Anima Flos (цветок души)

Друзьями мы никогда и не были…, соседствовали, так будет вернее. А поначалу, и вовсе жили особняком, а потом как-то сдружились. Ну, опять же, как сдружились, на лавке посидеть во дворе, поговорить о том, о сем. Иногда перезанять до получки, иногда забежать за хлебом или солью, если вдруг дома не оказалось. Ну и конечно, если заела тоска чёрная и надо ее, того…, разделить с кем-то, ну вы понимаете. Тогда что делаешь – берешь ноль пять и к соседу. Всех-то дел, поговорить, по-человечески…

Хотя, тут вы правы, к кому попало не пойдешь, оно вроде бы все люди, две руки, две ноги да ещё голова сверху, но все равно, важнее, чтобы в человеке какое-то родство душевное имелось, понимание. Опять же и времена, они ведь вон какие муторные, сразу и не поймешь, что происходит…, а это тема серьезная, долгая, то есть, настоящий собеседник нужен…. Вот так это все и происходило. Иной раз он придет, иной раз я к нему. А что, дело наше не то что стариковское, но к тому близкое, но самое главное, одинокое. Что он бобыль, что я…

…в отставке. Отходил свое по морям-океанам. Была, правда, жена, но…, я ее не виню, тяжело это. Полгода мужика ждать на причале, а как дождалась, то радости всего-то на несколько дней. На месяц, а там опять на полгода тоски. И ладно, был бы дитенок…, но как-то не сложилось, а уж потом и вовсе. Наверное, можно было все поправить, да вот только ума, а пуще того, терпения не хватило…. Впрочем, это все только присказка, потому что не обо мне речь, совсем даже не обо мне…

…как-то под вечер стук в дверь. А я как раз ужин себе немудрящий готовил, да размышлял неспешно, а не усугубить ли ужин рюмочкой-другой, ведь не во вред же, и врачи говорят, что можно, если для аппетита, ну и с умом, разумеется. Вот как раз на этом размышлении и застал меня стук в дверь. Открываю – сосед, в тоске весь…, ну, чувствуется это, по глазам особенно…. Я его, конечно, пригласил. Намекнул на ужин, мол, чего ж в одиночку, когда можно и в компании. Ну а уж тут и рюмочка пригодилась, вроде все как к месту пришлось. Сидим, значит, выпиваем, разговариваем неспешно…, и прямо чувствуется, как распускается узел, легче ему становится, что ни говори, а душевный разговор дорого стоит. Да, так вот под этот разговор я тогда и спросил, не то, чтобы специально прицеливался, а как-то к слову пришлось…

— Максимыч, — говорю, — а как так случилось, что ты по жизни без половины? Вроде, видный мужик, при профессии, при деньгах…
— Это, — отвечает он и вздыхает, — это Михал Лексев давнишняя история…
— То есть, — говорю я, — была, значит, зазноба?

Он так улыбнулся, взял со стола рюмку, вскинул ее, мол, будем…, выпил и заговорил…

Конечно, была. И не просто зазноба, от одного ее взгляда душа таяла, как снег под солнцем, а уж когда она говорила, а то, по хозяйству что делала, даже просто, из одной комнаты в другую шла, в доме света прибавлялось. Словно еще одно солнце на небо всходило…

Я ее с войны привёз, а родом-то она с острова Свободы, хотя, отец ее был болгарин, а мать испанских кровей, даже, каких-то там благородных кровей, древних, но занесло ее предков на Кубу, плантации у них там были, а они, соответственно, выходили, как есть, кубинские буржуи. Правда, в свое время Кармен с ними разругалась. Примкнула к повстанцам, то бишь, к Фиделю…, вот там мы и повстречались, ну а уж дальше как водится, где прогулка по берегу, там и поцелуй первый в роще, и опять же война. Она многое проясняет…, четче делает, только главное выходит на первый план, а всякая мелочь, шелуха…, смывает ее, словно и не было. То есть, я понимаю, война, кровь это, смерть, но в тоже время, это и жизнь, то есть, другое отношение к жизни.

Грешным делом, я собирался остаться с ней. Так и говорил, такие мы планы строили, но случилось, что родители ее оказались замешаны в заговоре против команданте. Понимаешь, что это такое – арест, допрос, а там и…

Кармен, она, конечно идейная была, и в партизанах, обвинения против ее родителей саму ее не коснулись, тем более, что к тому моменту она год как с ними не виделась. Только, одно дело политика, разногласия там между бедными и богатыми, и другое дело смерть родителей. И не в кровати от старости, не от болезни какой-нибудь, а от допросов и пыