о новых подвигах странствующего рыцаря Гаспара.

А Гаспар медленно передвигался вдоль границы Фаргоса по внешней стороне приграничной зоны. Встречаясь там не только с Черными Демонами, но и с людьми, деятельность которых была за рамками закона…

Вместе с Гаспаром, когда тот покинул Хозяина болот, увязался простой сельский мальчишка – Корвин и само собой получилось, что его стали считать оруженосцем рыцаря. Они подружились. И когда наступали минуты временного спокойствия, Гаспар обучал Корвина грамоте и воинскому искусству. Корвин, в свою очередь, заботился о бытовом благополучии рыцаря, то есть исполнял самые, что ни на есть обязанности оруженосца. Имя Корвина, постепенно стало упоминаться, как необходимое приложению к имени Гаспара. Во время вечерних привалов, у костра, когда Гаспар не был занят обучением Корвина, рыцарь изучал свитки, которые оказались в его дорожной сумке после посещения часовни. Большинство из них были испещрены рунической вязью, которою, при желании можно было принять просто за рисунки, но Гаспар знал, что эти надписи можно читать. Правда, чтение удавалось с большим трудом. Иногда, когда удавалось разобрать вязь, она не складывалась в слова, словно предложение было написано словами, взятыми из нескольких языков. Приходилось свитки откладывать, ожидая более благополучной минуты. Гаспар даже старался установить закономерности читаемости и не читаемости свитков, но это пока мало помогало…

Корвин ловил рыбу сидя на берегу пруда и предавался своим мыслям. Ему очень хотелось, что бы Гаспар посвятил его в рыцари. Это можно было назвать мечтой. Только для этого надо было совершить не менее десяти подвигов, которые признал бы подвигами сам Гаспар. Корвин был готов к этому, он даже оружие никогда не откладывал дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, но это не помогало. Обстоятельства всегда складывались таким образом, что у Корвина не было возможности показать себя…

— Как это хозяин успевает всегда первым увидеть противника, — бормотал иногда вслух Корвин, — первым броситься вперед, на помощь, например…

Корвин, конечно, признавал то, что Гаспар намного сообразительнее его. Вспомнить хотя бы историю с этой дочкой Лесного короля. Именно Гаспар бросился вперед и принял удар копья на себя, защитив, таким образом, девчонку, а ведь Корвин был ближе, и позиция его была намного удобней, а рыцарь, так вообще стоял спиной к противнику. Только Гаспар успел увидеть, а Корвин нет. Зато, после того случая, оруженосец стал серьезно относиться к словам Гаспара о том, что он должен видеть все, что происходит вокруг него. Осталось только понять, как можно видеть, что происходит за твоей спиной, если ты не поворачивал головы…

Рыба не ловилась. То ли погода была слишком ветреная, то ли червяк попался ленивый и не подзывал рыбу, хотя Корвин, как положено, уговаривал червяка и даже держал во рту, что бы согреть. Так или иначе, но рыбалка не клеилась. А это означало, что в животе опять будет бурчать. «Интересно, — продолжил свои размышления Корвин, сматывая удочку, — неужели рыцари устроены не по-человечески. Вот Гаспар, может не есть целые сутки и нечего?»…

Корвин понял, что в очередной раз столкнулся с вопросом, на который не знает ответ. Обычно, Гаспар говорил, что если попадается вопрос, на него надо искать ответ. Корвин оглянулся по сторонам. Кругом было тихо….

Или, например, Черные Демоны. Как это удается Гаспару сражаться с ними. Это же надо представить себе чудовище такое. Раз в пять больше чем лошадь. Четыре огромных уха, правда, хозяин говорил, что это не уши, а что-то другое, но это не важно… Ходили мы, убивали этих Демонов, так нет, зачем-то потребовалось Гаспару ловить одного живьем. Ох, сколько страху пришлось пережить. А Гаспар, старался действовать так, что бы, даже не ранить Демона. Меч отдал мне, что бы, не ударить, ненароком. Несколько раз, порывался Корвин на помощь хозяину и всякий раз, Гаспар останавливал, говоря, что еще не время. И что удивительно, удалось-таки ему свалить Демона и даже к дереву его привязать. Потом еще целых трое суток стерегли его, дожидаясь, пока оно заснет от потери сил. Потом его связали, а Гаспар вернулся к Лесному королю и просил его связаться со Стражем Южной границы. Через два часа прибыл этот, как его, кентавр и забрал Демона. Кому только мог потребоваться этот ужас? Может, его куда в зверинец решили посадить и показывать за деньги…

Хотя, и на рыцарей бывает, находит. Это я про племянницу Лесного короля. Красивая девка, хоть и тощая. Но когда в накидке, то заглядишься, а из разных историй, которые успел мне рассказать хозяин, выходило, что такие тощие, как раз и нравятся настоящим рыцарям. Так вот, как она смотрела на Гаспара. Я бы давно растаял от такого взгляда, а он ничего. Мне кажется, что он даже ее и не заметил совсем. А еще рассказывал о том, что надо видеть все вокруг… хотя, может это относиться только к бою. Не знаю. Так вот, когда уезжали из лесного дворца, так эта племянница, плакала. Можно клясться. Глазищи ее были усталые и печальные, как будто она всю ночь не спала. Так уж она влюбилась в хозяина, по самые уши. Точно, влюбилась, тогда зачем же она незаметно подкрадывалась к их ночлегу и просила Корвина писать ей письма, хорошо, что я еще писать не умею, а то нашла бы заботу. Так, надо было видеть, как она огорчилась из-за этого и какая печальная уехала. А хозяину хоть бы что…

Хотя чего и говорить, Гаспар парень видный, красивый. А какой удар у него. Он когда с мечом тренируется, так лезвия совсем не видно, сплошной блестящий круг, он при этом еще умудряется со мной разговаривать. А однажды рассказывал, что можно драться двумя короткими мечами одновременно. Я не поверил, так он взял оружие у побежденных разбойников и такое выделывал…. Когда был жив отец, мы с ним в город ездили, на ярмарку. Так там я видел, как проходил рыцарский турнир. Пол дня на дереве просидел, так даже там, такого я не видел. А еще, Гаспар копьем может, вроде оно вокруг него крутится. Только это надо видеть, просто так словами не расскажешь…

И если это надо обязательно надо знать и уметь рыцарю, то я думаю, да ну его, это рыцарство. Ну не такая у меня голова… А тут еще этот, монах. Чего спрашивается, увязался. Говорит, что давно собирался отправиться в странствия. Да ему, видите ли, страшно одному. Так и сидел бы дома. Нет, тащится с нами. А вечерами, Гаспар с ним разговаривает. Слушать, правда, их, сил нет. Такая скучища. А хозяину нравиться. А монах этот, как колдун, все деревья знает, всех птиц, всех зверей. Про жизнь их, может часами разговаривать. Вот это интересно. Он и про рыбалку рассказал, как нужно рыбку приманить, на что ловиться какая, да и вообще.

Гаспар ему свитки свои показывал, но старик сказал, что не знает этого языка. А еще монах лечить умеет, травами разными, корой, кореньями. И занозы вытаскивает совсем незаметно. Интересно, теперь куда отправимся. Вчера хозяин и монах разговаривали вечером и решили, что Черных Демонов на неделю пути вокруг нет. Наверное, дальше пойдем, в сторону Горячих озер. Что-то про них говорили в деревне, давно только, не припомню. Горшечник рассказывал. Он у них пришлый. Вот он и рассказывал про эти Горячие озера, а мы ему не верили, а, наверное, зря…

Вот бы еще рыбы наловить, тогда можно и идти, а то надоело этими корнями и травой питаться…

…пунктом сегодняшнего дня было посещение Дели. Было у нее и дело неотложное к ученому, да и просто, соскучилась она по Надежде, да и по простым людям. Но вначале был Черный Демон, разобраться с ним без помощи господина Шаруда, Иоланта не могла.

Хотела она еще заскочить в город, посмотреть как там дела, но передумала. Если просто над ним пролететь – ничего особенно не рассмотришь, а если в него заходить, то пятью минутами не отделаешься. Да и зачем, это ведь не ее родной город, а дел у нее там нет. Другое дело в Заокск заскочить, только ведь и это не на полчаса. Хотя, если хорошо подумать, то и Заокск теперь не из ее жизни.

Так что, остается Дели…

Была ночь. Сезон дождей только начался, и вместо ожидаемой прохлады приносил только влажную, тяжелую духоту. Большинство из тех, кто имел такую возможность, старались покинуть Дели, и переместится куда-нибудь в более благоприятный климат. Господин Шаруд так же не был любителем такой погоды. Он предложил женщинам, которых в доме теперь было три, посетить что-нибудь более, например, горные районы Индии. Однако, Надежде опять стало плохо, поездку пришлось отложить и остаться дома.

Иоланта обратилась прямо перед домом. Осмотрелась. Большинство окон дома ученого были затемнены, только в гостиной и кабинете горел свет, прислушавшись, Иоланта различила знакомые голоса. Иоланта поднялась на ступени и постучала дверным молоточком. Голоса на мгновение затихли, а потом послышались шаркающие шаги Саруха. Дверь приоткрылась, Иоланта хотела войти, но слуга преградил ей путь.

— Куда это ты направилась? — старик сердито повысил голос, но подняв фонарь, ойкнул и быстро заговорил, — прошу прощения, госпожа Иоланта. Не узнал, старею, наверное.
— Не беспокойся, Сарух. Я и сама бы себя не узнала, — проговорила Иоланта, чтобы не обижать старика.

А там, в глубине гостиной, при упоминании имени Иоланты, все пришло в движение. Лежавшая в постели, с недомоганиями, Надежда, за время, что и глазу не моргнуть, оказалась около подруги и повисла у нее на шее. Потом долго трясла ее и смеялась. Это было похоже на истерику радости. Следом за ней подошла и Суджана и господин Шаруд с Ириной Владимировной.

— Иоланта, господи, здравствуй, — произнесла Ирина Владимировна, притягивая ее к себе и целуя в щеку.
— Здравствуйте, Ирина Владимировна, — она вежливо вернула поцелуй в щеку, потом протянула руку господину Шаруду. Пришла очередь и Суджаны, которая, скромно стояла в стороне, но было видно, что и она была рада видеть Иоланту, — здравствуйте дорогие мои.

Иоланта удивилась про себя, как искренне прозвучали эти слова. Действительно, эти люди были для нее больше чем просто знакомые, даже, наверное, больше, чем друзья.

— Ты у нас не была сто лет, — тормошила ее Надежда, — что там у тебя стряслось, что ты не могла выбраться так долго. Мы соскучились, я соскучилась…
— Я тоже, но дел и правда, было совсем невпроворот. Ни минуты свободной.
— Что-то вы все на пороге-то, пойдем в дом, — когда первая волна радости чуть откатилась, окликнул всех господин Шаруд.

Надежда не желала выпускать Иоланту из своих рук, шла рядом с ней. Гостья была препровождена в гостиную, посажена за стол. Сарух пошел будить служанок, понимая, что спокойной ночи не предвидится.

Как обычно, в начале, разговор был бурным и бестолковым, темы внезапно начинались и так же внезапно отбрасывались, ради следующей. Вопросы сыпались на Иоланту со всех сторон. Постепенно, однако, накал начал спадать, и когда самые насущные проблемы были коротко освещены, где одним словом, где обрывком фразы, на столе появился чай и начался настоящий разговор. Он затянулся глубоко за полночь. Надежда, не выдержав столь резкого изменения своего щадящего расписания, заснула прямо на коленях у подруги. Хотели оставить ее на диванчике в гостиной, но Иоланта легко приподняла ее и бережно перенесла ее в комнату, где жили девочки. Положила на кровать, и, посмотрев на нее, наклонилась и поцеловала, прежде чем задернуть полог. Потом обернулась и улыбнулась Суджане, впервые, за все время их знакомства, она поцеловала ее на ночь, перед тем, как пожелать хороших сновидений. От всего этого, от того, что, по ней скучали, что рады видеть, Иоланта чувствовала, как тяжесть последнего времени отступала. Это не было похоже на приведение в себя в чувство холодной горной водой, или закачиванием в себя ударной дозы черного, крепкого кофе. Нет. Это не было принудительным приведение себя в чувство – это был настоящий отдых.

В гостиной, пока Иоланта отсутствовала, появился небольшой накрытый столик. Около него сидели Ирина Владимировна и господин Шаруд. Иоланта вошла в комнату и опустилась на диван напротив.

— Я уложила их. Пожелала спокойной ночи… Я так давно этого не делала…., — Иоланта задумчиво улыбнулась.
— Хочешь перекусить с дороги?
— Наверное, да, — она пододвинулась к столу, при виде еды, она почувствовала необыкновенный голод — так уж получалось, что она не только редко спала, но и ела-то по большому счету, урывками и на бегу.

Шаруд и Ирина Владимировна, пригубили, но скорее, чтобы составить компанию, нежели чем от голода. Они смотрели, на то, как Иоланта глотала пищу, и многозначительно переглядывались между собой. Она не обращая внимания, на скованность Ирины Владимировны и господина Шаруда, но наступил момент, когда, она оторвалась от тарелки и внимательно посмотрела на них.

— Что-то случилось? — незаметно для себя, Иоланта задавая вопрос, подобралась, а пояс начал анализ ситуации…
— Все в порядке, — поспешил заверить ее господин Шаруд, почувствовав приготовления гостьи, — все в порядке.

Лейла расслаблено выдохнула.

— Прошу прощения, — проговорила она и сделала рукой короткий жест, — там, привыкаешь, в основном к неприятностям.
— Нет-нет. У нас, скорее, приятности, — произнесла Ирина Владимировна, невольно цитируя дочь.
— Приятности, — Иоланта внимательно посмотрела на нее, а потом на господина Шаруда, — ой, вы…
— Ну, я так и думал, — притворившись недовольным, проворчал господин Шаруд, — с ней не проходят сюрпризы.
— Да, наверное, — согласилась Иоланта, продолжая улыбаться и рассматривать Ирину Владимировну и ученого, но уже как-то по-другому.
— Все равно, пусть это будет официально, — серьезно сказала Ирина Владимировна. Она поднялась с диванчика. — Иоланта, мы с господином Шарудом решили пожениться. Приглашаем тебя на нашу свадьбу.
— И просим быть свидетельницей, — добавил Шаруд.
— Это же замечательно! — воскликнула Иоланта, — свадьба. Это прелесть. На когда намечается торжество?
— Это частично зависит и от тебя, — проговорила Ирина Владимировна.
— Надо, что ты была свободна, — пояснил Шаруд.
— Конечно. Для такого случая, я всегда свободна. Пусть рушатся империи, но я хочу, и буду гулять на свадьбе.
— Замечательно, — жених и невеста, незаметно, но одновременно выдохнули с облегчением. Где-то внутри, каждый из них понимал что, не смотря на их желание, последнее и решающее слово будет именно за Иолантой.
— А девочки знают? — кивнула в сторону спальни, Иоланта.
— Нет, но, скорее всего, догадываются, хотя официально мы им еще не сообщали, ждали тебя.
— Свадьба – это замечательно, — повторила Иоланта, откидываясь на спинку дивана.
— Иоланта, — как-то осторожно, проговорила Ирина Владимировна, — ты не знаешь, что сейчас происходит в городе?
— В каком, — Иоланта даже не сразу поняла, о каком городе идет речь.

— Ну там…
— Даже не представляю, я там не была так давно, что напрочь забыла о нем. А что?
— Я звонила туда, но там не берут трубку.
— Может что-то с телефоном?
— Нет. Там никто не берет трубку.
— Странно, — пожала плечами Иоланта.
— Мы не могли бы, когда ты отдохнешь, конечно, побывать там?
— Нет проблем, — произнесла Иоланта, но в уме у нее уже зрели варианты причин, по которым данное путешествие, никогда не должно было состояться, — как только отдохну.
— Я не тороплю, но просто волнуюсь. К тому же, нужно документы оформлять…
— Какие?
— Для свадьбы, свидетельства там, — пояснила Ирина Владимировна.
— Ирина Владимировна, такие мелочи пусть Вас не волнуют – я все улажу.

Разговор затих на какое-то время, потом Иоланта неожиданно зевнула. Постаралась она сделать это незаметно, но не получилось.

— Прошу прощения, — виновато улыбнулась она, — не сдержалась.
— Лейла, где тебе постелить? — поднялась Ирина Владимировна.
— Да прямо здесь можно. Здесь так уютно.
— Конечно. Я только плед принесу, — Ирина Владимировна вышла.
— Господин Шаруд, Вы не бросили курить?
— Нет.
— Давайте подымим, на улице.
— В дверях появилась Ирина Владимировна, с пледом в руках.
— Куда это вы собрались — поинтересовалась она, — секретничать?
— Вечерняя трубка – святое дело.
— Иоланта, ты тоже куришь трубку, — ужаснулась Ирина Владимировна.
— Нет, только сигареты, — вроде как оправдалась девушка.
— Все равно, ужас.
— Привычка, — виновато улыбнулась Иоланта.

Ирина Владимировна неодобрительно покачала головой, но ничего не добавила. Просто покачала головой.

— Мы недолго.
— Можете не торопиться. Как ни странно, я почему-то сочувствую этой привычке…

Лейла и господин Шаруд вышли на ступени дома. Шаруд раскурил трубку, Иоланта прикурила сигарету.

— Как же хорошо! — тихо воскликнула Иоланта оглядываясь.
— Дома всегда хорошо, — согласился Шаруд, — ты так и не обзавелась домом?
— Некогда, зато мне удалось построить территорию царства.
— Где?
— По границе.
— Вот значит почему, территории Тени увеличиваются.
— И поэтому тоже. Теперь я соседствую с Горным королем.
— Я с ним виделся только на Совете, он производит впечатление.
— Да. И не только впечатление, из магов он один из наиболее серьезных.
— А кроме него, с кем-нибудь удалось договориться?
— С Южным Стражем у нас пока договор, но думаю, пойдем и дальше. Наладим дружеские отношения, заведем торговлю. С Лесным королем, кстати, тоже есть договор.
— А Аль Багир?
— С ним все без толку. Но у меня там есть свой человек.
— Не маг?
— Нет.
— Ты обзавелась разведкой? — удивился господин Шаруд
— Пришлось, — улыбнулась Иоланта, — кстати, у меня есть живой, плененный Черный Демон. Пока он содержится у Стража…, но мне нужна Ваша помощь.
— Черный Демон. Вы действительно не теряете времени. Я только слышал об их существовании. Сами поймали?
— Нет. У меня там объявился странствующий рыцарь. Гаспар.
— Рыцарь?
— Да. Странствует, совершает подвиги. Это – один из подвигов.
— Я чувствовал это по приборам.
— Да. Он уничтожает Черных Демонов. А одного по моей просьбе изловил. Предполагается, что они связаны с поглощением энергии, но надо разобраться по-настоящему.
— Отлично. Мне и самому интересно…
— Значит, я так понимаю, Вы не против небольшого путешествия в Тени?
— Нет, конечно. Но при одном условии, какое-то время, Вы побудите здесь. Мне кажется, Вы слишком много работаете.
— Честно говоря, но только это останется между нами…
— Конечно.
— Честно говоря, я очень устала.
— Значит, мы объявляем небольшой тайм-аут.
— Да. Небольшой тайм-аут.
— А теперь, пора спать?
— Да, пожалуй…

Лейла и господин Шаруд вернулись в помещение. Ученый собрался, совсем было уходить, но, заметив, что Иоланта удивленно осматривается по гостиной, остановился.

— Что-то не так?
— Мне не удобно спрашивать, но нет ли кого-нибудь, что бы помог мне раздеться?
— Служанки?
— Да, я привыкла…
— Конечно, госпожа Иоланта.

Шаруд позвал молоденькую служанку, которая обычно помогала убирать помещение. Когда она появилась, вид у нее был заспанный и недовольный. В ответ на распоряжение господина Шаруда, она удивленно окинула взглядом фигурку Иоланты. Та немного смущенно улыбалась. Раздеть гостью, не представляло для служанки большого труда, но в доме, обычно, это делали сами хозяева.

Господин Шаруд вышел. Служанка подошла к Иоланте, расстегнула платье. И с удивлением обнаружила, что под платьем больше ничего из одежды нет. Но еще большее удивление вызвало у служанки другой. Кожа гостьи. Она была суховатой, как будто перед ней стояла не девочка, которую она помнила еще по первому посещению, а женщина лет тридцати – тридцати пяти. Не удержавшись, она легонько прикоснулась к коже. Осязание только подтвердило ощущение служанки. Ей стало немного не по себе и она, стараясь не думать об этом, постаралась завершить переодевание, как можно быстрее.

Иоланта переоделась в приготовленную пижаму и легла спать. Служанка погасила свет и ушла на ту половину дома, где ночевали слуги. Челядь, которая состояла из четырех женщин и двух мужчин, поднятая суматохой, в связи с прибытием гостьи еще не угомонилась. Все сидели на кухне и разговаривали. Водитель, единственный из куривших слуг, стоял около мощной вытяжки и курил сигарету…

— Чего тебя вызывали-то? — поинтересовалась полная женщина, которая была поваром.
— Помочь раздеться гостье.
— Этой девчонке, что ли?
— Да, ей.

Повариха неодобрительно покачала головой. Не в ходу было осуждать хозяев, но на некоторых гостей, по мнению служанок, это не стоило распространять.

— Берта, это все мелочи, — отвечая неодобрительному жесту поварихи, произнесла Гита, — подумаешь, помочь капризной девчонке раздеться. Только я думаю, она болеет.
— С чего это ты взяла?
— Я расстегнула ее платье, а кожа у нее, сухая…, грубая какая-то, у подростков такого не бывает…, обычно.
— Просто она не из наших мест, это может быть реакцией на наш климат.
— Какая там реакция?! Если бы я не помнила тот момент, когда она появилась здесь в первый раз, я подумала бы что ей далеко за тридцать…
— А сколько ей, — вмешался Гарсиа, водитель, который работал у господина Шаруда совсем недавно, а Иоланту видел всего пару раз, да и то мельком.
— А ты как думаешь, — решила провести что-то вроде теста Гита.
— Да я ее только мельком видел, — попробовал увернуться от ответа водитель, а потом признался, — ну лет тридцать семь, может сорок.

— Сорок! Это ты хватил, конечно.
— Я плохо разбираюсь в таких вопросах.
— Ладно, это не важно. Ты только подтвердил то, о чем я говорила только что.
— А сколько ей на самом деле, — поинтересовался водитель.
— Она ровесница девочек.
— Не может быть! — почти в один голос воскликнули все присутствующие на кухне.
— Ровесница, может быть на год старше…

Слуги примолкли, переваривая информацию.

— Тогда, наверное, действительно, она больна, — выразил свое мнение водитель и поинтересовался, — а откуда она? Я слышал, как она говорила и по-английски, и по-нашему, а одинаково хорошо.
— Сарух говорил, что они русские, по крайней мере, госпожа Надежда и госпожа Ирина, — сказала Берта.
— А госпожа Иоланта?
— Эта – не знаю. И по имени не определишь. Оно какое-то книжное…

На пороге кухни появился Сарух. Он неодобрительно посмотрел на это собрание.

— И что вы тут расселись? Завтрашнего дня, что ли не будет!
— Господин Сарух, — начал было Гарсиа, но управляющий не дал ему договорить.
— Я знаю, что хозяин не собирался завтра брать машину. Но появилась госпожа Иоланта, а это, как правило, влияет на распорядок дня этого дома. Это вы могли бы усвоить.
— Господин Сарух, а кто такая, эта Иоланта?
— Она друг хозяина. Еще какие-нибудь вопросы?
— Нет, господин Сарух.
— Тогда спать. Я думаю, завтра предстоит трудный день…

Управляющий какое-то время смотрел на то, как расходятся по своим комнатам слуги. Потом проверил, как работает вытяжка, потушена ли печь, после этого он погасил свет на кухне и сам отправился спать.

С утра, как и предсказывал управляющий, началась суета. Иоланта, действительно была в состоянии изменить любой распорядок…

Дорога, которая и так была не из лучших, теперь, из-за дождя и вовсе превратилась в сплошное месиво. Появлению этих огромных, как озера, луж сильно способствовала близость болот. Щадя лошадей, путешественники спешились и повели их в поводу, да и тело следовало размять после такой тряски. Были они мокрыми, да и уставшими, надо признать. Меньше всего это было заметно по Гаспару, а что касается монаха, мокрый балахон которого весил, наверное, килограммов сто, то он периодически даже останавливался…

— Святой отец, — обратился к нему Гаспар, — кругом достаточно развесистых деревьев, давайте сделаем привал, разведем костер.
— Вряд ли дождь может сделать мне что-то плохое, — отозвался монах, — но Корвин уже дрожит. Не хватало еще оруженосцу такого рыцаря простудиться.
— Я нормально, — прогундосил Корвин и звонки чихнул. Гаспар и монах рассмеялись.
— Вижу подходящее дерево, — принял решение Гаспар, — привал и отдых.

Дерево действительно было огромное. Под его ветвями вполне могло уместиться человек двадцать, вместе с лошадями. Около самого ствола было совсем сухо. Струи дождя не могли пробиться через крону этого гиганта. Гаспар завел коней под ветви, немного подумав, не стал треножить, а просто бросил повод, предварительно сняв мешки и седла.

— Святой отец, разведете костер, — обернулся он к монаху, который, захватив внушительный кусок балахона, скручивал его, выжимая воду.
— Сейчас.

Гаспар тем временем стянул с себя дорожные доспехи и оставшись в одних коротких кожаных штанах, выхватил меч и вышел под дождь. Мальчик и монах с интересом наблюдали за этой игрой рыцаря. Тот раскручивал меч над головой, создавая, тускло блестящий диск, стараясь, вращать его так быстро, чтобы, не давать каплям касаться тела. И каким бы абсурдным не казалось это предприятие, через какое-то время с клинка стала сливаться тонкая струйка воды, которая скапливалась в проточенном стоке клинка. Это продолжалось минут двадцать…

Не упуская из внимания этого интересного зрелища, монах развел небольшой костерок и подвесил над ним лечебное питье для Корвина. А Гаспар, чтобы не остывать просто так, демонстрировал различные упражнения с мечом, без меча и просто с палкой, длинной и достаточно увесистой, чтобы она могла заменить посох.

— Для развития гибкости, – пояснил он, видя, что монах с интересом следит за упражнениями, не забывая при этом периодически вливать в Корвина настойку.
— Я понимаю, но я нигде не видел подобных упражнений, хотя достаточно много путешествовал в своей жизни.
— Это передалось мне по наследству, — пояснил Гаспар.

Корвин, который очень не любил лечебные напитки монаха морщился, но старательно глотал отвар, к тому же ему было более чем интересно то, что проделывал Гаспар. Тайком, когда рыцарь спал, он пытался повторить то, что ему приходилось видеть, хотя, если признаться, без особого успеха. Отвар в миске кончился, и оруженосец задремал около костра. Святой отец посмотрел на юношу, и заботливо укрыл его пледом, который достал из своей дорожной сумки.
Гаспар тоже решил, что достаточно и подошел к огню. Монах положил руку на плечо юноши, оно было горячим.

— Гаспар, а ты не думаешь, что можешь простудиться?
— Нет, святой отец, хотя, с удовольствием выпью того настоя, который вы только что, влили в Корвина.
— Это хорошо. Я, конечно, верю в Вашу неуязвимость, но лучше не провоцировать случай.
— Согласен.

Негромко переговариваясь о том, о сем, монах и Гаспар сидели около огня. Монах принес мешки с едой, решено было не только обсохнуть, но заодно и пообедать, не торопясь. Как не приятен был дождь, но двигаться было лучше под солнечными лучами…

— Святой отец, — потягивая обжигающий чай, обратился к рыцарь к монаху, — Вы бывали в этих местах?
— Когда-то давно.
— Я о том, не могли бы Вы сориентировать меня, а то у меня ощущение, что я отклонился от направления в этой дождевой пелене.
— Нет, Гаспар, вряд ли я могу помочь. Я бывал здесь еще в детстве, с отцом, — медленно проговорил монах, оглядываясь, — воспоминания стерлись, а кроме прочего и изменилось здесь многое.
— Ясно. Значит надо ждать либо солнца, либо прохожего.
— Я думаю, что Вы зря волнуетесь, мы не сбились с пути.
— Но лучше быть уверенным в этом…

Они молча приступили к скромной трапезе. Потихоньку заворочался Корвин и уже через некоторое время присоединился к трапезе.

— А малыш не дурак, — улыбаясь, пробормотал монах, — чует еду, как кошка.
— А когда еще придется поесть горячего, — ответил Корвин, уплетая за обе щеки похлебку…
— Святой отец, — Гаспар откинулся на ствол дерева и обратился к монаху, — Вы бывали в столице?
— В Фаргосе, — уточнил монах.
— Да.
— Бывал и неоднократно. Хотя, это тоже было давно. С тех пор, как наступили неспокойные времена, общение между моим народом и народ Фаргоса уже не такое интенсивное.
— Но ведь вы союзники?
— Это да, но в столице правит Аль Багир, а он побаивается чужаков. Своей подозрительностью он распугал многих.
— Я слышал об этом краем уха, хотя никогда особенно не интересовался политикой.
— Это неприятная наука, хотя, кое-кому она нравиться, но Вы ведь не про это хотели спросить?
— Да, собственно говоря, я хотел, что бы Вы рассказали, какая она, столица.

— Город?
— И город, и двор, да и вообще… Я никогда не бывал там, а все вокруг говорят: «Столица, ах!» «Фаргос, ох!». Что там?
— Когда-то это было красивое место. Еще до войны, точнее, еще раньше, во времена моей молодости. Прилегающие к дворцу улицы были застроены посольскими домами. Наше посольство стояло рядом с цветочным базаром. По утрам, когда собирали цветочницы, над площадью стоял дурман. Огромное количество цветов, всех раскрасок на самый разный вкус. Это я запомнил лучше всего.
— Я такого не видел, это, наверное, очень красиво…
— Да, очень. Рядом с каждым посольством располагались торговые дома. Каждое посольство привозило что-то свое. Это было вопросом престижа. Улицы постоянно заполняли зеваки. Существовали разные столичные легенды.
— Расскажите…

Корвин, отяжелев от горячей похлебки, да и от болезни, прилег к костру, и как не старался, вскоре опять уснул под тихий разговор.

— Считалось, что если удастся подобрать подкову Южного Стража, то это к богатству. А если лесная дева уронит платок, то это к счастливому браку. Перо Горного короля к здоровью. А если попадется венок Озерных дев, то ночью, перед сном, надо загадывать желание и оно исполниться… да мало ли чего придумает народ, себе на забаву. Только это в прошлом. Увы…
— Легенды?
— Нет, как раз, только легенды и остались. В прошлом посольские дома и торговые палаты. Теперь в столицу из иностранных гостей прибывают только маги, члены Совета. И то, только по приглашению Аль Багира.
— А правитель?
— Правитель стар. К тому же мысли его заняты не этим. Всей серьезной политикой занимается Совет магов.
— Вам грустно от этих перемен, святой отец?

— Пожалуй, да. Я ведь был молод тогда. А воспоминания – это всегда, грустно. Так что, не особенно доверяйте рассказам стариков, в них говорит ностальгия. Мне, например, кажется иногда, что миру уже никогда не установиться на этой земле, — монах вздохнул, — ну, ладно. Это я о грустном. Дворец правителя, всегда считался самым красивым зданием. Там могли с комфортом разместиться все представители государств Тени. Необыкновенно хорош был центральный тронный зал, я был там всего однажды. На большой церемонии. А для постоянной работы имелся малый тронный зал, но был не менее хорош, просто других размеров. Только словами вряд ли передать всю его красоту. Это надо видеть…
— Мне хотелось бы побывать там, хотя бы один раз.
— У Вас все впереди, Гаспар, еще побываете. Побываете и на Празднике весны.
— Не слышал о таком.
— На этом празднике рыцари выбирают невест. Это очень красивое зрелище. Самые красивые и знатные девушки Тени и самые знатные рыцари… Вы по праву будете там, Гаспар. Это я Вам говорю.

— Даже не знаю, что там делать, мое дело – война.
— Гаспар, когда-нибудь и эта война закончиться. Тогда будет время возвращение традиций. А Праздник весны – одна из древнейших и уважаемых традиций.
— Хорошо бы дожить и посмотреть…
— Посмотреть, — монах фыркнул, — принять участие. Гаспар, иногда Вы поражаете меня. Я думал, что Вам не занимать смелости.
— Я не бывал при дворе, не знаю даже, что там и как. Ведь учат же этикету, а я обучен быть только солдатом.
— Вот уж не думаю, что это может быть серьезным препятствием для Вашего участия…

Внезапно Гаспар поднял руку, останавливая монаха. К шороху дождя добавилось еще что-то, какой-то гул.

— Собирайтесь, — тихо произнес Гаспар, поднимаясь с плаща и беря в руки меч.

Монах, который успел привыкнуть к тому, что чутью рыцаря вполне можно доверять, тут же принялся трясти Корвина, оглядываясь при этом по сторонам. Корвин, которому снилось что-то хорошее, хотел, было начать возмущаться, но, увидев, что монах испуган, поднялся, обнажил оружие и тоже стал внимательно оглядываться, разыскивая противника. Гаспар медленно кружил вокруг дерева, постепенно увеличивая круги. К постороннему звуку прибавилась какая-то тяжелая вибрация земли. Словно что-то тяжелое и злое катилось через лес.

— Святой отец, — после очередного круга, Гаспар приблизился к спутникам, — я думаю, нам не стоит дожидаться солнца, а лучше отправиться в путь прямо сейчас.
— Что-то страшное, — поинтересовался с язвинкой Корвин. За что тут же получил подзатыльник от монаха.
— Это не животное и не человек, — пояснил Гаспар, убирая меч, — а с явлениями природы сражаться глупо.
— Мне тоже так показалось, что это откуда-то из недр, — монах указал рукой себе под ноги.
— Вы дольше ходите здесь, чем я, в этих местах бывают землетрясение? — поинтересовался Гаспар.
— Никогда про это здесь не слышал, — пожал плечами монах, — да и лошади стоят спокойно, если бы это было землетрясение, они бы давно разбежались.
— А может, они не чуют, — предположил Корвин.
— Лошади намного чувствительнее, чем человек, особенно если речь о природных катаклизмах, — вступился за животных монах.

Вещи были быстро собраны в седельные сумки и погружены на коней. Пока Гаспар одевался, монах успел затушить костер водой из ближайшей лужи.

— Недолгим был наш отдых, — сказал Гаспар с некоторым сожалением уже сидя на коне и ожидая, когда спутники будут в седлах.
— Недолгим, но приятным, — проговорил монах, то ли соглашаясь с Гаспаром, то ли оспаривая его слова.

Путники удалились от своего временного приюта совсем недалеко, когда сзади ослышался грохот. Все обернулись. Дерево, в несколько обхватов, болезненно содрогнулось кроной и медленно начало клониться. Быстрее и быстрее, пока падение не стало стремительным. От грохота земля дрогнула. Лошади затанцевали под седоками и испуганно заржали.

— Вот в чем было дело, — медленно произнес монах, слезая с лошади.

За ним последовали и остальные. Гаспар подошел к вывороченным корням, они были вдвое выше его роста. В яме, которая образовалась, запросто смогла бы развернуться большая рыбацкая лодка и яма эта быстро заполнялась грунтовыми водами.

— Озера и болота наступают на лес, — задумчиво произнес монах.
— Думаете, это из-за всего, — Гаспар некоторое время подыскивал слово и, не найдя, просто обозначил это словами, — что происходит кругом?
— Может быть, а может, и нет, — с некоторой грустью монах, — это больше похоже на нормальный природный процесс. Так, лишнее напоминание, что Лесное царство существует в этих местах более четырех веков. Когда первые люди обосновались здесь, эти деревья, наверное, были совсем маленькими.

Постояв еще какое-то время, путники отправились дальше. Это переход длился, если не считать двух коротких остановок, до самого заката. Дождь окончился, резкие порывы ветра разогнали облака. Когда появились первые звезды, Гаспар удовлетворенно хмыкнул и указал на яркую голубую звезду монаху.

— Вы были правы, святой отец – с пути мы не сбились.
— Я говорил Вам, что об этом не стоит волноваться.

Еще какое-то время они продолжали путь, но вскоре лес, стал сплошной стеной темноты.

— Наверное, пора подыскивать место для ночлега, — произнес Гаспар.
— Вскоре лес должен кончиться, — задумчиво произнес монах, — может быть, имеет смысл проехать еще несколько миль?
— А долго, — Корвину не хотелось ехать по темноте. Не то, что бы он боялся, просто ночью лучше сидеть около огня, нежели чем путешествовать по незнакомым местам.
— Я думая, полчаса – не более того.
— Это немного, если не доберемся до края – заночуем прямо здесь, — принял решение Гаспар.

Так уж повелось в этом походе, что последнее слово всегда оставалось за ним.

— А какая разница, между получасом сегодня и получасом завтра, — поинтересовался Корвин.
— Почти ни какой, — многозначительно ответил монах, — поэтому мы и решили, что лучше потратить эти полчаса сегодня.
— Вот всегда так, — пробормотал Корвин, — то ли ответили тебе, то ли нет…

Прошло минут двадцать и впереди стало светлее.

— Что это там? — удивленно воскликнул Корвин, указывая вперед.

Там, в темной стене леса появились светлые бреши. Путники приблизились еще немного. Стало возможно различать отдельные деревья. Между ними виделись светящиеся точки. Всадники ускорили движение и вскоре они стояли отделенные от открытого пространства, буквально, последним рядом деревьев. Их взору предстала необыкновенная картина. Темная озерная гладь. Отсутствие даже малейшего движения ветра делали поверхность зеркально гладкой. В озерном зеркале отражалось звездное небо. Если смотреть чуть дольше, то начинала кружиться голова, глаза переставали воспринимать, где низ, а где верх. Это было необыкновенно. Несколько минут, все стояли и смотрели, затаив дыхание…

Но вот поднялся легкий ветерок, и по нижнему небу побежали легкие волны. Иллюзия края земли разрушилась.

— Ночевать будем здесь, — сказал Гаспар, — только отступим на несколько шагов в лес.
— Коней надо будет привязать, — произнес монах, — рассказывают, что здесь по ночам выходят из воды озерные табуны. Кони могут уйти с ними.
— Это правда, — поинтересовался рыцарь.
— Не знаю, — задумчиво усмехнулся в ответ монах, — но лучше поостеречься.
— Корвин, привяжи коней к деревьям, только так, чтобы, не запутались поводьями, а они могли достать до травы.
— Святой отец, а огонь разводить Вы не будете, — поинтересовался Корвин, направляясь к коням.
— А зачем? Мы уже ужинали, одежда высохла.
— Да так, на всякий случай.
— Если тебе страшно, я, конечно, разведу огонь…
— Мне не страшно, — быстро спохватился Корвин, — я просто так спросил.
— Хватит разговаривать, пора спать, — прервал их разговор Гаспар.

На земле были постелены покрывала и накидки, и уже через несколько минут, дыхания путников замедлились – они уснули.

На второй день отдыха в доме ученого, Иоланта отозвала хозяина в сторону.

— Не желаете попутешествовать, пока наши дамы наслаждаются красотами здешних магазинов?
— Куда Вы собрались?
— К Стражу Южных границ.
— Вы считаете, что уже достаточно отдохнули?
— Нет, но мне просто не терпеться пообщаться с Черным Демоном.
— Вы любопытны, как ребенок, Иоланта.
— Как женщина, — с улыбкой поправила его Иоланта.
— Ни женщинам, ни детям, я не отказываю, — рассмеялся господин Шаруд.

Они поднялись в кабинет, по пути, господин Шаруд распорядился не беспокоить их. Сарух кивнул и поспешил передать это распоряжение слугам, которые имели разрешение на вход в кабинет хозяина. Шаруд запер дверь на ключ и принялся отбирать приборы, которые хотел взять с собой.

— Не разбирайте их, — остановила ученого Иоланта.
— Они громоздкие.
— Все равно, я смогу их забрать, целиком. Не будем терять времени.
— Хотите покурить, — поинтересовался Шаруд, глядя, как девушка играет с зажигалкой.
— Пожалуй, нет, — вернемся, тогда покурим, тем более, будет что обсудить.
— Хорошо.

Затем Лейла распустила плащ, накрыла им оборудование и взяла за руку Шаруда. Пояс обернулся посохом, и они отправились в мир Тени…

Страж Южных границ, предупрежденный Иолантой, встретил их на самой границе, недалеко от того места, где располагалась темница, где держали Черного Демона. Ученый и кентавр, знали друг друга по посещению Совета. Поэтому приветствовали друг друга, как добрые знакомые.

— Страж, — обратилась к кентавру Иоланта, — пленник причиняет вам неудобства?
— Не такие серьезные, как я предполагал вначале, но определенное неудобство от этого соседства я все-таки испытываю, — ответил Страж.
— Тогда пойдем, Вы присоединитесь к нам, — обратилась к Стражу Иоланта.
— Нет, — у Стража были свои понятия о Добре и Зле, — я понимаю, что он противник, но мне будет неприятно присутствовать при том, чему вы собираетесь подвергнуть его.
— Скорее всего, я понимаю Ваши чувства, — ответила Иоланта, — но меня толкает на подобные действия, крайняя необходимость.
— Я понимаю. Но если Вы не настаиваете, я бы предпочел этого не видеть.
— Конечно, но у меня будет к Вам просьба, Страж.
— Я слушаю Вас, госпожа Иоланта.
— Если что-то пойдет не так, я постараюсь выпустить господина ученого и удержать демона. А просьба будет следующая, если со мной что-нибудь случиться, помогите господину Шаруду попасть на Землю. А это место должно быть уничтожено.
— Я сделаю все, как Вы говорите. Хотя думаю, что Демон достаточно долго находиться без пищи и совсем обессилил.
— Я знаю, это распоряжение на самый крайний случай.
— Я понимаю и буду неподалеку, пока вы не закончите.
— Спасибо, Страж.

Страж повел кольцом и огромная скала, около которой проходил разговор, пришла в движение. Пласт серебристой породы отошел в сторону и открыл проход во внутрь скалы.

— Пойдемте, господин Шаруд, — пригласила ученого Иоланта и вошла первой.

Долгая лестница, в несколько сот ступеней вела вниз. Они спускались вниз минут сорок. Наконец, спуск окончился, и они оказались на круглой площадке, подсвеченной светящимися камнями. Прямо посреди площадки располагалась огромная клетка. Она была высечена из цельного камня, поверх которого тускло блестели металлические прутья.

— Клетка в клетке, — удивленно поинтересовался ученый.
— Мы старались быть предусмотрительными, — пояснила Иоланта.

В той стенке, которая была обращена к лестнице, имелась дверь. Помимо того, что сама по себе дверь была сделана из прочнейшего дерева и металла, Иоланта увидела на ней следы множества охранных заклинаний. Аккуратно, одно за другим она снимала их и прислушивалась к тому, что происходило внутри клетки. Но звуков, которые могли бы насторожить ее, не было слышно. Наконец, все засовы были сняты. Она сделала знак ученому остаться на месте и распахнула дверь. Выставив впереди себя посох, который заставила светиться, шагнула вперед. Прошла секунда, другая, потом из клетки раздался голос Иоланты.

— Заходите, господин Шаруд. Он не опасен.

Ученый осторожно вошел во внутрь клетки. Черный Демон, действительно, представлял собой жалкое зрелище. Стараясь защититься от яркого света, исходящего от посоха, он закрывал глаза, большими отростками, которые действительно напоминали слоновьи уши. При этом старался уползти в самый дальний угол темницы. Был он мешковат и громоздок. Когда, господин Шаруд поставил на пол сумку, Демон вздрогнул и попытался уменьшиться, буквально размазаться по полу.

— Протестируйте его, господин Шаруд, — Иоланта подняла посох выше, что бы ученый мог подключить оборудование.

Прошло несколько минут, прежде чем господин Шаруд разобрался с проводами, датчиками и всем остальным. Иоланта через плечо посматривала на то, что собирал на полу ученый.

— Я готов, — произнес, наконец, он.
— Давайте датчик, я подойду к нему, — предложила Иоланта.
— Нет-нет, я сам…, а вы просто смотрите, чтобы он ничего не сделал…

Он осторожно вышел из-за спины Иоланты и выдвинув вперед какую-то черную коробочку на телескопическом штативе приблизился к Демону. Тот начал подвывать. Прибор приблизился к псевдоуху, прямая линия на осциллографе разорвалась и заплясала.

— Что там? — поинтересовалась Иоланта.
— Это удивительно, — проговорил ученый, — просто удивительно.
— Что именно?
— Эти его уши, — ученый ткнул датчиком по направлению складки, — такое ощущение, что там у него черная дыра. Туда исчезает энергия. Вопреки многим законам физики.
— Черные дыры?
— Он поглощает энергию окружающего мира, существ, которые находятся рядом с ним.
— Питается ею. Как вампир?
— Не совсем, госпожа Иоланта. В том-то и все дело. Он питается растениями, животными, тем, что есть под рукой. А энергию он просто поглощает.
— Она внутри него?
— Нет…, нет-нет, он похож на передатчик…
— Как те смерчи?
— Совершенно верно. Он переправляет эту энергию еще куда-то.
— Вы можете определить, куда?
— Нет. Если бы можно было запустить зонд, но это не возможно.
— Господ Шаруд, а нельзя определить, он искусственное существо или порождение природы.
— Потребуется время…, оборудование…
— Я прошу Вас, сделайте это.
— Необходимо перенастроить оборудование, — ученый отошел от Демона, вернулся к сумке и начал колдовать там над приборами.

Иоланта смотрела на Демона. От взгляда он ежился и елозил по полу. Она сделала шаг к нему. Демон заметался вдоль стены, но в метаниях этих не было системы, ему просто было страшно…

— Я готов приступить, госпожа Иоланта.
— Хорошо, — она отступила, давая место господину Шаруду.

На этот раз он чувствовал себя уверенней. Две маленькие колючки в его руках были переброшены на Демона, тот попытался их смахнуть, но анализаторы накрепко зацепились за мех. Что бы избавиться от них, Демон использовал зубы, что и ожидал Шаруд. Как только пасть оказалась рядом, колючка отстрелила датчик в пасть Демона. От неожиданности, Демон проглотил датчик.

— Подождем минутку, — сказал господин Шаруд, оглядываясь на Иоланту, — надо, чтобы датчик активизировался.

Она сделала шаг назад, стараясь удержать одновременно в зоне внимания изображение на мониторе и пленника. А ученый, тем временем, давал комментарии к изображению.

— Вне всяких сомнений, это – органическое новообразование. Естественное. Ну, насколько естественной может быть мутация. Не могу понять, направленной или это действительно случайность.
— Это можно определить?
— Нет. Это, скорее всего, случайность. По внутреннему устройству, он не отличается от животных этого мира. Если бы не эти уловители, то он ничем не отличался бы от медведя или кабана в лесу. На него бы охотились, а шкуры вешали бы на стены замков.
— Ясно.
— Не знаю, помог я или нет, — как бы извиняясь проговорил ученый, — но это все, что я могу сказать. Он вполне естественен для этого мира, — ученый обвел рукой полукруг, — уж такой это мир.
— Ясно, — повторила Иоланта, — спасибо, господин Шаруд.
— Не за что. Чем мог, так сказать. Можно собирать оборудование?
— Да-да. Конечно.

Шаруд начал разбирать оборудование. Когда основная его часть была уложена в сумку, он повернулся к Иоланте.

— Госпожа Иоланта, а что будет с ним?
— С кем, — она удивленно взглянула на ученого.
— Ну, с этим, Демоном.
— Я уничтожу его.
— А может быть, оставить его в живых?
— Зачем?
— Видите ли, госпожа Иоланта, он ведь может выполнять и какую-нибудь необходимую функцию.
— Какую?
— Понимаете, через него, может осуществляться сброс лишней энергии этого мира.
— Лишней энергии, — Иоланта усмехнулась, — на данном этапе, насколько я понимаю, у этой земли существует только недостаток энергии.

— Но может быть, это будет не всегда.
— Господин Шаруд, а они разнополые?
— Что?
— Этот Демон он самец, или самка, или они…? Как они размножатся, вот что меня интересует.
— Этот, насколько я могу судить, он, то есть самец.
— Это хорошо.
— Почему?
— Значит, если я оставлю в живых несколько пар таких существ, они смогут вновь расплодиться.
— Значит, Вы все-таки принимаете к сведению эту информацию?
— Конечно.
— Может быть, тогда оставить этого Демона, в живых?
— Нет.
— Но почему?
— Господин Шаруд, я хотела попросить Вас, подождать меня наверху.
— А Вы?
— У меня есть к нему несколько вопросов.

— Так спрашивайте, или это секретная информация?
— Нет, это не секретная информация, но то, как я буду добывать ее, может Вам не понравиться.
— Вы собрались его пытать? Какой ужас! Почему Вы думаете, что он не захочет ответить сам. Он и так достаточно испуган.
— Дело не в том, что он хочет отвечать или не хочет. Дело в том, что он может и не знать ответы на мои вопросы.
— А при чем здесь тогда пытки? Если он не знает.
— Он – это то, что Вы только что исследовали. Но то, что внутри него, знает больше, чем он может рассказать.
— Боже мой, боже мой, — Шаруд заторопился, укладывая вещи.
— Господин Шаруд, — тихо обратилась к ученому Иоланта. Это было сказано так, что ученый вынужден, был обернуться, и взглянуть на девушку.
— Да.
— Господин Шаруд, я прошу понять меня. Я, не менее Вас, ненавижу то, что собираюсь делать. Но у меня нет другого выхода. Именно поэтому я прошу Вас уйти. Мне будет стыдно за то, что Вы можете увидеть.
— Простите меня, госпожа Иоланта. Я иногда просто забываю о том, чем Вы занимаетесь. К сожалению, я рассуждаю как обычный человек.
— Я завидую Вам, что Вы можете рассуждать, думать, видеть так, как простой человек. Мне это удается все реже и реже.
— Я буду ждать Вас вместе со Стражем.
— Хорошо. И еще, господин Шаруд, если что-то случиться, то…
— Я не хочу слышать об этом, — как-то слишком резко отмахнулся от слов спутницы ученый, — я не смогу посмотреть в глаза людям, которых я люблю, если Вы не вернетесь со мной. Так, что будьте добры…

Иоланта проводила взглядом ученого, потом какое-то время прислушивалась к его шагам в коридоре. Потом обернулась и посмотрела на Демона. Все время, пока господин Шаруд и Иоланта разговаривали, у Демона еще теплилась надежда, что ему удастся избежать этой части разговора. Но теперь, когда ученый ушел, Демона обуял страх, он начал метаться по клетке, издавая жуткие вопли. Иоланта смотрела на него какое-то время, потом вдруг вскинула руки и Демон замер. Что-то происходило в области его ног, и он скосил глаза, что бы увидеть и тут же глаза его наполнились ужасом, и он попытался вырваться, но сила заклинания удержала его на месте, а второе заклинание медленно обращало его тело в лед. Когда Демон оледенел наполовину, Иоланта перехватила посох и слегка ударила Демона по кончику хвоста, тот с хрустом отломился и упал на дно клетки, Демон страшно завыл. Во все стороны были разбрызганы сгустки информации, которые она улавливала и суммировала. Для того, что бы выяснить, все, что знал этот бедняга, даже не надо было задавать вопросы. Демон выл все громче и громче, чувствуя, как кусок за куском разрушается его тело…

Услышав первый вопль Демона, господин Шаруд ускорил движение по лестнице. Пот струился по его лицу, он задыхался от быстрого бега, но остановиться хотя бы на минуту не мог, боялся. Пока он двигался, мозг его был занят движением, а как только он замедлял движение, перед его глазами тут же начинали рисоваться картины того, что проделывала Иоланта внизу с пленным. Поэтому Шаруд почел за благо двигаться, не останавливаясь…

До верхней ступеньки ученый добрался на последнем дыхании. Он вышел покачиваясь и, наверное, упал бы, если вовремя не подоспел Южный Страж. Он подождал немного, давая отдышаться господину Шаруду, а потом спросил:

— Все в порядке?
— Да, — кивнул ученый.
— Госпожа Иоланта осталась внизу, беседовать с Демоном?
— Да, если конечно это можно назвать беседой.
— Вам нехорошо?
— Нет, просто я давно так не бегал.
— Да, лестница длинновата, — согласился, выказывая сочувствие, Страж.
— Да дело, наверное, не только в лестнице, никак не могу привыкнуть к деятельности магов, — попытался объяснить свое состояние Шаруд.
— А что Вы имеет в виду, — не понял его Страж.
— Ну, наверное, слишком уж велика разница в понимании Добра и Зла…
— Она действительно существует, — согласился с усмешкой Страж, — хорошо, что не всем смертным приходиться сталкиваться с магами так близко. Безумных было бы намного больше.

— Да. А Вы, Страж, я так понимаю, вполне одобряете, то, что происходит внизу?
— Не только одобряю. Я вынужден был бы сам проделывать это, если бы госпожа Иоланта отказалась.
— Страж, а Вы испытываете жалость?
— К кому?
— Ну, вообще.
— Такой жалости не бывает. Есть жалость к конкретному объекту. Но жалость мага, как Вы, наверное, сами понимаете, распространяется не на отдельные объекты, он распространяется на страны, континенты…
— Я впервые столкнулся с таким пониманием жалости.
— Я сочувствую Вам, господин Шаруд. А с другой стороны, я восхищаюсь юной леди. Ее сила и самообладание вызывает только уважение и восхищение.
— И страх, — тихо добавил ученый, но Страж услышал его.
— Страх! Конечно. Это один из тех элементов, из которых состоит власть и контроль.
— Мне, наверное, этого не понять…

Страж не ответил, он внимательно прислушивался к происходящему внизу.

— Демон выдыхается, скоро все это кончиться. Присядьте, господин Шаруд.
— Спасибо, я с Вашего позволения немного пройдусь.
— Конечно, но не отходите очень далеко. Здесь не очень спокойные места.
— Я буду аккуратным.
— Вы никогда не бывали здесь раньше?
— Нет. Это впервые.
— Сейчас здесь очень пустынно. А буквально двадцать лет назад здесь были самые красивые леса и самые безопасные. Мы отпускали своих детей, буквально, через неделю после рождения и с ними ничего и никогда не случалось. А теперь, — Страж замолчал…
— А теперь?
— Теперь некого отпускать. При всей нашей силе и выносливости, маленькие жеребята очень чувствительны к перепадам температуры. Как и большинство народов этого мира, мы отправляем своих детей на воспитание в другие места. Ближе к центру, к теплу. А отсюда, и падение нравов, отсюда и измены…. И как следствие всего этого, мы вырождаемся.
— Так получилось, что я никогда не сталкивался с этой стороной проблемы, — печально проговорил господин Шаруд.
— Окраины далеко от Фаргоса.
— Но ведь можно же что-то сделать.
— Да, но очень трудно. Ведь важно сохранить не остатки нашего народа, как экзотических существ, надо оставить в живых народ. Стражей.
— Я понимаю Вас.
— Это хорошо. Вы имеете определенный авторитет. И если будет случай, напомните Аль Багиру о своих обещаниях.
— Конечно, хотя после того, как я стал на сторону госпожи Иоланты, такой случай представиться, скорее всего, не скоро.
— Тем не менее.
— Да, конечно.
— Господин Шаруд, а госпожа Иоланта, понимает это. Такое ощущение, что она понимала это с самого начала. Именно поэтому, я пошел ей навстречу и готов хоть сейчас, выступить на ее стороне.
— Страж, а что ты думаешь об Иоланте?
— Она маг!
— Но я имел ввиду, как Вы относитесь к ней, как человеку.

— Господин Шаруд, я понимаю Ваш вопрос. Только ответить на него не могу. Я сам маг, и поэтому могу рассматривать госпожу Иоланту только как мага.
— Да, действительно, я задал глупый вопрос.
— Это ничего. Большинство людей, рассматривая ее, видят только хрупкую женщину, седеющие волосы и злые глаза. Они не видят ее забот, ее ответственности. Ее бремени. Знаете, господин Шаруд, когда я гляжу на нее, каждый раз мне жаль ее.
— Я даже не верю, что Вы Страж, можете так говорить.
— Могу. Она ведь ребенок. А я, кроме того, что маг, я еще и отец. Так вот, господин Шаруд, я понимаю, что мы с Вами, не в силах облегчить ее участь. Но если возможно, мы можем, как-то облегчить ее жизнь… Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да, понимаю, но не знаю, как я могу ей помочь.
— Я тоже не знаю, но прошу Вас, если будет такая возможность, а я смогу помочь, дайте мне знать.
— Конечно, Страж.
— Только старайтесь не афишировать этот наш маленький союз.
— Даже для Иоланты?
— Нет, конечно. Ей, наверное, будет приятно знать, что у нее есть не только союзники, но и друзья.
— Это редкость в наше время.
— Тем она ценней.

Странный их разговор был прерван. Страж снова прислушался…

— Все, — сказал Страж.
— Что все, — не сразу понял Шаруд.
— Госпожа Иоланта закончила и поднимается к нам.
— Это хорошо.

Прошло около двадцати минут, прежде чем на лестнице появилась Иоланта. То ли она так устала, то ли просто забыла, но почему-то она не стала пользоваться магией, а поднималась своими ногами. Выглядела она неважно, но что-то говорило в ее виде, что она довольна сделанным. Она отошла от лестницы и присела прямо на землю, прислонившись спиной к камню. Ученый и Страж поторопились к ней.

— Вы в порядке, госпожа Иоланта, — беспокоясь, спросил Страж.
— Да, Страж, — все в порядке, — просто это оказалось более изматывающим, чем я предположила. Однако главное я из него выбила. Могу поздравить Вас, господин ученый, они действительно появились без злого умысла. Это случайное сочетание природных условий.
— Вы предполагали это, — Страж с уважение взглянул на ученого.
— Это пришло мне в голову после первых тестов…
— Страж, — Иоланта приходила в себя, — теперь главное, на территориях их тысяча сто пятьдесят шесть особей. Я даже могу приблизительные, конечно, назвать центры их концентрации. Всего их около сотни семейств или групп, но они разбросаны по территории всего мира. Теперь нам следует посчитать, сколько их нужно на первое время.
— Вы хотите оставить их в живых, но зачем?
— В будущем, энергетический баланс стабилизируется, они будут осуществлять регуляцию.
— А может быть избыток энергии? — удивленно спросил Страж.
— Да, такое возможно, и уже в обозримом будущем.
— Надо будет предупредить Гаспара, что бы он не уничтожал всех, — Иоланта улыбнулась, — а то еще разойдется…. Во имя какой-нибудь дамы.
— Я свяжусь с Рыцарем, но они агрессивны.
— Это вторая важная часть. Надо будет подыскать для них подходящие территории, пустынные и редконаселенные. И как-нибудь переправить туда. Страж, у Вас нет такого места на примете?
— Надо – поищем.

Иоланта поднялась. Плащ вернулся на место, капюшон закрыл лицо. Посох приобрел вид дорожной палки. Девушка оглянулась на господина Шаруда, давая понять, что готова идти.

— Госпожа Иоланта, — обратился к ней Страж, — здесь недалеко расположена летняя резиденция Стражей. Она сейчас пустует, не желаете отдохнуть какое-то время?
— Спасибо Страж, но сейчас, я отправляюсь вместе с господином Шарудом как раз для отдыха. Я решила устроить себе каникулы. Если появиться что-то срочное, сообщите Габару.
— А что такое каникулы?
— Каникулы – это отдых.
— Это хорошо. И, я так понимаю, что трезвонить о том, что Вы отдыхаете, тоже не обязательно?
— Да, — рассмеялась Иоланта, — даже более того, желательно трезвонить о том, что я периодически появляюсь то тут, то там…, чтобы противник, так сказать, не расслаблялся.

Она накрыла плащом Шаруда и перед тем как взлететь, обернулась к Стражу.

— Спасибо за страховку. А в летнем домике у Вас, я обязательно погощу, когда кончиться вся эта канитель.
— Будем ждать, — Страж поклонился.

Взмахнув краем плаща, Иоланта вместе с профессором поднялась в воздух и заскользила в сторону границы…

— Могу Вас спросить, госпожа Иоланта, — поинтересовался господин Шаруд, когда они отлетели на достаточное расстояние.
— Да, конечно.
— Вы симпатизируете Стражу?
— О чем Вы, — удивилась она.

— Ну, мне показалось, что Вы относитесь к нему несколько иначе, человечнее что ли.
— Да, господин Шаруд. Иногда он дает мне то, чего я оказалась лишенной, когда ввязалась во все это.
— Но Вы говорили, что полюбили Внешние земли?
— Да, но, говоря по секрету, иногда хочется быть маленькой.
— Я понимаю Вас.
— Но это – секретная информация, — проговорила она и прижала палец к губам. А теперь, я хочу в море, купаться и загорать на берегу. Потом, я хочу много и вкусно есть, потом курить…
— А потом?
— Снова все то же самое, и так, много-много раз, — рассмеялась Иоланта, вырисовывая в воздухе один из пируэтов, которые входят в набор мастера по высшему пилотажу…

Торжества были назначено на середину недели. Новость несколько оживила полусонную жизнь дворца. Хотя особых перемен, этот праздник не обещал. Уже более ста лет, он проходил по одному и тому же сценарию. Торжественный проход правителя и наследника, подарки правителя народу, оглашение списка амнистированных преступников, торжественный фейерверк и, наконец, тожественный, опять же, ужин во дворце, с бесплатным угощением для народа, на площади перед дворцом, где одновременно проходили выступления атлетов, циркачей и учеников магов…

Если бы такой праздник проходил во второй раз, или, например, в первый, то это было бы обязательно весело и интересно. Однако, если это повторяется ежегодно и более ста лет, это, в конце концов, набивает оскомину…

Приблизительно обо всем этом говорил Александру XXIV Аль Багир, когда они остались вдвоем в кабинете, утром в понедельник.

— Ну и что ты предлагаешь, дорогой друг, — обратился к магу правитель.
— Я предлагаю разнообразить праздник. Хоть чем-нибудь, устройте рыцарский турнир на Ратном поле, или пусть состязаются красавицы и жены…
— Я очень уважаю тебя, Аль Багир, но ты отлично знаешь, что рыцари сейчас заняты войной. Да и не приедут они, даже если разослать им приглашение. Фаргос перестал быть блестящей столицей.
— Тогда давайте устроим зиму. Я договорюсь с магами, мы сумеем защитить урожай, зато будет весело. Будет настоящий праздник.
— Аль Багир, о чем ты просишь, а если получиться, как в прошлый раз, когда вы задумывали зиму? Снег лежал после этого больше месяца. Весь урожай погиб, народ чуть не сверг меня.
— Мы не учли тогда изменения климата.
— А теперь учли?
— Учтем.
— И сколько потребуется времени для этих расчетов?
— Неделя, максимум.
— Так праздник будет через три дня.

— Отложим. Придумаем какое-нибудь объяснение, внесем изменения в календарь…
— Нет, календарь трогать не будем.
— Тогда, давайте…
— Нет, Аль Багир. Пусть будет так, как это было раньше. Ну и что, что это скучновато, что не будет приятных сюрпризов. Главное, что не будет сюрпризов неприятных. Ступайте, друг мой…

Аль Багир поклонился и вышел. По его лицу нельзя было прочитать, какая досада бушевала в нем. Двери зала закрылись за его спиной. Глава Совета со злостью топнул ногой и уже готов был выругаться, когда услышал за спиной голос Аль Тарга:

— Не получилось?
— Нет. Правитель не любит неприятных сюрпризов.
— А может действительно, лучше как было.
— Аль Тарга, Вы забыли историю? Именно из таких тихих, как болото времен, рождаются времена смутные. Династия этого правителя пришла к власти из такого же застоя.
— Вы думаете, что кто-то затевает переворот?
— Откуда я могу это знать. После того, как госпожа Иоланта, объявила нам войну, наш Магический Глаз показывает какую-то чушь и то, изредка. Я чувствую себя просто слепым котенком. Кстати, Аль Торга, как продвигаются дела с поиском нового кристалла?
— Мы ищем, но пока, увы…
— Плохо.
— Мы стараемся, Аль Багир.
— Я знаю. Но это меня мало успокаивает. Как я могу быть в курсе дел не то, что в стране, если я не знаю, что делается во дворце.
— А что Вас беспокоит?

— Например, наш неожиданный наследник, Густав. Вы заметили, Аль Торга, как он изменился, точнее, как он меняется?
— Конечно. Он же взрослеет…
— Это, конечно хорошо, но кто занимается его воспитанием? Какая-то неизвестная девица с улицы. Вам что-нибудь удалось узнать о ней?
— Она чужестранка, сирота. Работала зеленщицей…
— Это я и так знал, точнее она этого никогда и не скрывала. А вдруг, она связана с Иолантой.
— Так давайте выгоним ее.
— Вы подумали, прежде чем предложить такое?
— Я предложил это… так, просто, как вариант…
— А не надо было бы, предлагать так. Если Вы попытаетесь ее выгнать, то тут же пообщаетесь с правителем – раз. Во-вторых, заполучите в противники наследника. А, кроме того, двор действительно нуждается в таких дамах, как эта Ульрика. Почему, мы сами не додумались до этого? Это же так просто!
— Стареем, наверное, Аль Багир.
— Жаль, если это так…
— Аль Багир, Вы не думали о новом обращении?
— Думал, Аль Торга. Думал и не один раз. Но ведь это означает, что придется на достаточно долгое время выйти из игры. Уступить пост главы Совета. Да и вообще, все эти перевоплощение, прохождение часовен, подтверждение…, это все слишком хлопотно и требует слишком много свободного времени.

Ульрика рассматривала картины в сторожевой галерее Восточной башни. Заходящее солнце наполняло краски совершенно новыми оттенками. Портреты будто оживали, изображенные на холсте лица обретали сто-то собственное, внутреннее, они как будто дышали. Это не только восхищало Ульрика, но даже немного пугало. Так уж получалось, что она не могла уединиться – ей все время казалось, что кто-то смотрит ей в спину…

Начался ряд полотен, где были изображены пейзажи. Здесь было, спокойнее. Можно было просто идти, и перемещаться из осени сразу в весну, а из лето в зиму. Ульрика ждала наследника Густава, который занимался фехтование в Малом рыцарском зале. До нее долетали слабые отзвуки этого урока. Но и этого было достаточно, что бы понять, что дела у наследника продвигаются успешнее, чем месяц назад…

Пейзажей с плавучим домиком привлек ее внимание. Точнее, не изображение, хотя и оно заслуживало внимания, а рама. Что-то в ней было неправильно. Ульрика осмотрелась по сторонам и коснулась рамы рукой и чуть и надавила на холст. Холст подался вовнутрь – девушка невольно отступила, но потом снова приблизилась и толкнула холст смелее. Изображение отошло в сторону, и перед ней открылся темный проход. Некоторое время она решала, что следует сделать, и, наконец, приняв решение, шагнула вперед. Тайный проход не был освещен, но в воздухе пахло горелым воском, хотя и старым. Под ногами попадались какие-то мелкие предметы, которые невозможно было разглядеть без освещения. Она сделала несколько шагов и почувствовала, что пол приобретает наклон – стало легче идти. Еще несколько и шагов появилось ощущение поворота, Ульрика остановилась. Сделала еще пару шагов вперед, но потом решительно развернулась и пошла к выходу. Она понимала, что это приключение может увести ее достаточно далеко, да и плюс к этому, неизвестно, что ее ожидало там, где коридор должен был закончиться.

Она подошла к холсту с тыльной стороны. Он немного просвечивался, ровно настолько, чтобы не наткнуться на него по неосторожности. Ульрика прислушалась. Время вечерней стражи еще не наступило. Девушка приоткрыла потайную дверь и вышла. Затем прикрыла ее, но так, что бы холст и рама стали на место и не могли обратить еще чье-нибудь внимание. Осмотревшись еще раз, Ульрика пошла дальше по коридору. Решая про себя, когда следует заняться этим ее открытием более тщательно. При этом она рассматривала картины, но уже с иной точки зрения. Подойдя к каждой, она обязательно пыталась сдвинуть ее. Большинство картин совершенно спокойно сдвигались в сторону, показывая старинную кладку галереи. Но еще дважды, сдвигалась в сторону не рама, а холст. Ульрика немного приоткрывала потайные дверки и прислушивалась. По ее подсчетам выходило, что из этой галереи имелось, как минимум, четыре тайных прохода. Эти открытия требовали самого тщательного изучения, и она решила заняться этим, прямо завтра днем, так как, ночью по галерее ходила охрана дворца, а страже было совсем не обязательно знать, об излишней любознательности наставницы наследника, ей вполне хватало косых, завистливых взглядов со всех сторон…

От размышлений Ульрику оторвал Густав, возвращавшийся с урока.

— О чем ты задумалась, Ульрика?
— Засмотрелась на картины.
— А что в них такого, — мальчик приблизился, и некоторое время разглядывал полотно, — пейзаж, как пейзаж. По-моему, это северные территории. Мне даже, кажется, что я бывал в этих местах когда-то давно. А ты?
— Нет, эти места я вижу впервые, — взяв наследника под руку, Ульрика отвела его от картин.
— Куда теперь, — поинтересовался Густав.
— В библиотеку. На тебя жаловался учитель истории. Вчерашний урок ты ответил всего лишь на «хорошо».
— Раньше ты была довольна этой оценкой.
— История – один из наиболее важных предметов, которые следует изучать будущему правителю.
— Ульрика, ты сейчас сказала это, точь-в-точь, как это делает учитель. Даже интонации такие же. Это специально?
— Нет, случайно. Просто у него очень запоминающиеся манеры. Только ты не пытайся меня отвлечь от главного. Ты не ответил урок на «отлично».
— Я вчера, действительно был немного рассеян.
— Почему, хотелось бы мне знать.
— Ты будешь недовольна.
— Все равно, скажи, а я уж сама решу, быть мне довольной или нет. Так что отвлекло тебя от урока?

— Мне хотелось написать балладу.
— Что? — удивилась Ульрика
— Балладу. Я же сказал, что ты будешь недовольна.
— Я не недовольна, я удивлена. О чем же ты хотел петь?
— О рыцарях. Мне пришла в голову странная мысль. Мне показалось, что я вспомнил что-то такое… — Густав на мгновение задумался, — такое, что я знал, но забыл когда-то, и вот это само собой вспомнилось.
— Дальше, рассказывай, — легонько подтолкнула Густава Ульрика.
— А потом оказалось, что эту историю я придумал. Но что удивительно, она была так похожа на правду…
— Ты записал ее?
— Нет. Зачем, ведь это была выдумка.
— А я хотела бы ее услышать.
— Правда?
— Конечно.
— А мне показалось, что ты должна быть этим недовольна.
— Почему это? Я сама иногда хочу рассказывать истории, которых на самом деле не было…

— Ты, и вдруг, выдумщица? На тебя это так непохоже.
— Нет. Хотя, наверное, иногда, да. Только у меня не получается выдумывать складно. А как получилось у тебя?
— Вроде складно. Знаешь, Ульрика, я теперь буду жалеть, что не стал записывать. Я постараюсь вспомнить, и если получиться, то обязательно покажу тебе. Только ответь мне, какой прок от придуманных историй. Мне кажется, что это детское занятие и недостойно правителя…
— Ты не прав. Искусство облагораживает человека. Помогает расти его душе. От искусства душа совершенствуется, как совершенствуется твоя рука, когда в ней клинок…
— А откуда ты знаешь, что рука совершенствуется? — удивился Густав.
— Я слышала, пока бродила по галереи, звуки доносившиеся из зала.
— А разве можно определить по звукам?
— Конечно. В левом ударе с разворота, не помню, как он называется, исчез посторонний подсвист. Это от того, что теперь ты правильно проходишь клинком путь до манекена. Далее, прямой удар левой рукой снизу, быстрее, чем был месяц назад – это оттого, что ты приседаешь сразу, не делая дополнительного полушага…
— Черт возьми…
— Не употребляй этого выражения – оно неприличное.

— Прости Ульрика, но я не сдержался. Ты так точно обрисовала все то, что я исправил. Знаешь, мне кажется, что ты скрываешь то, что училась и фехтованию.
— Почему скрываю, — пожала плечами Ульрика, — я же говорила, что училась быть телохранителем. Естественно меня учили этому.
— Ульрика, а давай попробуем.
— Тебе хочется сразиться со мной, — девушка была огорчена, и наследник заметил это.
— Я опять что-то сказал не так?
— У твоего учителя есть специальное разрешение на обучение тебя искусству фехтования. Его подписали правитель и глава Совета магов…
— Да, я знаю, но…
— Послушай, пожалуйста. Любой другой, кто станет в боевую позицию, против тебя считается преступником и подлежит немедленному уничтожению, как заговорщик. То есть, меня тут же убьют.
— О, прости, Ульрика. Я не знал этого. Я бы никогда не предложил тебе этого, если бы знал, — наследник был искренне огорчен. Вся его радость от успешного урока сразу потускнела.
— Я не сержусь. Но впредь будь осторожен. Если бы ты предложил мне это при всех – я вынуждена была бы принять вызов, потому, что это был бы приказ. Понимаешь?
— Я все понял. Госпожа Ульрика…
— Давай все-таки на ты, пока никого нет рядом.
— Хорошо, и давайте, наверное, поспешим в библиотеку, а то учитель, наверняка, уже сердится.

Следующий день, после полудня, наследник был занят общением с отцом и мачехой. Оставшись одна, Ульрика решила заняться изучением тайных коридоров. Это время было наименее оживленным во дворце и, скорее всего, ее бы никто не хватился. Без труда она дошла до уже известного пейзажа и зашла за холст, не забыв тщательно закрыть его за собой. Легко она проделала первые несколько десятков шагов, отвлеченно думая о том, что где-то в недрах библиотеки дворца обязательно должна быть карта всех этих тайный переходов, лазеек и подвалов, и которую, не плохо было бы изучить. Отойдя на расстояние, которое она сочла безопасным, Ульрика зажгла фонарь. Перед ней был обыкновенный коридор, который тянулся от нее в две стороны. Выбирать особенно было не из чего, и она пошла вперед.

Еще несколько шагов и Ульрика почувствовала знакомый легкий наклон вперед. Вчера она остановилась где-то здесь. Сегодня она надеялась пройти дальше, может быть до конца. Идти было немного скучно, ничего не менялось. Коридор все тянулся и тянулся вперед. Повороты были мало заметными, а встречавшиеся ниши были мелкими. Из любопытства, она иногда постукивала по стенам, надеясь обнаружить что-то вроде тайника или секретной комнаты, но стены были цельные, из старинных каменных плит. Иногда Ульрика рассматривала потолок, выложенный аркой, иногда смотрела на едва заметную тропинка под ногами. Ничего необычного. Только Ульрика вдруг почувствовало, что ей просто необходимо дойти до конца этого коридора. Что-то подсказывало ей, что там, в самом конце этого перехода, есть что-то такое, что ей очень важно знать, просто жизненно необходимо…

Коридор наклонялся все больше и больше вперед, и девушка почти бежала.

Габар скучал без Иоланты и целыми дни посвящал рассматриванию Магического глаза или игрой с рыбками в бассейне. Но сегодня рыбки были вялыми и не хотели играть. Они либо поднимались к самой поверхности и замирали в лучах солнца, или наоборот, уходили на самое дно и прятались там, среди камней. Птички, предчувствуя дождь, тоже копошились где-то по кустам. Спать Габару не хотелось… Он прошелся по верхней веранде, посмотрел на корову Марту, которую для него перенесла из Баварии Иоланта. Та лениво жевала, изредка посматривая на ближайшую часовню.

Габар отвернулся от нее, и пошел в большой зал, где располагался Магический глаз – внутри него обязательно находилось что-нибудь такое, на что стоило посмотреть. А, кроме того, и у Габара были свои секреты…

Пару месяцев назад, Габар увидел ЕЕ. Это была Маркиза. Беленькая, гладкошерстная, с необыкновенно соблазнительной черной мушкой около рта. А самое главное, она была не просто дворовая и красивая, конечно нет. Маркиза была из клана магических кошек. И Габар влюбился. Сердце его таяло от одного только ее вида. А она, словно чувствуя, что за ней наблюдают, начинала прихорашиваться и вылизывать себя. От это, Габар становился почти безумным. Несколько раз, он хотел обратиться к Иоланте, чтобы она помогла доставить Маркизу сюда, но все как-то не решался. У хозяйки и без него хватало проблем.

Был здесь и еще один момент, по поводу которого на людях Габар предпочитал помалкивать. А про себя, частенько вздыхал. Габар очень четко осознавал, что он стар. Вот и сейчас, тяжело вздохнув, сразу по двум уже известным причинам, он захотел посмотреть, чем занимается Маркиза. А заодно и попытаться выяснить, где проживает Маркиза, путем анализа окружающих предметов. Дедуктивный метод. Габар вычитал про него в какой-то книжке, которая была брошена хозяйкой на обеденный стол, и не являлась магической.

Он уже совсем было, собирался произнести заклинание, но перед этим решил пробежаться по тем персонам, которые были под его контролем. Гаспар добивал очередного Черного Демона. Его положение не вызывало беспокойства. На нем даже не было царапин, а попавшийся на его пути Демон, уже был готов умереть.

Ульрика бежала куда-то. Габар собирался переключить Магический глаз, но передумал. Что-то удержало его внимание. Кот присмотрелся. Девочка бежала по темному коридору, единственным освещением которого было, фонарь в ее руке. Он отдалил изображение и попытался пробежать этот коридор до конца. Но тоннель был бесконечным. Это озадачило Габара. С такими вещами он не встречался. Буквально мгновение он размышлял, а потом решился на экстренный вызов хозяйки.

Та откликнулась и спустя, несколько минут уже стояла рядом с Габаром и внимательно смотрела на бегущую сестру…

— Знаешь что это? — медленно произнесла она, обращаясь к коту.
— Нет, я с таким не встречался.
— Я тоже не встречалась, но читала про такое. Это коридор забвения.
— Что это значит? Куда он ведет?
— Никуда…
— Как это никуда?
— Вот так. Да это и не важно. Главное, что попавший туда, будет бежать до тех пор, пока не умрет. Ловушка – основное назначение этого коридора.
— Ты можешь ее вытащить?
— Надо подумать, — Иоланта размышляла какое-то время, потом отвернулась от Магического глаза и внимательно посмотрела на кота.

Кот поежился и даже попятился.

— У меня такое ощущение, — произнес он, — что ты задумала что-то нехорошее.
— Габар, я знаю, что у тебя есть желание, которое ты боишься мне высказывать. Так вот, Габар, я обещаю, устроить тебе с ней встречу.
— Иоланта, я переживу этот процесс?
— Что – встречу?
— Нет, коридор, как ты его назвала, забвения?
— Конечно.
— А почему ты сама…
— Если я лично появлюсь в Фаргосе, то даже самая последняя мышь, на которую когда-то упала пыль из бороды Аль Багира, почувствует, что я там была.
— Мышь, пыль. Это сложно. А меня не почувствуют?
— Нет.
— Хорошо. Я согласен. Тем более, что выхода у меня нет, как я понимаю.
— Правильно понимаешь, поэтому, не морочь мне голову.

Ульрика продолжала бежать. Неведомая сила, которую она не могла пересилить не давала ей остановиться. И больше этой силы, было желание добраться до конца коридора. А тем временем наклон сменился подъемом. Бежать стало труднее и Ульрика начала задыхаться. Время словно остановилось, иногда ей казалось, что она топчется и тогда, сжигая последние силы, она пыталась ускорить свой бег…

Внезапно что-то мелькнуло перед ней, и бросилась под ноги. Попытавшись избежать столкновения, Ульрика сбилась с шага, споткнулась и упала. Фонарь выскользнул из ее руки, ударился о пол и разбился. Вытекшая оттуда жидкость, чем-то похожая на керосин пролилась на пол и загорелась. Что-то темное шарахнулось от огня в сторону – Ульрика вскрикнула.
Очутившись на полу, она почувствовала, что совсем без сил, и привалившись к стене, горько заплакала. Из темноты к ней осторожно подошел кот и тихо пристроился рядом с ней.

— Ульрика, — Габар окликнул девушку.
— Кто ты, — немного испугалась девочка, но увидев, что это кот, обрадовалась и даже попыталась обнять его.
— Я – друг, только тискать меня не надо, — проворчал Габар, отстранившись от рук Ульрики, — этот коридор ловушка. Он никуда не ведет.
— Я поняла, это наказание за любопытство.
— Вот еще, — фыркнул кот, — это просто неосторожность.
— Что же теперь делать?
— Теперь, надо идти назад.
— Я, наверное, далеко убежала. И у меня просто не хватит сил.
— Хватит. Да и возвращаться не особенно далеко.
— А я могу еще посидеть, отдохнуть?
— Да, но совсем немного. Минут пять-десять, только что бы перевести дыхание.
— А мне кажется, что мне и часа будет мало.

— Тебе правильно кажется, но здесь даже сидеть на полу достаточно опасно. Так что, пойдем. Я помогу тебе.
— А у меня фонарь разбился.
— А ты разве боишься темноты?
— Нет, но…
— Никаких но. Здесь только два пути. Вперед и назад. Нам надо назад.
— Помоги мне подняться.
— Этого я не могу, видишь, какой я маленький по сравнению с тобой. Так что, единственное, чем я могу тебе помочь, это какое-то время идти рядом с тобой.
— И все?
— А разве этого мало?
— Нет, просто я хочу сказать, ты что, не пойдешь со мной до конца?
— Нет. Мне не к чему появляться в этих местах.
— Но ты же появился?
— Только здесь и только потому, что тебе надо было помочь.
— А скажи…
— Ульрика, хватит разговаривать. Пойдем.
— Девочка вздохнула и медленно, опираясь, на стену поднялась.
— Теперь, смотри, огонь должен быть за твоею спиной. Это правильное направление.
— Я поняла.

— А теперь, вперед.
— Ты только пройдись со мной, хотя бы совсем немного.
— Только совсем немного.

Габар пошел вперед, Ульрика тяжело переступая, двинулась за ним. Оказалось, что во время падения, она сильно оцарапала колено, и теперь оно саднило, напоминая о себя при каждом шаге. А кот, шедший впереди, незаметно для девушки ускоряя шаг.

— Послушай, — внезапно обратилась она к коту, — а ведь, наверное, у тебя есть имя?
— Конечно, разве я похож на бродягу?
— Нет, не похож. Более того, у тебя манеры благородного и воспитанного кота
— Так оно и есть.
— А как тебя зовут?
— А тебе зачем?
— Ну, должна же, я буду говорить кому-то спасибо.
— Ну, мне говорить спасибо, смысла нет. Я только исполнитель.
— А…
— А вот это, уже совершенно секретная информация.
— Послушай, а как ты узнал, что я здесь?
— Секретная информация.
— А что не секрет?
— Не секрет, не секрет – это большая книга с чертежами дворца в библиотеке.
— В секретной комнате?
— Вот еще. На самом видном месте. На ней написано «Нет города красивее столицы…».
— Нет города красивее столицы…, — повторила Ульрика.
— Совершенно верно. Там есть все планы. Там указаны все переходы, секреты и прочее. Только одна маленькая деталь. Эта книга действительно должна находиться в секретной комнате, так что ты ее изучай осторожно. Что бы ее туда не вернули.
— Я поняла.
— Ну, вот и отлично. А теперь, мне пора. Я ухожу. А для тебя, главное помнить, что огонь должен быть позади тебя.
— Уже пора?
— Да. Тем более, что до выхода осталось какие-нибудь полчаса ходьбы.
— А мне казалось намного больше.
— Только казалось. И еще, если задумаешь кого-нибудь благодарить, то благодари Маркизу.
— Какую?
— Это имя – Маркиза.
— Маркиза – имя, но чье, — спросила Ульрика, но тишина была ответом.

Кот уже исчез. Ульрика вздохнула. На короткое мгновение ей стало страшно. Но это был прошлый страх – страх того, что она была на волосок от гибели.

— Спасибо Маркиза — прошептала она, и вдруг ей стало весело. Она догадалась, что эта Маркиза кошка и, скорее всего, возлюбленная этого загадочного кота, с манерами дворянина…

Поклонник Маркизы не соврал. Прошло около получаса, может быть, минут сорок и впереди появился призрачный свет, даже послышались голоса. Кто-то толковал о пейзаже, о каких-то особенностях мазка. Ульрика сбавила шаг и даже разулась, чтобы не быть услышанной. Так она и подобралась к холстяной двери…

— Мальчик мой, — Ульрика узнала голос Александр XXIV, — мы замечаем в тебе перемены.
— Я тоже это чувствую, отец, — второй голос был голосом Густава.
— Это отчасти печалит нас, ты стал грустен. Мы не слышим твой смех. Может быть ты болен?
— Нет, отец. Я познакомился с проблемами, которые существую в Фаргосе, именно это и печалит меня.
— Какая ерунда. Ты еще ребенок и тебе не к чему забивать этим голову.
— Нет, отец, я уже вырос. И хотя я знаю, что мне править очень рано, я чувствую, что когда-нибудь на меня ляжет эта тяжесть.
— Ты уже задумываешься о том, что бы сменить меня?
— Нет. Мне рано, более того, я буду намного более счастливым, пока ты занимаешься этим делом. Я понимаю, что это эгоизм, но мне действительно, не хочется занимать твое место.
— Это правильно. Тебе еще рано.
— Да, отец.

— Густав, мальчик мой, есть и еще одна вещь, о которой, я хотел бы с тобой поговорить.
— Я слушаю тебя, отец.
— Эта твоя наставница и секретарь…
— Ульрика.
— Да, Ульрика. Ты доволен ее присутствием?
— Да. Она очень умна, кроме того, она заботиться обо мне.
— А разве тебе не хватает моей заботы, или заботы подданных?
— Конечно, хватает, но это разные вещи. А, кроме того, Ульрика мне нравится несколько иначе, чем просто подданная. Ты понимаешь меня, отец?
— Ах, вот в чем дело! Это заставляет посмотреть по-другому на некоторые вещи.
— Да, по-другому.
— Густав, а не было ли между вами…
— Нет. Нет, отец. Я немного стесняюсь ее. Мне кажется, что она старше, чем я.
— Это хорошо.
— Хорошо что?
— Когда первая женщина, старше и более опытна. Может быть, тебе нужен какой-нибудь совет?
— Нет, пока нет.
— Густав, я хочу, что бы ты знал. Любой совет, который тебе потребуется, ты можешь получить у меня.
— Спасибо отец.

— Ну что, пойдем дальше, а то, что-то мы застыли около этого пейзажа. Он уже успел мне разонравиться. Да, кстати, Астарта ждет нас на чай и пирожное.
— Отец, я только что разговаривал с ней. Позволь мне уклониться?
— Конечно, нет. Тебе надо сойтись ней поближе. Она тебе понравится.
— Хорошо, отец. Как Вы скажете.
— Ну-ну. Не нравится она тебе – ладно, посидишь совсем немного, выпьешь чашечку чая, съешь пирожное и пойдешь.
— Хорошо.
— Только я тебя прошу, во время чаепития, не выгляди букой, ладно?
— Хорошо…

Голоса начали удаляться, не давая возможности Ульрика слышать дальнейший разговор. Какое-то время девочка прислушивалась к удаляющимся шагам, пока все не стихло. Она аккуратно приоткрыла дверку и выглянула в коридор. Было пусто. Ульрика выбралась в коридор, закрыла проход и вышла на середину коридора. Не смотря на боль в колене и легкую дрожь в ногах, она заставила себя не ускорять шаг. Так, медленным шагом она добралась до своих покоев и буквально рухнула на кровать, не имея сил даже раздеться. Не прошло и десяти секунд, как она уже спала. Глубокий, без сновидений сон, восстанавливал ее силы.

Габар смотрел на Иоланту, а та в свою очередь смотрела на спящую сестру. Прошла минута, прежде чем она заставила Магический глаз померкнуть. Иоланта повернулась к Габару, кивнула и тут же отвернулась, занятая, своими собственными мыслями.

— Все было правильно, — поинтересовался он у хозяйки.
— Да, Габар. Ты молодец, — ответила Иоланта, — а теперь, принеси мне трубку, мне надо подумать.

Без вопросов Габар удалился и вскоре появился вместе с трубкой и кисетом. Иоланта раскурила трубку и посмотрела на Габара.

— Хочешь что-то сказать?
— Нет, хозяйка, — произнес разочарованно Габар и пошел в свои покои.

Нельзя сказать, что он возлагал большие надежды на обещание Иоланты. Они достаточно много общались, чтобы он знал, что некоторые обещания хозяйка не выполняла. Особенно, если она считала, что эти вещи незначительны. Конечно, проходило время, большие дела уходили, и тогда она вспоминала о данном слове. Бывало даже, что она извинялась и заглаживала эту свою оплошность. Это было нормально, просто Габар думал, что спасение Ульрики была не такое уж пустяковое дело…

Волоча хвост по полу, Габар зашел в свою комнату и, чувствуя себя разбитым и глубоко несчастным. Он даже прилег около камина, но вдруг позади него раздался шорох, кот приподнялся и удивленно оглянулся.

— Я много слышала о Вас, господин Габар, и когда госпожа Иоланта предложила мне сменить жительство, я согласилась без всяких раздумий, — перед Габаром стояла беленькая Маркиза.
— Госпожа, — Габар буквально подскочил на коврике, — прошу прощение, последнее задание несколько утомило меня, и я позволил себе расслабиться. Но если у Вас есть какое-нибудь желание я готов…
— У меня есть желание, я хочу помочь герою. Я хочу принести ему его любимый напиток.
— Обычно я пью…
— Я знаю. Прежде чем допустить меня в Ваше жилище, госпожа Иоланта говорила со мной…
— Да-да конечно.

Стараясь не выдать своего удивления, кот внимательно смотрел, как Маркиза старалась изо всех вил понравиться ему. Это было приятно. Более того, Габар даже не мечтал о подобном.

А Иоланта не просто улыбалась, глядя на огорошенный вид Габара, она хохотала от всей души. Ей действительно понравилась эта миленькая кошечка, и она решила забрать к себе. Тем более, что проживала Маркиза в таком захолустье, где никаких перспектив, кроме как командование мышами ей не светило.

Не менее весело хохотали и обитали особняка господина Шаруда, когда она пересказывала им эту историю, предварительно, конечно, удалив оттуда эпизод с Ульрикой и заменив его на какой-то придуманный подвиг…

Впервые за все время своего рыцарства Гаспар был вынужден отступить. Не просто отступить, а почти бежать. Это было неприятно, это было мерзко, и на душе у него скребли кошки. Он бы предпочел погибнуть в бою, но не сделать и шагу назад. Только все сложилось очень плохо. Монах и Корвин оказались выведены из боя стрелами прямо в самом начале боя. Ему самому несколько раз приходилось проделывать финты, что бы, не угодить под стрелу, несколько он разрубил клинком, когда они были в непосредственной близости от него. Но все это нисколько не улучшало его настроения.

Стало темнеть, сгустились облака, бой сам собой замер. Гаспар даже не присев отдохнуть обратился к спутникам и осмотрел их раны. Рана Корвина не вызывала беспокойства. Пара дней проведенных в покое, поставила бы его в строй, без всяких сомнений. А вот монах был плох. Большая потеря крови и возраст делали свое дело. Гаспар был готов рвать и метать, но, оказавшись перед выбором, победа или смерть спутников, он предпочел отступить.

Когда ночь совсем сгустилась, Гаспар отнес обоих раненых в небольшую пещеру, вручил Корвину арбалет и приказал стрелять в любого, кто появиться в пещере без разрешения. Затем, оставив в пещере все свое снаряжение, кроме меча, Гаспар вышел. Он вышел, огляделся. Теперь, предстояло решить еще один вопрос, что делать, совершить ночной рейд в тыл противников или подыскать способ переместиться подальше от него. Гаспар шел на берег и раздумывал, и у первого и у второго варианта было множество плюсов и минусов. Незаметно рыцарь отклонился от береговой линии и приблизился к холмам. Из-за гряды подмылся какой-то гул. Вспомнив об осторожности, Гаспар пригнулся и уже почти ползком добрался до гребня. Перед ним открылась картина ночного отдыха огромного войска. Оказалось, что и выбора-то у него нет – надо было отступать. Но с другой стороны и это было проблематично. Он оказался прижатым к береговой линии, а уйти, неся на плечах двух раненых было практически невозможно…

Гаспар спустился с холма и дошел до самой воды…

— Кого ни спроси, какую балладу не вспомни, — пробормотал он, — нет такого рыцаря, которому не помогали бы маги и волшебники. Черт, а если учесть, что я нахожусь в стране, где и тех и других полно…, они почему-то не спешили оказать ему помощь.

Опечаленный, он присел около воды…

Что-то плеснула рядом с ним, Гаспар поднял голову, и увидел небольшое суденышко. Было оно привязано к большому камню, лежавшему на берегу. Он вошел в воду, окунувшись по пояс, добрел до лодки. Она была старой, краска и смола частично облупились. Рискнув, Гаспар несколько раз ударил по ней рукоятью меча. Дерево, неожиданно, отозвалось глухо и упруго. Гаспар отсек веревку, и ведя лодку за собой, пошел в направлении пещеры. Прошло более часа, пока, наконец, Гаспар заметил знакомые очертания. Ускорив движение, он подвел лодку к берегу, подыскал подходящий камень, в непосредственной близости от пещеры и сунул под него свободный конец веревки.

Гаспар поспешил в сторону пещеры, но первое, что он увидел, были незваные гости. Точнее их тела, пробитые стрелами известного ему оружия. Рыцарь заторопился внутрь и на самом пороге, наткнулся еще на один труп.

— Корвин, — позвал он в темноту.
— Я здесь, — голос раздался за спиной.

Рыцарь обернулся…

— Давно это произошло?
— Почти, как только Вы ушли, хозяин.
— Пара часов… Кто-нибудь из нападавших ушел?
— Один. Я не сумел его догнать.
— Срочно грузимся в лодку и уходим.
— Уходим – это хорошо.
— Я нашел подходящее суденышко, так что, забирай вещи, а я возьму старика.
— За один переход перебрались на лодку. Гаспар уже собирался оттолкнуть ее от берега и отдаться на милость воде, как вдруг услышал, как Корвин чертыхнулся и окликнул рыцаря.
— Хозяин, Ваша сумка. Та, что со свитками, она осталась в пещере.
— Придется вернуться.
— А может, ну ее…, — предложил Корвин.
— Нет, Корвин, я вернусь, а ты пока отведи лодку чуть дальше от берега и жди меня. Если все будет нормально, я окликну тебя.
— Хорошо, хозяин. Только Вы долго не задерживайтесь.
— Постараюсь.

Гаспар оттолкнул лодку, и перед тем как направиться к пещерам, обратился к оруженосцу.

— Если меня долго не будет. Или услышишь какой-нибудь подозрительный шум – уплывай.
— Но…, — хотел возразить Корвин, но рыцарь уже скрылся в темноте. И ему больше ничего не оставалось, как выложить арбалет и, примостившись у борта, постараться не заснуть под мерное покачивание лодки и шорох волны.

До входа в пещеру оставалось несколько шагов, а Гаспар почувствовал, что в пещере находятся чужие. Он перехватил меч и вошел в пещеру…

Пятеро низкорослых чужаков обыскивали пещеру. Один из них уже успел добраться до сумки, он вытряхнул свитки прямо на песок и теперь выворачивал сумку, в надежде найти там что-нибудь более ценное…

Когда Гаспар ступил под своды пещеры, пламя факелов заколебалось, и низкорослые противники оглянулись. Не давая им времени на то, что бы выстроиться в боевой порядок, Гаспар напал. То ли нападение было слишком быстрым, то ли первый из низкорослых, оказавшийся на пути Гаспара не был хорошим воином, но он даже не попытался отреагировать на действия Гаспара. Клинок рыцаря рассек его пополам, вместе с легкой, кожаной броней. Четверо других, рассредоточились по пещере и закружили вокруг Гаспара, который оказался в центре созданного ими круга…

Откуда-то из глубины сознания, не мешая трезво оценивать ситуацию, стали поступать знания, о ведения поединка в таких условиях. Именно тогда, Гаспар понял, что наступило время сменить рыцарский боевой меч на более подходящий и менее громоздкий клинок. Он даже уже знал, какой именно, была правда, одна маленькая заминка, эти удобные клинки были у его противников. Размеры пещеры не позволяли применять широкие секущие движения, поэтому Гаспар старался не выходить из круга, сохраняя для себя наибольшее пространство.

Его глаз уловил движение за спиной, времени на поворот не было, и он отправил туда меч. Сначала ничего не произошло, меч наткнулся на какую-то преграду, Гаспар усилил давление на рукоять – что-то на том конце клинка дернулось и, застопорив оружие, стало выворачивать его из руки рыцаря, куда-то в сторону. На мгновение, Гаспар подумал, что остался без оружия. Зажатый клинок был теперь помехой, и он выпустил его, перекатившись под двумя сверкнувшими мечами, за спины противников. Теперь он представлял собой очень неясную мишень – пятно во мраке пещеры.

Один из низкорослых попытался достать Гаспара мечом, но в результате своей самонадеянности лишился оружия, и уже через мгновения жизни. Пещера оказалась для них ловушкой. Рыцарь тем временем прокрался за их спинами и вернул свой меч.

Стон раненого заставил обернуться двух оставшихся боеспособными низкорослых.

— Я могу убить вас, — произнес Гаспар, делая шаг вперед.

Низкорослые противники отступили на шаг назад, а рыцарь продолжил:

— Но я не хочу напрасного кровопролития. Я предлагаю вам просто уйти, — продолжил он.

Противники переглянулись.

— Выход за вашей спиной, уходите. И заберите с собой раненого. Если вы поспеете вовремя, то его еще можно спасти.

Низкорослые молча поклонились. Осторожно приблизились и, взяв под руки раненого товарища, вышли из пещеры. Гаспар проводил их взглядом, потом собрал свитки в сумку и, прихватив с собой клинок низкорослого, быстро побежал на берег, где его ждали спутники.

Боясь заснуть, Корвин отложил арбалет и пытался разобраться с парусом и, надо сказать, достаточно успешно. Вскоре, из темноты раздался голос Гаспара.

— Корвин, это я, не стреляй.
— Вы задержались там, хозяин.
— Там были гости.

Гаспар вошел в воду по самые плечи, высоко подняв руки, в которых держал оружие и сумку со свитками. Корвин принял их, потом помог рыцарю забраться в лодку и после того, как хозяин устроился на скамеечке, поинтересовался:

— Их было много?
— Пятеро.
— Вы всех победили?
— Нет. Одного ранил, двоих убил, а двоих отпустил восвояси.
— Почему, Вы ведь могли бы справиться и с остальными?
— Мог бы, наверное, поэтому и отпустил. Хороша только та победа, которая достигается в процессе борьбы, а иначе – это просто убийство.
— Но ведь они напали первыми, разве кто-нибудь осудил бы Вас?
— А я сам? Я ведь знал, что сильнее их. Значит, я виноват в их смерти.
— Откуда Вы все это взяли?
— Понял когда дрался там, в пещере.
— Теперь, Вы больше не будете воевать, — удивленно поинтересовался Корвин.
— Почему не буду, разве мало обиженных, кому нужна помощь. Или мало противников, которые достойны того, что бы скрестить с ними клинок.
— Тогда я не понимаю…
— Я тоже не все могу объяснить, но я чувствую, что я прав.
— Ну, главное, что Вы чувствуете, — не стал спорить Корвин, — куда теперь?
— Давай отплывем подальше от берега и передохнем. А когда рассветет, разберемся, что делать дальше.

Гаспар наклонился к монаху, прислушиваясь к его дыханию. Оно вроде бы стало покойнее, но лицо горело. Рыцарь покачал головой, старику нужна была помощь, но куда следовало обращаться за ней, Гаспар не знал.

— Главное, что бы старик выдержал еще несколько часов, а там, мы найдем способ помочь ему, — тихо сказал он.
— Рыцарь, — чуть слышно позвал его старик.
— Я думал, Вы спите.
— Не важно. Поставьте парус так, что бы ветер дул в него как бы сбоку.

Гаспар попробовал проделать то, что сказал ему монах. После двух неудачных попыток, ему удалось совершить что-то похожее на то, что от него хотели. Гаспар снова наклонился к монаху.

— Это не совсем то, но, тем не менее, похоже. Одному из вас постоянно придется корректировать курс. Ваш ориентир – вон та звезда, самая яркая в том треугольнике, — монах поднял руку и указал на созвездие.
— Я понял Вас, Святой отец.
— Когда рассветет, вашим ориентиром будет черный пик, даже если вы сильно отклонитесь от заданного маршрута, днем все можно будет исправить.
— А что там, Святой отец?
— Моя родина, там нам смогут помочь.
— Я все понял.
— Вот и хорошо. А теперь, я действительно усну. Я очень устал и сильно волновался по поводу Вашего отсутствия, рыцарь Гаспар.
— Спите, не волнуйтесь. Вам обязательно надо поспать…

Старик тихо закрыл глаза, дыхание его замедлилось и стало чуть слышным. Гаспар собрал в лодке, все тряпье, которое там оказалось, и соорудил что-то похожее на постель, стараясь создать для раненого, максимально возможный комфорт.

— Мы действительно поплывем туда, — поинтересовался Корвин.
— Да. А ты что-то имеешь против этого направления?
— Нет, но я слышал много дурного той стороне света.
— Ты расскажешь мне об этом завтра. Сейчас я усну, на пару часов. То есть до того времени, как вон там, — Гаспар показал где, — взойдет яркая голубая точка. И сменю тебя. Договорились?
— Как скажите, — пробурчал Корвин.
— Не злись, но я действительно устал.
— Я не злюсь, только, — но слушателей у Корвина уже было — Гаспар спал, прислонившись к борту.

Корвин ничего не оставалось, как взяться поудобнее за руль, держать его и периодически поглядывая на звезды подправлять курс лодки. Он тоже ожидал своей очереди поспать, и в тоже время ему хотелось остаться одному. Хотелось подумать над словами Гаспара. Уже в который раз, рыцарь удивил его своим поступком. Еще год назад, Корвин смеялся бы над ним и говорил, что благородные ничего не понимают в жизни. Что все их правила жизни просто придуманы, что бы сделать свою беззаботную жизнь хоть немного сложнее. Что им бы следовало не размахивать мечом, а копать землю или пасти стада, или ковать металл. Но год прошел и Корвин почувствовал, что в их действиях есть какая-то правильность. Как и в жизни отшельников, которых крестьяне тоже не очень-то жаловали, считая обыкновенными нахлебниками и попрошайками…

Корвин пытался разобраться, в чем же суть того, что он по-другому начал смотреть на такие простые вещи. Сам он убежал из деревни, потому, что ему не хотелось возиться в грязи. Хотелось быть бездельником. Но за то время, пока он странствовал с Гаспаром, он вряд ли неделю подряд спал на нормальной постели. И все время их поджидали противники, с которыми приходилось сражаться. Постоянно была опасность оказаться в плену или, хуже того, быть убитым. Однако сейчас ему пришло в голову, что если бы сейчас вернуть его в деревню, то он не смог бы прожить там и пары дней. Скорее всего, если бы не нашлось подходящего рыцаря, он отправился бы сам, куда-нибудь…

Вирус странствий проник в кровь Корвина и начал вести там свою разрушительную деятельность. Корвин в очередной раз оглядел горизонт, ему показалось, что та звезда, про которую говорил Гаспар, уже появилась, но он не был уверен. Поэтому еще какое-то время правил лодкой. Потом опять посмотрел. Да, действительно, пришло время будить Гаспара.

— Хозяин, — Корвин осторожно потряс рыцаря. Тот что-то забормотал, Корвин невольно прислушался.

— Олеся, Лейла, вы забыли, что у меня день рождения. Приходите, я покажу, что подарили мне мама и папа.

Корвин быстро откинулся от рыцаря. Мысли вихрем пронеслись у него в голове. Оказывалось, что у хозяина где-то есть семья, дом. Там его ждут. А эти Олеся и какая-то Лейла, может быть сестры, а может быть, сестра и подружка. А он, оставил дом, мотается неизвестно где, по каким-то странам и весям. Спасает отшельников, сражается с Демонами, принцессы ему глазки строят, а он…

— А он лежит вот как смог прислониться и рад, что ему дали поспать два часа. А что завтра будет – неизвестно, может быть, и завтра это совсем не наступит, — Корвин ошеломленно смотрел на лицо хозяина.
— Что, удивлен, что твой хозяин такой же, как и большинство людей, — раздался тихий голос монаха.
— Вы не спите, Святой отец?
— Рана болит, спать получается только урывками. Давай поговорим. Если хочешь, — предложил монах.
— Если вам не трудно…
— Говори.

— Я спросить хотел, а зачем он отправился в путь. Гаспар.
— Этого я не знаю. Да он и сам, наверное, не знает. Чувствует только, что есть у него путь, вот и следует по нему.
— А семья, родители. Неужели этот путь стоит того, что бы это все оставить?
— Какие-то пути стоят не только дома или семьи, но и жизни. И бывают при этом такими короткими, но это того стоит.
— А у меня есть такой путь?
— Хитрый ты, брат Корвин. Такой вопрос задаешь…
— А кто может ответить?
— Ты сам.

Корвин помолчал, а про себя решил, что если получиться, поговорить на эту тему с самим рыцарем. Раненый зашевелился.

— Святой отец, а как Вы попали в отшельники?
— Старая история.
— Я слышал, что в отшельники идут крестьянские сироты, вроде меня. За кого некому заплатить подати, которых не берут в оруженосцы, благородные рыцари.
— Так тоже бывает. Но не со мной. У меня тоже были и семья, и богатства. Да и сам я когда-то был, как ты это говоришь Корвин, благородным рыцарем.
— Вот дела?! — воскликнул юноша.
— Тише, Корвин. Не шуми. Уж, коль мы с тобой не спим, пусть спит он. Однажды я совершил проступок. Очень дурной. Когда я это понял, то решил, что имя мое обесчещено, что мой позор падет на весь мой род. Я собрался умереть. Но меня призвал отец, дядя и старейшина рода. Они сказали, что смерть – это слишком легко для такого проступка.
— Святой отец, неужели так бывает. Смерть – легко.
— Бывает. Даже чаще, чем ты думаешь. Мне сказали, что бы я отправился в странствия. Сорок лет я должен ходить отшельником. Во всех святых местах, где я не побываю, я должен отстоять службу. А, кроме того, я не должен браться за оружие, если конечно опасность угрожает мне, а не кому-то еще. Ну, там было еще много разных условий. Так меня изгнали из страны.
— Выходит, святой отец, вы тоже рыцарь?
— Не совсем, я бывший капитан корабля, так сказать – морской рыцарь.
— Никогда не видел раньше моряков.

— Это не самое главное, что ты не видел, Корвин. Самое главное – это корабли, моря и паруса. Вот эта лодка, на которой мы плывем – просто скорлупа, с лоскутом вместо паруса. Представь себе, большой корабль несет больше сотни больших парусов. Белых, как облака. Я думаю, ты еще увидишь это. И я клянусь, тебе это понравиться.

Во сне зашевелился и застонал Гаспар. Монах и Корвин притихли. Потом монах произнес:

— Я думаю тебе пора будить рыцаря. Сны с кошмарами, хуже, чем отсутствие сна.
— А Вы?
— А я сделаю еще одну попытку уснуть.

Корвин приблизился к Гаспару и тихонько тронул его за плечо.

— Хозяин, пора.

На этот раз Гаспар открыл глаза почти мгновенно.

— Уже пора?
— Да, хозяин.

Гаспар взглянул на горизонт.

— Ты не нашел звезду, которую я тебе показал или тебе понравилось править лодкой?
— Да я что-то задумался, — уклонился от ответа оруженосец.
— Похвально, Корвин. Ну что ж, спасибо тебе, и за то, что задумался и за то, что дал мне выспаться. Теперь спи сам.
— Да я уже нацелился на Ваше место хозяин, пока там тепло.
— Иди, ложись.

Они поменялись местами, и как только Корвин устроился на еще теплом месте Гаспара, тут же закрыл глаза и уснул. Приподнявшись с места, Гаспар дотронулся до лица отшельника – его лоб был горячим, а дыхание прерывистым. Почувствовав холодную руку на лбу, монах приоткрыл глаза.

— Если Вам не трудно, Гаспар, намочите любую тряпку за бортом и положите мне ее на лоб, так мне будет легче, и я снова усну.
— Я сейчас, — Гаспар выполняя просьбу раненого, — так легче?
— Да, рыцарь, намного легче.
— Держитесь, святой отец. Вам еще предстоит познакомить меня с этой страной.
— Это красивая земля, она понравиться Вам, рыцарь, — монах прикрыл глаза и отключился.

Гаспар устроился на корме, где раньше сидел Корвин. Небо бледнело, путеводная звезда начала скрываться в белой дымке. На какое-то время дымка превратилась в плотный туман. Гаспар вглядывался в него, он боялся, что не заметит препятствия, но лодка медленно двигалась сквозь туман, а препятствия не попадались. Паруса лодки обвисли в тумане и пропитались влагой. Несколько капель упали на лицо монаха, он улыбнулся во сне…

Что-то качнуло лодку, заставив Гаспара подняться во весь рост, но это оказался всего лишь порыв ветра. А потом лодка вынырнула из тумана. Перед глазами Гаспара открылась водная гладь и край солнечного диска, который только-только начал появляться из-за горизонта. Гаспар посмотрел в сторону и увидел, что они здорово уклонились от курса, пока плыли в тумане.

Используя руль, он повернул лодку в направлении пика, про который говорил монах. Ветер наполнил парус и Гаспар вынужден был сесть, так как лодка начала набирать скорость…

— Осталось совсем немного, — произнес отшельник, — два-три часа. Когда берег будет хорошо виден, разбудите меня. Здесь, сложные для причаливания места.
— Хорошо, Святой отец. Мне кажется, что Вам лучше.
— Конечно, лучше. Ведь я возвращаюсь домой…

Почти неделю в доме Шаруда длился праздник. И дело не в том, сколько было положено длиться свадьбе, просто всем как-то сразу захотелось отдохнуть. Гости танцевали на небольшой эстраде, построенной рядом с домом, кто-то устав работать ногами расположился под большим тентом и курил или пил прохладительные и не очень напитки. Дом был украшен, как того требовали традиции, но с некоторым налетом европейской цивилизации, но совсем чуть-чуть, что восприниматься, как чудачество хозяина.

Среди гостей, с высоким бокалом, в котором был сок, перемещалась Иоланта. Кому-то она улыбалась, с кем-то перебрасывалась словами, но в основном просто бродила. Глядя на все это, вроде бы отдыхая, она где-то в глубине чувствовала себя чужой. Дело было не в языковом барьере, или, скажем, в традициях и привычках, нет. Для нее чужой была сама возможность существования такой беспечной радости. Именно здесь и сейчас она осознала, что навсегда отказалась от этого мир. Тот, который она теперь считала своим, скорее всего, был менее совершенным, но зато ее мир. И все ее силы, вся ее душевная энергия расходовались именно там. А здесь она была всего лишь гостья…

Иоланта отошла от очередной группы людей, которые мило сплетничали о ком-то, ей незнакомом и не присутствующем здесь. По пути она поставила на поднос проходившего слуги пустой бокал и направилась в небольшую беседку в глубине сада, что бы присесть и покурить в одиночестве. Присев на уютный диванчик, выкурив сигарету, она неожиданно для самой себя задремала…

А музыка играла, гости веселились. Надежда, которой стало легче, обучила российским дискотечным танцам Суджану, и теперь они обе вытанцовывали в кругу сверстников и гостей, которые рискнули вступить в этот танцевальный марафон. Натанцевавшись и напрыгавшись, Надежда решила взять маленький тайм-аут и выбралась из круга. Увидев, что Надежда уходит, Суджана поспешила следом. Так уж получилось, что Суджана, на которую возложили обязанность присматривать за сводной сестрой, была девочкой очень ответственной. Они выпили по стакану сока, и по молчаливому согласию решили уединиться. Да и на самом деле, затяжные праздники бывают очень утомительные, и девочкам просто захотелось тишины.

— Эх, жалко никто не видит меня из моих прежних знакомых, — переводя дыхание, сказала Надежда и повернулась к Суджане.
— Ты хочешь, что бы тебе завидовали, — удивленно поинтересовалась Суджана.
— Не знаю, — удивилась такой постановке вопроса Надежда, — нет, наверное, наверное, мне хотелось бы, что они порадовались за меня.
— Ты скучаешь, по России?
— Честно? Скучаю. И не потому, что мне здесь не нравиться, а потому… — Надежда задумалась, а потом рассмеялась, — наверное, потому, что я русская.
— Вы многое объясняете, тем, что вы русские. Неужели, вы действительно так отличаетесь от остальных.
— Вот уж не знаю, но нам действительно, чаще грустно, чем весело.
— Но почему?
— Не знаю, Суджана, — Надежда задумалась, но потом рассмеялась и махнула рукой, — брось все эти умности, пойдем в беседку, хочется побыть в относительной тишине и покое.
— Ты в порядке?
— Не волнуйся, сестренка, просто я перетанцевала. Надо передохнуть.

Они вошли в беседку и увидели спящую Иоланту.

— Уйдем, — шепотом предложила Суджана.
— Нет, просто тихо посидим. Мы не будем ей мешать.

Они устроились на соседней скамеечке.

— Надя, ты заметила, как постарела твоя подруга, — наклонившись почти к самому лицу Надежды, спросила Суджана.
— Да, — кивнула Надежда.
— Она выглядит почти как твоя мама, — продолжила Суджана.
— Только у мамы седины меньше. А я ведь помню, когда ее волосы были такими же черными, как твои.
— Она больна?
— Нет, но это сложно объяснить…
— Слушай, а давай попросим твою подругу, пусть она ненадолго переправит нас в твой город. Мне очень хочется посмотреть на то место, где ты жила раньше.
— А это идея…

Господин Шаруд и Ирина Владимировна тоже сбежали от гостей и уединились на балкончике. Ученый закурил трубку, а Ирина Владимировна рассеянно осматривалась и пила небольшими глотками коктейль. Изредка они переговаривались на каком-то необыкновенном наречии, понятном только для них двоих.

— Шаруд, а гости не шокированы, твоим выбором?
— Они знают меня, как эксцентричного человека. Просто это добавит еще одну странность к большому числу уже существующих.
— А я не вижу в тебе каких-то особенных странностей.
— Потому, что ты тоже не такая как все, — Шаруд поцеловал ее.
— Знаешь, я хотела давно тебя спросить, а как ты познакомился с…
— Иолантой?
— Да, с ней.
— Она ведь рассказывала тебе про тот, другой мир?
— Немного. Только то, что она сочла необходимым.
— Так вот, мы познакомились там. На одном, весьма представительном Совете.
— Шаруд, а я смогу когда-нибудь попасть в тот мир?

— Ирина, теоретически это возможно, но, увы, моей помощи не достаточно.
— Или желания, — Ирина лукаво посмотрела на мужа.
— Моего желания хватает, не хватает сил. Без защиты Иоланты, такое путешествие будет опасным для тебя.
— Это то, что случилось с Надеждой?
— Да. Спасибо Иоланте, она быстро сориентировалась.
— Шаруд, а кто она там?
— Иоланта?
— Да. Меня всегда немного смущает это ее имя.
— А ты знаешь ее настоящее имя?
— Да, конечно, она ведь училась с моей дочерью. Мы жили в соседних домах. Тогда ее звали…
— Не надо. Я польщен и рад, что ты мне доверяешь, но пусть ее имя так и останется твоей тайной.
— Почему?
— Таковы правила того мира. А там, Иоланта сила, которая в состоянии уничтожить или спасти мир.
— Ты серьезно?
— Вполне. А там, где сила такого уровня, там и уязвимость необыкновенная.
— Ты знаешь, она так изменилась с тех пор, как я увидела ее в первый раз…
— Знаю. Только, давай, сегодня не будем об этом…
— Хорошо…

Ирина Владимировна сделала глоток и взглянула вниз, на гостей…, сначала как-то легко и невнимательно, но потом взгляд ее изменился, она явно кого-то высматривала…

— Кого ты ищешь?
— Ее, Иоланту.
— Скорее всего, она уединилась где-нибудь, что бы покурить и скоро появиться.
— А почему она делает это тайно?
— Потому, что у нас это не принято, когда женщина курит, а Иоланта, как ни кто другой соблюдает правила и обычаи, всех тех мест, где она бывает.
— Шаруд, я, наверное, кажусь тебе любопытно и бестолковой. Ты не жалеешь, что остановил свой выбор на мне?
— Странный вопрос, хотя, насколько, я успел понять русских, вы мастера задавать подобные вопросы.
— И все-таки?
— Так ведь не было ни какого выбора, — улыбнулся Шаруд, придумывая сходу ответ, — я вообще не собирался жениться. В местном обществе, которому я принадлежу, давно уже никто не рассматривает меня как жениха. Время, когда каждая женщина считала своим долгом женить, меня прошло. До твоего появления я просто жил, заботился о Суджане, занимался работой. Но вот появляетесь вы, имею ввиду, не только тебя, но вас, русских. Вы переворачиваете мою жизнь, и я внезапно понимаю, что в моей жизни много не хватает. А когда появилась ты, я понял, что ты именно та женщина, которая может сделать меня счастливым. И главное, которую, я могу, и хочу сделать счастливой… Я, наверное, что-то не так сказал, но я еще не освоил русский язык.
— Дело вовсе не в языке, главное я поняла. Поцелуй меня.
— А вот это…

Глядя на отшельника и на то, как тот управляется с парусом, Гаспар думал о том, что хотел бы научиться этому искусству. По расчетам отшельника, до места оставалось не более мили. Чтобы не мешать моряку, Гаспар и Корвин переместились к борту, а рыцарь даже задремал…

Природа создала непроходимую преграду перед островом, который был родиной монаха. Россыпь камней, подводные скалы, бурные течения и ветры – только великий мастер мог бы найти между ними тропинку и привести корабль в целости и сохранности…

— Я, точнее мы, учимся морскому делу с самого детства, — словно читая мысли спутников, проговорил монах.
— Выходит, это целый остров мореходов?
— Нет, здешние жители, конечно, находятся в тесной дружбе с морем, но настоящие мореходы и даже здесь редкость.
— И Вы один из них?
— Был, когда-то, — отшельник задумался, погрузившись в воспоминания.
— Святой отец, что, эта сторона острова совсем не укреплена, — поинтересовался Гаспар, что бы отвлечь моряка. Ему почему-то показалось, что воспоминания не доставляют ему радости, даже скорее наоборот.
— Здесь надежные естественные укрепления, этого вполне хватает…

Лодка, тем временем, приближалась к берегу. Гаспар и Корвин высматривали на берегу хоть какие-нибудь признаки жизни. Несколько башен, стоящих вдоль береговой линии, казались брошенными. И вдруг все мгновенно изменилось. На одной из башен вспыхнул сигнальный огонь, который почти мгновенно был передан дальше по цепочке. А потом, как на волшебной картинке, если долго ее рассматривать стали видны признаки того, что здесь есть жизнь и она очень активна. Появился отряд береговой охраны, сдвинулись маскировочные щиты и стали видны жерла пушек, а рядом с некоторыми из них можно было заметить готовые к употреблению фитили.

— Нас заметили, — спокойно проговорил отшельник.
— А это хорошо или плохо, — поинтересовался Гаспар, чувствуя, странные нотки в его голосе.
— Конечно, хорошо. Это же мой дом…

Каменный лабиринт неожиданно закончился, и взглядам странников предстало чистое водное пространство, окруженное со всех сторон или неприступными скалами или высокой, с бойницами, стеной, которая подходила вплотную к воде. Моряк повел лодку вдоль стены. По башням прошла очередная волна факельной сигнализации. Отшельник направил лодку в сторону последнего факела. Когда лодка поравнялась с тем местом, где был факел, раздался выстрел из пушки. Именно к тому месту и направился монах. Там обнаружился узкий проход, перегороженный тяжелой цепью. Стоило лодке приблизиться, как цепь опустилась, и лодка вошла в проход. Высокие скалы тянулись с обеих сторон. Отшельник аккуратно вел лодку в глубину прохода. Еще несколько поворотов и перед путешественниками открылась бухта, заполненная судами. Вдоль всего берега тянулись пристани, пакгаузы и еще какие-то строения. Не смотря на ранее утро, народу было множество, кипела работа.

Отшельник какое-то время высматривал свободное место, где можно было бы причалить, но на пристани появилось несколько вооруженных человек, они окликнули их на незнакомом наречии. Отшельник что-то ответил и направил лодку прямо к солдатам. Гаспар поискал глазами клинок и даже пододвинулся к нему поближе, правда, брать в руки не стал. Заметив приготовления рыцаря, отшельник улыбнулся, и сказал не громко:

— Вам не о чем беспокоится, рыцарь. Все в порядке.
— А мне кажется, что они не очень дружелюбно настроено…
— Они просто еще не разобрались, кто есть кто…

Солдаты помогли пришвартовать лодку и сойти пассажирам. Отшельник обменялся со старшим несколькими фразами, тот в свою очередь передал распоряжение еще кому-то. Буквально через минуту рядом с лодкой появился лекарь. Первым делом он осмотрел рану Корвина, она показалась ему несколько более серьезной, чем оценил ее отшельник. Аккуратно придерживая оруженосца, врач пошел к строению, которое очень напоминало таверну.

— Святой отец, а как же Ваша рана, — обеспокоено обратился к монаху Гаспар.
— Обо мне еще успеют позаботиться, рыцарь.
— Святой отец, я не знаю вашего языка.
— Это и не обязательно, главное, твой язык здесь хорошо известен.

Лодка, на которой прибыли странники, уже была вытащена на берег. Несколько человек, ставшие невольными свидетелями высадки путешественников подошли чуть ближе к ней и спокойно говорили о чем-то, но по удивленным возгласам и то, как они качали головой, указывая на лодку. Даже не зная языка, Гаспар догадался, что они отзывались очень неодобрительно об их суденышке. Тем временем весь их незначительный скарб был вытащен из лодки на берег и тут же был передан хозяину, то есть Гаспару. После этого, про него как будто позабыли. После плавания его немного покачивало, и он вынужден был отойти в сторону и присесть на деревянный, свободный от причального каната, деревянный кнехт.

Прошло еще какое-то время, Гаспар уже собирался сам отправиться на поиски оруженосца и отшельника, когда к нему подошел человек. Насколько можно было по его виду и манерам, он принадлежал к местной знати или к числу военных правителей здешних мест.

— Простите, дон Гаспар за то, что заставили Вас ждать. Потребовалось некоторое время, чтобы дон Клементино успел рассказать нам вашу историю, — произнес незнакомец на языке земель Фаргоса, — не соблаговолите ли пройти со мной.
— Кто рассказал, — не сразу понял Гаспар, о ком идет речь.
— Дон Клементино. Отшельник, с которым Вы путешествовали, — уточнил незнакомец.
— Надо же, дон Клементино. Скажите, как он — обратился к нему Гаспар, припомнив, что к концу переговоров с вооруженной охраной отшельник побледнел и едва не потерял сознание. Подоспевшие слуги подняли его на руки и направились куда-то быстрым шагом. Мои познания в медицине весьма поверхностны…
— С ним все в порядке.
— Мой оруженосец то же ранен…
— Его уже осматривают, но мне сообщили, там ничего серьезного. Честно говоря, мои познания в медицине, как Вы только что выразились, тоже, весьма поверхностны. Сейчас ему обработают и перевяжут рану, а потом, разумеется, проводят к Вам.
— Буду очень признателен.
— Но я знаю, что и Вы ранены?
— Моя рана пустяк.
— Что ж, но если есть необходимость, благородному рыцарю тут же окажут помощь.
— Не думаю, что это стоит хлопот, — вновь отклонил помощь Гаспар.
— Что ж, хорошо, а теперь, прошу вас следовать за мной…

— Ведите, только если можно, не очень быстро, а то, меня почему-то покачивает.
— Это бывает, Вы ведь первый раз в море?
— Да, — согласился Гаспар, — И прошу прощения, я, наверное, прослушал как Ваше имя?
— Простите, дон Гаспар. Мое имя – дон Манадо. Я первый помощник здешнего губернатора.
— Очень приятно.
— Вы не будете против, если мы, поселим Вас в гостинице?
— Дон Манадо, — Гаспар замялся, — дело в том, что я весьма ограничен в средствах и, наверное, гостиница мне будет просто не по карману.

— Пусть это Вас не беспокоит. У нас не принято брать деньги с гостей. А тем более, если этот гость – славный рыцарь дон Гаспар.
— Вы слышали обо мне? — удивился Гаспар.
— Конечно. Наша молодежь слагает и поет песни во славу рыцаря Гаспара и его подвигов.
— Надо же, — покачал головой Гаспар, — баллады и песни…
— Не хочу хвастаться, но некоторые из них весьма и весьма хороши.

Какое-то время они шли молча. Гаспар осматривал город. Невысокие, но крепкие дома, с большими окнами, многие из которых распахнуты настежь, из-за жаркой погоды. Прямые улицы, мощеные дороги. Множество людей, идущих куда-то по своим делам. Многие из них раскланивались и с доном Манадо и с Гаспаром.

— Удивительно, — повторил Гаспар, когда они свернули с центральной улицы на боковую чистенькую улочку, которая отличалась от центральной лишь шириной и наличием небольших палисадников перед домами, — мне еще не приходилось бывать в больших городах.
— Это столица острова, я думаю, здесь Вам понравиться, а вот мы и пришли, — проговорил дон Манадо и указал на здание с вывеской, название которой было полнейшей загадкой для Гаспар.

Дон Манадо поднялся по ступеням и несколько раз позвонил в колокольчик. Через некоторое время послышались легкие шаги, и дверь открылась. На пороге стояла приятно-полноватая, темноволосая девушка. Глядя на нее, Гаспар почему-то предположил, что она должна быть необыкновенной хохотушкой.

— Ее зовут Эльса, — проговорил дон Манадо, — она хорошо говорит на языке Фаргоса и сможет Вам помочь со всякими мелочами.
— Приятно познакомиться, донна Эльса, — поклонившись, проговорил Гаспар, — я…
— Я знаю. Уже весь город знает, кто прибыл к нам сегодня с доном Клементино. Знаменитый странствующий рыцарь, дон Гаспар.
— Она немного болтлива, — продолжал представлять хозяйку гостиницы дон Манадо, — но это позволяет ей быстро изучать иностранные языки. Одним словом, дон Гаспар, она в вашем распоряжении, кроме того, мы позволили себе, сделать несколько заказов на свой вкус.
— В каком смысле?
— Ваш костюм пострадал. А появиться в доме губернатора, где будут дамы и цвет дворянства… ну, Вы понимаете. Хотя, если Вы дали обет не надевать роскошных костюмов, тогда другое дело, обет – это святое – тогда мы не вправе настаивать.
— Нет, дон Манадо, я не давал подобного обета, — растерялся рыцарь.
— Вот и отлично. А теперь, я поручаю Вас заботам этой девицы. Не церемоньтесь с ней особенно – она бывает весьма надоедлива.
— Хорошо, — смутившись, проговорил Гаспар.

— Эльса, проводи дона Гаспара в его покои, — распорядился дон Манадо, а потом поклонился и добавил, обращаясь к Гаспару, — разрешите откланяться, дела, но вскоре мы обязательно увидимся.
— Благодарю Вас, дон Манадо.
— Не за что, устраивайтесь, отдыхайте, — и, поклонившись еще раз, дон Манадо вышел.
— Пойдемте, дон Гаспар. Покои наверху. Давайте, я понесу Ваши вещи.
— Не надо, Эльса, я сам.
— Как хотите, — девушка пожала плечами и пошла вперед, показывая дорогу.

Дом, в который посели Гаспара, не очень был похож на гостиницу. Скорее всего, его просто использовали для этой цели. До этого Гаспару приходилось несколько раз бывать в сельских гостиницах, поэтому у него уже успело сложиться определенное представление о заведениях подобного рода. А этот дом был слишком роскошным, чтобы быть постоялым двором. Гаспар шел следом за девушкой и осматривался. Вдоль коридора и лестницы, на стенах были развешаны картины. Тяжелые, в золоченых рамах. Гаспар не мог назвать себя знатоком живописи, но интуитивно чувствовал, что эти картины действительно произведения искусства. Несколько раз он даже останавливался, чтобы рассмотреть изображение внимательнее. Больше всего его заинтересовали два огромных полотна, на которых были изображены морские сражения. Изображения были выписаны искуснейшим образом, Гаспару даже казалось, что на него веет то свежим ветром, то запахом пороха. А вот изображения рыцарей закованных в металл, с открытыми забралами и горделивыми взглядами, его совершенно не заинтересовали. Во-первых, потому что он сначала обратил внимание на то, как нарисованы сами доспехи. Предположив, что художник нарисовал их точно так, как они устроены, Гаспар признал их неудобными и громоздкими…

— Дон Гаспар, — обратилась к нему Эльса, когда тот задержался у очередной картины, — про Вас говорят, что Вы никогда не участвовали в морских сражениях. Это правда?
— Да, Эльса, — просто ответил Гаспар, — я сухопутный рыцарь. По крайней мере, был таким.
— А еще про Вас говорят, что Вы боитесь, воды и не умеете плавать.
— А вот это выдумки. Мне нравиться купаться. Хотя в море, мне приходилось делать это только один раз, да и то ночью.
— Ну и как?
— Это происходило в ситуации, когда мне было не до впечатлений…
— А сколько Вам лет?
— Что, — Гаспар удивленно взглянул на девушку.

— Дон Гаспар, я прошу прощения, я случайно, я даже и не то хотела спросить, — голос девушки прозвучал испуганно.
— Прощаю, — ответил Гаспар, — но будь впредь аккуратна…

Как и в землях Фаргоса, так и здесь, всякие вопросы такого рода, не были приняты и считались неприличными, как впрочем, и любые другие вопросы, касающиеся рождения, родовых имен, имен предков и тому подобного.

— Да, конечно, дон Гаспар, — достаточная серьезная, оплошность заставила Эльсу на некоторое время притихнуть.

Покои, которые предоставили Гаспару, состояли из трех комнат. Включая кабинет и нечто, что вполне можно было рассматривать как тренировочный зал. А кроме этого была большая спальня и каминная комната, служившей одновременно и библиотекой.

— Дон Гаспар, хотите принять ванну? – спросила Эльса.
— Да, неплохо было, — признался Гаспар, заодно давая ей понять девушке, что больше не сердиться на ее оплошность, — это было бы очень к месту, тем более, что дон Манадо говорил что-то о посещении дома губернатора.
— Я все приготовлю. А вы можете пока переодеться в домашнее. Все будет готово минут через десять. Как только по городу пробежал слух о том, что приехали Вы, я догадалась, что Вас поселят здесь, и все приготовила, — пояснила Эльса свою необыкновенную расторопность.
— Хорошо, Эльса…

Девушка вышла. А Гаспар тем временем осмотрел комнату. Она понравилась ему, и мебель и ковры были выдержаны в тяжеловато-старинном стиле, с преимуществом темных и золотых цветов. За ширмой, рядом с дверью в ванную комнату Гаспар снял одежду и надел халат, который девушку положила на кресло. Затем он выложил на стол в кабинете свитки. Морская вода не испортила их, но все равно они успели набрать влаги. Думая о том, что когда-нибудь он их все-таки одолеет, он разложил их на столе, давая возможность небольшому сквозняку и жару камина высушить их…

Через какое-то время заглянула Эльса и сообщила, что ванная готова.

Гаспар положил поверх свитков клинок, предварительно достав его из ножен. Рядом он положил арбалет и клинок, который он отобрал у противников во время боя в пещере. Оружие он разложил по той же причине – его надо было просушить. После ванной, он собирался привести его в порядок…

Ванная комната была просто огромной. А ванная, в которую ему предстояло погрузиться, даже вызывала в нем некоторую робость. В тех местах, где он странствовал, для купания использовали большие бочки. С ванной, которая была вырезана из целого камня, отшлифована до блеска внутри и даже имела несколько ступеней с наружной стороны, для удобства, он столкнулся впервые. На небольших полочках, которые были специально выточены в камне, располагались какие-то баночки, бутылочки и несколько пучков травы. Все это без сомнения было необходимо для купания, но как этим пользоваться, Гаспар мог только догадываться.

Стоять босиком на полу стало прохладно, и он потихоньку погрузился в горячую воду. Камень принял из воды лишний жар, и теперь удерживая его в себе, не позволял воде быстро остывать. Устроившись поудобнее, Гаспар прикрыл глаза, и незаметно для себя задремал…

Неизвестно сколько времени длилась эта дрема, горячая вода распарила его уставшее тело. Было приятно и покойно. Очнулся он от того, что кто-то тихо засмеялся прямо над ухом у него. Он открыл глаза и увидел, что прямо на краю ванной сидит Эльса…

— Вы уснули, дон Гаспар, я побоялась, что Вы можете незаметно погрузиться в воду и утонуть. Союз усталости и горячей ванной – коварный союз.
— Я уже проснулся, — сказал Гаспар, краснея потихоньку, — и уже вряд ли смогу утонуть.
— Хотите сказать, что я могу идти, — Эльса без сомнения видела смущение рыцаря, но уж такова была ее натура, ей нравилось поддразнивать окружающих, особенно, если они были ей симпатичны.
— Да, Эльса.
— Хорошо, если таково Ваше желание, только кто вам потрет спину, помоет голову. Одному делать это неудобно.

Гаспар внимательно посмотрел на Эльсу, но ее взгляд был таким наивным и простодушным, что рыцарь попался.

— Это действительно так. Одному будет неудобно. А ты, и правда, хочешь помочь?
— Конечно. Для начала, я бы вылила в воду душистого масла, оно снимает усталость с тела.
— Я так и хотел сделать, но я не знаю, что здесь что, — Гаспар указал рукой на полки.
— Вот эти, — Эльса показала на баночку с зеленым и густым, как мед содержимым.

Гаспар протянул руку к банке и чуть приподнялся.

— Давайте я сама, — Эльса взяла банку и отлила несколько капель в ванну. Вокруг тех мест, куда упали капли быстро начала образоваться пена. Буквально через минуту, вся поверхность воды была скрыта за плотным слоем пены.

По комнате поплыл приятный, расслабляющий аромат.

— Действительно хорошо, — сознался Гаспар, чувствуя, как аромат слегка дурманит его и кружит голову.
— Вам помочь намылиться, — поинтересовалась Эльса.
— Да, — кивнул Гаспар.

Не успел он и глазом моргнуть, как Эльса скинула одежду и оставшись в одной сорочке до пят, оказалась рядом с ним в ванной. Гаспар хотел что-то сказать, но замешкался, потому, что не знал, что следует говорить в таких случаях, а Эльса переместилась к нему за спину. Ее руки легли на плечи рыцаря, она сделала несколько движений, разминая мышцы…

— Я делаю все правильно, — поинтересовалась Эльса, стараясь скрыть веселых бесенят в голосе.
— Да, — кивнул Гаспар, на разоблачение бесенят у него не было сил, как и на то, что бы отказаться от этой процедуры — это было слишком приятно…

А Эльса тем временем выдавила на ладони порцию душистого масла и принялась за массаж…

Губернатором этого острова был дон Белонго, он и родом был отсюда, и был весьма и весьма уважаемым человеком. В свое время он командовал флотом островного государства, и более чем успешно. То есть, они не просто победили, они сделали это практически без потерь…

На вид дону Белонго было немногим более пятидесяти лит, хотя, как это было принято в Тени, настоящий его возраст мало кому был известен, именно он стал первым, кому доложили о том, что пограничную зону пересекает старая рыбацкая лодка, которую ведет человек в одежде отшельника. Дон Белонго сам вышел на крепостную стену и некоторое время смотрел в подзорную трубу, на то, как лодка маневрирует между камней. Позднее к нему присоединился дон Манадо – его, так сказать, правая рука.

— Что Вы думаете, друг мой, — обратился к нему губернатор.
— О чем?
— Об этом, — дон Белонго указал на лодку.
— Тоже, что и Вы, господин губернатор. Лодкой управляет кто-то из наших. Согласно портовой книге регистрации, в городе отсутствуют шестнадцать наших лоцманов и шесть капитанов, но все при этом ушли на судах торговых…
— Хотите сказать, что-то случилось?
— Нет, дон Белонго. Я просмотрел список отсутствующих. Все они молоды, что бы знать эту дорогу.
— А сколько приблизительно людей ее знают?
— Почему приблизительно. Я могу ответить точно – двое, господин губернатор.
— Двое?

— Вы и я, дон Белонго.
— Значит, есть еще кто-то…
— О ком Вы думаете, дон Белонго?
— О доне Клементино.
— Значит, его срок окончился, а он еще жив?
— Нет, его срок не окончен, так, по крайней мере, говорит городской реестр наказаний. Срок закончиться только через месяц.
— Может быть, он сбился со счета и приехал раньше. Ему ведь известно, чем чревато нарушение срока возвращения?
— Без сомнения.
— Может ли это быть еще кто-то?
— Вряд ли…
— Значит, дон Клементино, — губернатор отвернулся от моря и посмотрел на своего помощника, — я попрошу Вас, дон Манадо, встретьте дона Клементино и его гостей. Я думаю, что это именно гости, а не враги, так что будьте гостеприимны.
— Конечно. Я сделаю все что необходимо.
— А потом, устройте мне встречу с ним. Не официальную.
— Да, господин губернатор, я понимаю.

Дон Белонго, встретил дона Клементино в своем кабинете. За минуту до того, как ему доложили о прибытии арестованного, а именно таким было теперь положение странника, он мерил шагами кабинет, стараясь представить себе предстоящий разговор. Принимал он нежданного, а если говорить честно – нежеланного, гостя стоя прямо у двери.

Два стражника ввели дона Клементино. Конечно, хватило бы и одного, но второй просто помогал дону Клементино идти. Так же, вопреки правилам этикета, дона Клементино посадили раньше, чем дал распоряжение губернатор, но последний не обратил на это внимание.

— Дон Клементино, — начал губернатор, — первым делом, я вынужден сообщить Вам, что Ваше возвращение преждевременно и Вам…
— Я знаю, — слабым движением руки, дон Клементино остановил губернатора.
— Таковы правила, — как бы извиняясь, проговорил дон Белонго, — я должен закончить: Вам подлежит в течение пяти часов покинуть остров, в противном случае Вы будете подвернуты наказанию. Все.
— Я знаю, господин губернатор. Эти законы были составлены мной, и я их не забыл.
— То есть, Вы хотите сказать, что умышленно прервали ссылку?
— Да.
— Но почему, ведь Вам оставался всего лишь месяц. Вы могли вернуться героем и дальше жить в свое удовольствие.
— Я объясню. Во-первых, пассажир на лодке – рыцарь Гаспар.
— Мы уже разобрались с тем, кто наш гость…
— Хорошо…, а второй парень, который тоже ранен, его оруженосец Корвин. Мы оказались прижатыми к берегу превосходящими силами противника. Двое из трех оказались ранены. Ни я, ни Корвин уже не были рыцарю помощниками. Мы были помехой. Поэтому пришлось бежать. Единственное место, где я точно знал, что нам помогут, эти острова. Поэтому я привел лодку сюда.
— Что ж…, пожалуй, это правильное решение. Я думаю, что мы сможем…, погодите, дон Клементино, вы сказали, во-первых, значит, есть и во-вторых?

— Во-вторых, я смертельно ранен. Мне не прожить не то, что месяц, недели.
— Наш врач осмотрит Вас, дон Клементино, а мы сделаем все возможное…
— Это не обязательно, я ведь сам врач, при чем достаточно хороший. Поэтому могу вполне трезво оценивать свое состояние.
— Тем не менее, мы можем прямо сейчас снарядить корабль и отправить Вас в море на месяц, что бы потом Вы могли вернуться.
— Господин губернатор, повторяю, у меня нет этого времени. Но если, Вы действительно заботитесь обо мне, я попрошу Вас сделать кое-что для меня, а потом, поступите со мной так, как требует закон.

— Как Вам будет угодно, дон Клементино, — согласился губернатор, он слишком хорошо знал собеседника, чтобы надеяться его переспорить…
— Спасибо. Я хотел бы увидеть кого-нибудь из членов моей семьи, лучше – жену. Если конечно, она не будет против…
— Я распоряжусь прямо сейчас…
— Подождите еще минуту, Дон Белонго. Верны ли слухи, которые дошли до меня о том, что на острове обнаружены Черные Демоны.
— Это правда, дон Клементино. Рыбаки жалуются, крестьяне. Даже горожанам достается, — губернатор позволил себе вздохнуть, — мало того, что из-за войны, которую начал Фаргос, приостановилась торговля и перевозки, так еще и это…
— Значит это не досужие слухи…
— Увы, нет.
— Тогда я вернулся вовремя. Дон Белонго, рыцарь Гаспар – большой специалист, если не самый большой, в этой области. Я попрошу его помочь. Он уже очистил территорию Лесного короля. Частично очистил Озерное королевство, продолжить помешали войска правителя Саливана.
— Понятно, но согласится ли дон Гаспар, после того, как он узнает…
— Мы гостеприимный и хороший народ. А то, что происходит со мной – это частная история. Я попробую объяснить ему это. А Вы в свою очередь попросите его от имени народа. Гаспар – это особый случай. Он очень честный мальчик, ему надо говорить только правду.
— Я понимаю Вас…
— Отлично…

— Погодите, дон Клементино, я только сейчас подумал об этом. Сколько Вы путешествуете с доном Гаспаром?
— Около года, а что?
— Я думаю, не пожелает ли он освободить Вас, когда узнает, что Вам уготовлено.
— Я повторяю, Вы поговорите с ним – честно, как и я в свою очередь. Но я расскажу ему о частном конфликте, которому уже лет сорок, а Вы будете говорить о событиях сегодняшнего дня.
— Я не рискнул Вас просить об этом… Вы меня понимаете…
— Конечно, дон Белонго. Но наша история ведь не имеет отношения к жителям острова.
— Я понимаю. Вы, конечно правы, дон Клементино.
— А теперь, я хотел бы передохнуть, дон Белонго.
— Конечно-конечно, я сейчас позову слуг.
— И еще, дон Белонго, пусть мне принесут вот по этому списку, — дон Клементино выложил на стол губернатора лист бумаги, заполненный пронумерованным списком.
— Что здесь?
— Лекарства, травы.
— Дон Клементино, я все-таки пришлю к Вам доктора.
— Присылайте, — голос отшельника стал совсем тихим, он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

Губернатор чуть помедлил около кресла дона Клементино, разглядывая его бледное лицо.

— Сам дон Клементино, черт возьми, я даже не представлял, что мне придется с тобой свидеться. Почти сорок лет в изгнании… — губернатор еще какое-то время смотрел на раненого. В голове его промелькнули обстоятельства, которые предшествовали этой ссылке. Потом, как будто очнувшись, дон Белонго вышел отдавать распоряжения.

Ближайшие несколько дней обещали быть очень и очень беспокойными…

Весть о том, что на Остров вернулся дон Клементино, встревожила не только горожан. Даже с гор спустилась небольшая делегация деревенских старейшин с сопровождение нескольких юношей, которых можно было бы использовать как гонцов. Они спустились узнать, как обстоят дела на самом деле, и насколько верны слухи о его возвращении. Несколько стариков, которые носили в своей памяти события того времени пришли к губернатору. Дон Белонго, который предчувствовал, что события будут развиваться именно таким образом, встретил их у себя в гостиной, предложил им вина, закуски и разговаривал с ними больше двух часов. Вышли представители делегации удовлетворенные разговором, но не совсем успокоенные. Поэтому они не спешили покинуть город. Они отослали в селения двух самых молодых юношей, поручив им передать, что сами старейшины останутся в городе до тех пор, пока все не кончиться, тем или иным образом.

Вслед за ними пришли рыбаки с восточного берега и Союза малых островов с теми же проблемами. И снова губернатор принял их и достаточно долго втолковывал им, что ничего не измениться в их жизни. Что дон Клементино пришел раненый, и что он не собирается свергать ту власть, установление которой способствовал почти полвека назад. И снова часть рыбацкой делегации осталась для того, что посмотреть, чем все это окончиться.

Одним словом, дон Белонго, до вечера принял еще две делегации и десяти часам вечера попросту валился с ног от усталости и выпитого в течении дня вина. Зашла его жена и попробовала уговорить его пойти отдохнуть, но губернатор поднялся, покачиваясь, и сказал, что ему предстоит еще один визит и после этого он прямо-таки рухнет на кровать. Но раньше, он должен навестить дона Клементино. Жене ничего не оставалось другого, как проводить мужа до комнаты дона Клементино и остаться ждать его за дверью.

Последний, если конечно, вы доверяете своим глазам, чувствовал себя лучше. Он сидел на кровати, подложив под спину подушки. Рядом сидела донна Изабелла – его жена. Седая женщина в черном платье и под черной вуалью. Она сидела в кресле рядом с кроватью и молчала. Она просто слушала мужа и смотрела на него…

В дверь комнаты осторожно постучали, и на пороге появился губернатор и тут же хотел удалиться, увидев, что дон Клементино общается с женой, но последний остановил его.

Прошу прощение, дон Белонго, за то, что причиняю Вам столько неудобств, даже заставляю Вас стучаться.

— Это не тяготит меня.
— Много было народа, — скорее просто сказал, чем спросил дон Клементино, когда увидел, что губернатор находиться в достаточно сильном подпитии.
— Четыре делегации, — ответил губернатор.
— Вы им все объяснили, но они остались…
— Да, дон Клементино.
— Они все еще помнят
— Да…

— Не так уж и коротка человеческая память, оказывается.
— Не так уж, — согласился губернатор.
— Я обещаю Вам, господин губернатор, что я сделаю все, как обещал.
— Да я собственно не сомневался в Вашем слове. Я просто пришел проверить, все ли у Вас в порядке. Все ли, о чем Вы говорили сделано.
— Да господин губернатор, все в порядке.
— Тогда я пойду, а то я действительно, того, — губернатор сделал соответствующий жест, который обозначает перебор спиртного.

Дон Клементино и донна Изабелла улыбнулись. Губернатор прикрыл за собой дверь и пошел по направлению спальни, глядя себе под ноги и бормоча что-то себе под нос, наступила минута, когда он мог хоть немного расслабиться.

— Клементино, ты ведь все знаешь обо мне, — проговорила Изабелла, когда за губернатором закрылась дверь, — зачем ты позвал меня?
— Я твой муж.
— Но твой закон позволил мне выйти замуж вторично.
— Ах, ты об этом.
— Оставь этот пренебрежительный тон. Мы прожили вместе с доном Диего намного дольше, чем с тобой.
— Я не упрекаю тебя, Изабелла. Но кроме тебя, у меня здесь нет больше ни родных и ни близких. Я ведь прошу совсем немного, просто посидеть со мной, поговорить.
— Зачем?

— Странный вопрос, кроме тебя ничто больше не тянуло на этот остров.
— Я не верю тебе, Клементино. Ты всегда делал так, что бы потом о тебе говорили и именно тебя считали правым.
— Я никогда никого не обманывал.
— Да, но и всей правды ты никогда не говорил.
— Никогда – это слишком часто. Я успел измениться за эти сорок лет.
— Ты не мог бы измениться и за сто лет.
— Ты смешная, Изабелла, как и тогда.
— Так почему ты ушел от меня, тогда?
— Слишком увлекся игрой, имя которой власть… А потом отступать было уже поздно.
— И ты выбрал изгнание.
— Да, как теперь выбираю смерть.
— Что?
— Ты упустила ход времени, потеряла целый месяц.
— Боже мой, ты вернулся до срока?!
— Да.
— Но оставался только месяц!
— Да, только я ранен и скоро умру. И мне захотелось сделать это дома.
— Ты стал сентиментальным, Клементино?
— Нет, конечно, но мне захотелось успеть попрощаться с родиной и с тобой.
— Клементино, ты никогда раньше…, — донна Изабелла заплакала. Тихо почти беззвучно.

Дон Клементино осторожно взял ее руку и поднес к губам. Рука жены коснулась его лица и замерла на щеке. Что-то большое вернулось из прошлого и воцарилось над ними…

— Ты и правда не жалеешь, что не пошла на представление, — Иоланта повернулась к Надежде, которая сидела на плетеном стульчике, — это редкое по красоте зрелище.
— Нет, не жалею. Здесь слишком много всего красивого и редкого, иногда, даже устаешь от этих редкостей.
— Ты в порядке, — Иоланта внимательно посмотрела на подругу.

Та кивнула вместо ответа.

Последнее время Надежда явно шла на поправку. Об этом говорили не только показания приборов, но и внешний вид. К Надежде вернулся румянец, она уже не так сильно уставала, бывали дни, когда она, пропустив послеобеденный сон, к вечеру, уже не валилась с ног от усталости – ей действительно было лучше.

— В порядке, в порядке. Можешь не смотреть на меня как доктор, сквозь очки.
— Вот и ладно.

Иоланта достала сигарету и закурила, рассеянно глядя, куда-то в рощу, где перекликались птицы. Время ее отдыха подходило к концу. Неделя бездействия – это непозволительная роскошь для мага.

— Иоланта, — окликнула ее подруга, — у меня будет к тебе небольшая просьба. Выполнишь?
— Хитришь, — улыбнулась Иоланта, — сначала скажи, что тебе нужно?
— Я хотела бы побывать в N-цке.
— Зачем, — она невольно напряглась.
— Просто, хотела бы побывать. Я несколько раз пыталась дозвониться до кого-нибудь из одноклассников, но никто не берет трубку.
— Может быть, ошиблась кодом, — несколько неуверенно предположила Иоланта.
— Нет, я и на станцию звонила и в справочную. Я набирала верный номер.
— Случайность…
— Иоланта, — Надежда подошла к подруге вплотную, — ты что-то недоговариваешь?
— Давай не будем об этом, — подруга отвернулась, чтобы сбить пепел с сигареты.

— Почему?
— Потому, что…
— Значит, ты не поможешь мне попасть в город?
— Нет, по крайней мере, не сейчас.
— Почему?
— Надежда, ты чего как маленькая, почему, почему…
— Зато ты, как взрослая, не можешь прямо ответить на вопрос.
— Я ответила, нет.
— Почему?
— Надежда!

— Нет, ты мне ответь, только по-человечески, почему я не могу побывать в своем городе?
— Твой город – Дели.
— Иоланта, ты уходишь от ответа.
— Это опасно, — как бы нехотя призналась она.
— Нас все еще ищут, — удивилась Надежда.
— Нет, но существует опасность другого рода.
— Расскажи…

Иоланта поднялась, сделала несколько шагов в сторону, таких неуверенных, словно не знала точно, куда именно она идет. Остановилась, докурила сигарету и отбросила его в сторону. Надежда внимательно смотрела на все это, а потом потребовала еще раз:

— Расскажи!
— Города нет, — выдохнув, произнесла она.
— Как нет, а куда же он…, — Надежда внимательно посмотрела на подругу, — что ты с ним сделала?
— Я, я…, — Лейла остановилась, — это трудно объяснить, — сплошная физика и магия. Да и не к чему тебе это.
— Нет уж, позволь мне самой решать, что мне к чему. Рассказывай, что ты сделала с городом!
— Как хочешь, — пожала плечами Иоланта, повернулась к подруге и заговорила. Спокойно, а точнее, лишив свой голос всех эмоций, — мне была нужна энергия для Тени. Очень много энергии. Тогда я сконструировала машины, которые забирали эту энергию отсюда и переправляли туда. Потом я запустила их в город, а его замкнула во временное кольцо.
— Замкнула куда, — переспросила Надежда.
— Чтобы машины не ушли бродить по всей земле, я ограничила их территорией города. Замкнула в городе, а сам город, поместила во временную петлю. Так, что там у них один и тот же день.
— И давно?
— Практически, со дня переселения сюда Ирины Владимировны.
— А что, значит, забирать энергию?
— Надежда, — устало поинтересовалась Иоланта, — а зачем это тебе?
— Нет, ты ответь мне. Что это значит?

— Существо или предмет, очищается от отрицательной энергии, а потом переправляется на территорию Тени и какое-то время служит там источником дополнительной энергии. Так это случилось с тобой, по моему недосмотру.
— Со мной по недосмотру, а тех специально?
— Да. У меня не было другого выхода.
— А что с ними происходит там?
— Они постепенно теряют всю энергию и умирают. Все.
— Что все жители города – там, — Надежда даже побледнела, когда задавала этот вопрос.
— Не все. Машины работают избирательно, стараются переправлять туда только существ и предметы с большой энергетикой. Больные, старые не подходят.
— Полный город больных и стариков. Это ужасно!
— Да.
— Ты можешь это прекратить?
— Нет.
— Но почему, я ведь сама слышала, как отчим и ты говорили о том, что в Тени все в порядке?!
— Под порядком подразумевалось как раз то, что приток даровой энергии стабилизирован.
— Иоланта, я хочу посмотреть на город.
— Нет и еще раз – нет.
— Ты не можешь мне отказать.
— Почему не могу?
— Иначе, я убегу из дома, и сама поеду туда.
— Надежда, перестань!
— Нет, не перестану. Я хочу увидеть город, в котором я родилась.
— Я же тебе говорю – города нет!
— А то, что у меня там остались знакомые, то, что у меня там…, — неожиданно Надежда замолкла и стала как полотно.

— Что с тобой?
— Иоланточка, пожалуйста, хоть одним глазком. Мне очень нужно. Очень-очень…
— Что случилось?
— У меня там был мальчик. Помнишь, я рассказывала тебе. Я дружила с ним. До всего этого кошмара.
— Да, ты говорила что-то.
— Что-то! Эх ты, я собралась познакомить вас. Мне так хотелось, что бы вы подружились, — Надежда заплакала.
— Надя, а почему ты молчала, — повысила голос Иоланта, — почему ты молчала? До этого всего, я могла вытащить любого человека. Как я сделала это с твоей матерью. Я могла их вытащить тогда, но не сейчас. Сейчас там, все стало другим.
— Иоланта, ты же говорила, что эти твои дурацкие машины забирают не всех, а выборочно. Может быть, они еще не добрались до него. Давай слетаем, посмотрим.
— Я сама…
— Нет, подруга, если ты отправишься, то только со мной.
— Не доверяешь, — Иоланта была поражена.

— Доверяю, конечно, доверяю. Но только я хотела бы, что бы город рассматривали не только твои глаза, но и мои. Понимаешь, ты смотришь совсем по другому, нежели чем другие люди.
— Надежда…
— Иоланта, ты помнишь, когда-то ты попросила напоминать тебе иногда, что ты человек. Так вот, я напоминаю…
— Отлично, — что-то изменилось в интонациях Иоланты, Надежда замерла, — это хорошо, что ты мне напомнила об этом. Так вот, как человек, и все, что осталось во мне человеческого говорит тебе – нет. И больше эту тему мы не будем обсуждать…
— Но Лейла…, — воскликнула Надежда.
— Подожди, — подняла руку подруга, — подожди. Я тебя туда не пущу, но сама, исключительно по твоей просьбе, отправлюсь. И обещаю, рассказать тебе все, что там увижу, услышу и почувствую. Все без утайки. Устраивает тебя такой вариант?
— Ладно, — сдалась Надежда, понимая, что и так добилась максимально возможного, а если вдруг решиться настаивать, то может лишиться много.
— Теперь, давай адрес этого твоего молодого человека…, я постараюсь что-нибудь узнать о его судьбе.
— Иоланта…
— Не надо, если будет возможно, я постараюсь ему помочь, но предупреждаю – шанс минимальный. Поэтому, пока меня не будет, постарайся смириться с этой потерей.

Какое-то время было тихо, Надежда смотрела себе под ноги, а Иоланта внимательно рассматривала подругу.

— Надя, — тихо позвала Иоланта. Подруга молчала, и она вынуждена была вновь повторить, — Надя.
— Да, — девушка подняла лицо и Лейла увидела слезы, настоящую реку слез…

А потом все вдруг изменилось, Иоланта увидела, как Надежда как будто потеряла ориентацию в пространстве. Ее руки вскинулись, словно пытаясь поймать что-то в воздухе, но не смогла, ее бросило вперед. Иоланта протянула руки ей навстречу, но встречи не произошло, ноги Надежды подкосились, и она рухнула на пол. Иоланта бросилась к подруге, но взять ее на руки не получилось, у Надежды начались судороги. Тело ее стало извиваться, мышцы ее сокращались невпопад, заставляя тело принимать совершенно невероятные позы.

На мгновение Лейла растерялась. Ее испугали не страшные гримасы и немыслимые позы, которые, корчась, принимало тело подруги. Просто внутри тела, имеется достаточно много мышц, и одна из них, самая главная, тоже могла… Она беспомощно оглянулась, а потом, в очередной раз приняла решение сама – растерянность прошла. Иоланта распустила плащ, тот начал увеличиваться и рос до тех пор, пока не создал вокруг них двоих непроницаемый шатер. Пояс скользнул ей в руку, приобретя вид посоха. С головы посоха сорвалась первая молния и ударила в стену шатра, обеспечивая находящихся внутри ровным и ярким светом. Потом посох снова видоизменился, теперь его задача была удержать Надежду над поверхностью. Девочка приподнялась над полом, одежда ее была сорвана и отброшена куда-то в сторону. Иоланта приблизилась к девушке. Правая рука ее излучала свет, который позволял видеть тело подруги насквозь. Посох начал медленно двигаться, подставляя под взгляд попеременно левый бок, правый, спину, грудь, живот.

Именно там, чуть ниже солнечного сплетения Лейла обнаружила черный, не просвечивающийся ком. Он был порожден и поселен там относительно коротким соприкосновением с Тенью, а может быть, теми короткими глотками воды, которые сделала Надежда по недосмотру Иоланты.

Левая рука тем временем превратилась в сгусток энергии, который, не разрушая тела Надежды, проник в нее, Иоланта в первый момент хотела просто удалить этот черный ком, но устояла перед соблазном этого простого решения. Прикосновение к темноте было неприятным. Ком этот был каким-то скользким, прикосновение к нему вызывало приступы дурноты. Она попробовала усилить собственную защиту, но почувствовала, как ком ускользает из ее рук, и двигается в теле подруги. Пришлось отказаться от этого заклинания. Ей потребовалась вторая рука, через мгновение, она и ее погрузила в тело Надежды. Двумя руками она начала ощупывать ком…

Пришлось порадоваться тому, что она сразу не попыталась его удалить. Ком поглотил часть нервных окончаний, пустив, в свою очередь, несколько побегов прямо в органы Надежды. Так под контролем оказались легкие и кровеносные сосуды…

Иоланта начала операцию, медицинские заклинания одно за другим срывались с ее губ, шатер в такие минуты освещался дополнительной вспышкой, а на пол падали цветы, все подряд, без разбора…

Два с лишним часа, Иоланта латала плоть подруги, трижды останавливала сердце и единожды отключала мозг, не говоря уже о том, что периодически перекрывала кровеносные сосуды, когда приходилось либо менять поврежденный участок, либо тщательно чистить его…

Наконец, черный ком, больше не к чему не привязанный свободно вышел из тела. Он был не более мяча для большого тенниса, а теперь, оторванный от питания, съежившийся, он был еще меньше.

Единожды во всей свой практики, Иоланта оставила посох, а сама рванула в Тень. Молнией, она пересекла половину территорий и остановилась около края, руки ее к тому времени совсем заледенели и почти ничего не чувствовали. Пришлось сделать усилие и подойти вплотную к краю, еще больших усилий потребовало разжимание ладони. Наконец ком был выпущен в ничто. Он соскользнул и перестал быть. Не останавливаясь, лишь по пути согревая руки, Иоланта направилась назад, в Дели.

В шатре все было по-прежнему, яркий свет и тепло. Иоланта аккуратно опустила посох, Надежда легла на цветы. Иоланта прислушалась, ровное дыхание спящего человека и больше ничего. Она захотела еще раз просветить Надежду, но силы ее внезапно подвели ее и она, так и не договорив заклинания, потеряла сознание и упала рядом с подругой. Посох, сложившись, замер на запястье, а плащ уменьшился до нормальных размеров и плавно опустился на девушек. Ничто не напоминало о том, что здесь только что буйствовала магия. Ничто, кроме пышного ковра из цветов.

Их обнаружила Суджана, забеспокоившись о том, что названной сестры слишком долго нигде не видно. Торопливой походкой она пересекла рощу и там, за дальней беседкой обнаружила спящую пару. Точнее, в первый момент она подумала, что спят обе но, присмотревшись, поняла, что их странная гостья без сознания. Прическа ее была растрепана, и теперь состояла на четверть из седых волос, а руки были ледяными – она обнаружила это, когда хотела пощупать пульс.

Испугавшись, она бросилась за помощью. На электромобиле Иоланта и Надежда были доставлены в дом, куда почти следом прибыл и врач. С Надеждой все решилось очень просто, от тряски электромобиля она проснулась и с удивлением смотрела на испуганные лица окружающих. Ирина Владимировна, вся в слезах чуть не задушила ее в объятьях, а на вопрос господина Шаруда, что же произошло, ответила, что не помнит. Она быстренько соскочила с автомобильчика и пошла рядом с матерью, которая старалась вести ее так, чтобы она не видела Иоланты…

Врач мыл руки, когда к нему подошел Шаруд.

— Знаете, что это было, — тихо поинтересовался он.
— Нет, — честно признался доктор и добавил, — с виду, это обыкновенный обморок. Только, при обмороке, сокращения сердца не замедляет своей работы до пяти ударов в минуту. А температура тела не падает до такой степени.
— И что…
— Что делать, хотите Вы спросить, — перебил ученого врач, — знаете ли, по законам медицины, эта женщина – труп. Просто труп и все. Но, сердце ее бьется, что делает мое утверждение неверным. Глаза реагируют на свет, не так, как положено, но реагируют. Мышцы, нервные окончания – все продолжает жить. Будем надеяться, что работает и головной мозг. Тогда следует ждать, что она сама выйдет из этого состояния.
— А разбудить ее нельзя?
— Нет. Мне кажется, это только мое мнение, но мне кажется, что ее организм выбрал такую форму собственной защиты, понимаете, исходя из своих возможностей и ресурсов. Боюсь, что вмешательством мы можем навредить ей. Кроме того, я даже не могу предположить тех условий, при которых ее организм мог бы выбрать такую форму защиты…
— Понятно, — кивнул Шаруд, — значит, ждать?
— Именно. Я сейчас позвоню сиделке, она и будет находиться при Вашей знакомой.
— Хорошо. Да, вопрос оплаты…
— Господин Шаруд, Вы уже говорили.
— Да, забыл.
— Я понимаю. Это достаточно неприятная ситуация, — доктор, похлопал ученого по плечу, — но будем надеяться. К тому же, она не такая уж и старая, лет сорок-пятьдесят. Это не предел.

Ученому ничего не оставалось, как согласиться…

Без сознания Иоланта провела двое суток. Сменяя друг друга, около нее находились присланная доктором сиделка, Суджана и Надежда. Ирина Владимировна пыталась выяснить, что же случилось у мужа, но тот не мог ответить ничего вразумительного. И не потому, что не хотел, а потому, что действительно не знал.

Ночью, когда уже пошли третьи сутки, Иоланта неожиданно открыла глаза. Не шевелясь, она повела глазами в одну сторону, потом в другую и заметила сидящую рядом с ней Суджану. Девушка на мгновение отвлеклась и не заметила изменения состояния пациентки. Иоланта тем временем мысленно прощупывала свое тело, оно было голодно, оно было усталым, но оно было работоспособным. Далее прошли пробу магические возможности, и организм ответил, что все работает, хотя и истощен донельзя. Закончив проверку, она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, и, повернувшись на бок, заснула еще на десять часов. Суджана, увидев, что пациента переворачивается, попыталась окликнуть ее, но та уже успела погрузиться в сон. Вновь был призван врач, который после короткого осмотра дал заключение, что пациентка жива, и на данный момент спит… отведя в сторону господина Шаруда, доктор, уменьшив голос до минимума, произнес.

— Знаете, господин Шаруд, я бы с большим удовольствием пообщался с этой женщиной. Мне кажется, то, что она нам продемонстрировала, на самом деле был не обморок и не кома, а процесс, который она изначально регулировала.
— Она странная, и я подозреваю, что ее организм, вполне мог проделать это с ней сам, но Иоланта, вряд ли пойдет на сотрудничество с вами.
— Пусть не со мной, пусть это будет ученый из Европы…
— Вы не так меня поняли, под словом «вами» я имел ввиду, медицину вообще.
— Жаль, — пробормотал доктор, — очень жаль. Она могла бы помочь…
— Увы, но она такова.
— И все-таки, поговорите, если будет подходящая ситуация.
— Я постараюсь, но не обещаю…

Иоланта проснулась ночью. Сиделки рядом уже не было, в изголовье горел ночник. Она поднялась с кровати и первое, что она почувствовала – это был голод. Аккуратно, стараясь не шуметь, она накинула на себя одежду. Коротким магическим заклинанием она осмотрела дом – все спали, даже ночной сторож прикорнул на скамеечке. Она вышла из дому, дошла до рощи и уже оттуда отправилась в Тень. Решив для себя, что сразу же вернется, лишь только убедится в том, что ничего внепланового в Тени не происходит.

К тому же Иоланта все еще опасалась, что ее подруга выкинет что-нибудь этакое. Поэтому про себя она решила, что если в Тени все более или менее спокойно, то она обязательно доведет до конца вопрос с исторической родиной Надежды.

Королевское шествие, марш победителей, демонстрация достижений – с одной стороны красиво, с другой стороны, особенно, если с достижениями не густо – глупо. Это королевское шествие вполне могло пройти, как и десятки до него…

Возглавляли процессию молодые пешие рыцари, единственным достоинством которых пока было только то, что они получали рыцарство по наследству от именитых предков. Следом шли конные рыцари, которым посчастливилось совершить по одному, два подвига, или просто поучаствовать в какой-нибудь войне на дальней границе. Обычно, следом за ними, шли воины, которые сделали войну своей профессией и весьма преуспели на этом поприще. Но данный момент, большинство их находились на границе и в отдаленных провинциях.

Самым зрелищным всегда был проход магов. Именно на эту часть собиралось больше всего горожан и гостей Фаргоса. Маги старались каждый раз привнести что-нибудь новое, что-нибудь эдакое, что бы удивить и порадовать жителей. В свое время глава Совета магов появлялся в коляске запряженной молодым драконом. Но эти времена ушли безвозвратно. Теперь, даже магия давала сбои. В этот раз, максимум, что хватило магической энергии – банальный проход на летающих коврах. Глава Совета сам производил расстановку магов, но даже его хитроумие не могло скрыть того, как сильно поредели ряды магов, даже по сравнению с предыдущей церемонией. Но, к слову говоря, заметить это смогли только внимательные, а таких, всегда было немного. После магов наступало время правителя. Он ехал открытой карете, Рядом Александром XXIV, по правую руку сидел наследник Густав. Его народ приветствовал криками, даже больше чем самого правителя. Рядом с мужчинами, во втором ряду, ехали женщины. Астарта и Ульрика. Карета двигалась в самой середине шествия. Колонна двигалась плавно, народ изображал ликование, а некоторые действительно радовались тому, что видят эту церемонию, по большей части дети и впервые попавшие в Фаргос крестьяне…

В Фаргосе, как в стране, основа которой магия, естественно существовало огромное количество поверий и примет. Одной из них было так много лет, что даже Аль Багир, сомневался в дате ее возникновения. Суть ее сводилась к тому, что если во время церемониального шествия на одной линии окажутся полуденное солнце, центральная башня (та самая, где пили кофе Лейла и Аль Багир), шпиль солнечных часов Фаргоса и открытая коляска правителя, это будет обозначать конец правления данного короля. Но тем и плохи условно спокойные времена, что когда они тянуться слишком долго, даже самые страшные и множество раз проверенные приметы забываются, так сказать, выходят из моды…

В толпе зрителей было всего несколько человек, в основном старики, которые с некоторой тревогой посматривали то на небо, то на приближающуюся коляску с Александром XXIV. А кроме того, было почему-то тревожно на сердце у Ульрики. Внутренний голос подсказывал ей, что что-то идет не правильно, но что именно, она не знала, а следовательно и изменить ничего не могла. Улучив момент, Ульрика наклонилась чуть вперед, к самому уху Густава и напомнила ему, что у нее плохое предчувствие, но тот, только пожал плечами и кивнул головой, как бы говоря, что принял к сведенью сказанное ей. Внутри он был уверен, что излишняя мнительность Ульрики из-за новизны церемонии, а заодно и из-за того, что он правитель по крови, а она всего лишь горожанка, пусть даже и очень умная…

— Они что, ничего не видят, — зло произнесла Лейла, стоя около магического шара и внимательно наблюдая за церемонией.

Она прибыла только что, была бледна, Габару даже показалось, что хозяйку немного покачивает, но голос ее звучал бодро, и даже было в нем что-то такое, давно забытое.

— О чем это Вы, хозяйка? — кот оторвал взгляд от вида за окном и подошел к шару.
— Смотри, — Лейла вытянула руку, указывая на солнце, если возникнет эта прямая, — она провела воображаемую черту, может случиться что-нибудь, не предусмотренное сегодняшним праздником.
— Откуда Вы знаете, что может случиться, — Габар посмотрел на хозяйку.
— А я и не знаю, но есть примета, которая не позволяет…

Солнце, как раз, делало разворот, когда вся процессия ступила на площадь. То ли процессия двигалась слишком медленно, то ли солнце двигалось слишком быстро, но спустя пять минут посвященным стало ясно, что критического момента не избежать. Несколько стариков, которые до последнего момента придерживались традиций, увидев, как шаг за шагом выстраивается критическая линия, поспешили прочь с площади, создавая небольшие водовороты из человеческих тел. Глядя на них, поспешили с площади и те, которым была неизвестна причина. Низкий гул, похожий на голос пробуждающегося вулкана, зародился над толпой.

Ульрика, как заколдованная, смотрела на то, как солнце заходит за шпиль. Она не обращала внимания, на то, что солнце резало глаза, и они были полны слез. То небольшое количество косметики, которое было наложено на ее лицо, эти слезы смыли и теперь разносили по щекам двумя цветными ручейками. Густав поймал ее взгляд и тоже посмотрел на солнце, он даже наклонился к ней, что бы спросить, что такого она увидела, но не успел. Линия выстроилась…

Над площадью вдруг стало тихо. Все замерло. Ульрика начала движение головой, что бы отвести взгляд от солнца…, но первым, кто увидел несколько блестящих предметов, была Иоланта. Габар даже не успел и рта раскрыть, а она уже произносила заклинание…

Вторым, а точнее, второй, кто увидел, сорвавшиеся откуда-то стрелы была Ульрика, но у нее было слишком мало времени. Вскрикнув, она буквально вырвала Густава со своего места и сбросила его на землю, у нее оставалась еще секунда, на то, что сделать еще одно движение. И она попыталась вытолкнуть из кареты правителя Александра XXIV, но тот почему-то впился в подлокотники кресла. Шесть коротких, арбалетных стрел буквально прошили троих оставшихся в карете. Даже то, что Ульрика стаяла перед правителем, не повлияло на полет стрел. Они пробили тонкие руки девушки и накрепко привязали ее к Александру XXIV. С правящей династией могло быть покончено навсегда, но вмешались…

Изменить полет всех стрел Иоланта не успевала, не хватало времени. Но ту, что должна была остановить сердце сестры, она сожгла прямо в ее теле. По мере того, как стрела, погружалась в тело, на глубине меньше сантиметра, стрела сгорала, заставляя тело Ульрика, биться на груди Александра XXIV. Две оставшихся стрелы, которые как раз пробили руки Ульрики, Иоланта успела только избавить от яда, но из-за этого раны от них напоминали сквозные рваные дыры…

Габар и Маркиза прятались за троном, а их хозяйка носилась по помещению, за окном грохотал гром, в шпиль били молнии. Она была вне себя от ярости. Несколько залетевших в помещение шаровых молний, оказались на ее пути и тут же были вовлечены в перемещение Иоланты. В конце концов, она схватила все три молнии, и сжала их в ладони, постепенно превращая их в жидкую субстанцию, стекающую на пол… Наконец, Лейла начала успокаиваться. Габар, видя, что буря немного улеглась, выбрался из-под трона, наказав Маркизе пока посидеть в укрытии.

— Хозяйка, что же теперь будет, — осторожно поинтересовался кот.
— Что теперь будет, — переспросила Иоланта, — пока не знаю, но девочку надо обязательно вытащить из этой помойки. А потом я разберусь с тем, кто в этом виноват. И я клянусь, что он пожалеет не только о своем рождении…
— Собираешься отправиться сама?
— Конечно, — быстро ответила Иоланта, но осеклась, посмотрев на Габара.
— Не разумно. Вас тут же свяжут с Ульрика. Вы ее подставите.
— Да, действительно, — она приостановилась и пробормотала, — неудачная мысль. Но кого послать? Мне нужно доверенное лицо.
— Я могу посоветовать?
— Нет, но ты можешь принести мне трубку и кисет.
— Это может сделать и Маркиза, — попробовал сопротивляться Габар.
— Это сделаете вы вдвоем. Так что вытаскивай подружку из-под кресла и бегом за кисетом. Мне надо подумать.
— Хорошо, — Габар понимал, что спорить с хозяйкой себе дороже. Поэтому он аккуратно поманил Маркизу, и они выскользнули из тронной комнаты. Иоланта прошлась по залу, подошла к Магическому шару и какое-то время внимательно следила за событиями, происходящими в Фаргосе.

А там было столпотворение. Удирающий народ смял рыцарей и молодых, и не очень, он пытался убраться с площади. Маги установили запоздалую защиту. Теперь они пытались помочь Густаву. На Ульрику никто не обращал внимания. Заляпанная кровью, своей и правителя, пробитая стрелами, она не подавала признаков жизни. Иоланта аккуратно дотянулась до сестры, ее кровь уходила, но девочка была еще жива…

Густава подняли и поставили на ноги. Он был ошеломлен падением и был, наверное, последним, кто понял, что остался без семьи, и вместе с этим, стал по праву наследования правителем земель Фаргоса. Когда же до него дошло все произошедшее, первое, что он сделал, он кинулся к карете, к телу Ульрика.

— Молодец, мальчик, — проговорила Иоланта, глядя на Густава, — я сделаю тебя полноценным правителем, если конечно, ты не угробишь сестру. Сделаю, — повторила она, — даже зная, что ты недостоин этого.

Мальчик попытался приподнять тело Ульрика, но его остановил Аль Багир.

— Вы не сможете ей помочь, — проговорил он скорбным голосом.
— Я чувствую, ее дыхание, — обернувшись, сказал Густав.
— Это невозможно, стрела пробила сердце…

Иоланта внимательно смотрела на эту сцену, сначала ее кулаки сжались, но потом она почуяла опасность и сотворила еще одно заклинание…

— Аль Багир, я весьма уважаю Ваши знания, но Вы не правы.
— Кряхтя, старик поднялся на карету и пощупал шею Ульрика. Он делал это долго и тщательно, наконец, когда он поднял голову, в глазах его светилось удивление.
— Да, Вы правы, Густав.
— А теперь, я попрошу, — мальчик сделал ударение на последнем слове, — очень аккуратно переправить Ульрика в мои покои. А тела правителя и Астарты приготовить к погребению. Как того требуют традиция.
— Густав, — Аль Багир обратился к мальчику, все еще видя в нем своего ученика, — но Астарта не была…
— Аль Багир, она была рядом с отцом, кроме того, он ее выбрал. И, в-третьих, до того, как набальзамированные их тела упокоятся в королевской гробнице, я должен быть приведен к присяге.
— Но…

— Я знаю, что Вы хотите сказать. Я принесу документы, доказывающие мою правоту, вы желаете с ними ознакомиться?
— Нет, Густав, — Аль Багир моментально понял о каких документах идет речь, и он отлично знал, что после ознакомления с этими документами, любопытного ждало обезглавливание, чтобы, он не мог ни с кем поделиться информацией об имени и возрасте правителя.
— Вот и отлично. А теперь помогите мне перенести Ульрику на ваш замечательный ковер, насколько я понимаю это единственный транспорт, который Вы можете мне предоставить.
— Да, конечно…
— Это будущий правитель, — произнесла Иоланта, наблюдая за происходящим, — если конечно я не вмешаюсь.
— Хозяйка, Вы уже знаете ответ? — Габар появился с кисетом и трубкой.
— Да.
— Она закурила, пустила несколько колец. Да, она уже знала ответ.
— Габар, позови-ка сюда Маркизу.
— Я здесь, — из-за двери ответила кошка.
— Зайди и закрой за собой дверь.
— Выполнив требуемое, Маркиза и Габар приблизились к хозяйке.
— Слушайте меня внимательно, — Лейла приблизилась к кошачьей паре, от ее взгляда они почувствовали, как их шерсть поднимается дыбом.
— Да, хозяйка, — еле смог выдавить из себя Габар.

— Я сейчас уйду, а вы днем и ночью, по очереди, внимательно следите за тем, что происходит в Фаргосе. Прежде всего, меня интересует здоровье Ульрика. Если ей станет хуже, Габар, ты знаешь, как меня найти. Помните, ни на мгновение, она не должна оставаться без вашего присмотра.
— Понятно.
— Отлично. Но дежурите вы по одному, чтобы не отвлекать друг друга. Вместе вы оказываетесь в этой комнате, когда меняете друг друга. Я понятно выразилась?
— Да, хозяйка.
— Точно?
— Да, конечно.
— Есть вопросы?
— Один, — рискнул Габар, — с Ульрикой мы все поняли, а Гаспар?
— Гаспар, — переспросила Лейла и внимательно посмотрела на кота, — я разве сказала все забросить. Я сказала, что основное внимание Ульрике.
— Я просто переспросил, — начал оправдываться Габар, но Лейла уже совсем успокоилась.
— Молодец, что спросил…

После этих слов Лейла отбыла в Дели…

Опубликовано 04 Июл 2016 в 01:09. В рубриках: Признак Дракона (роман). Вы можете следить за ответами к этой записи через RSS 2.0. Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.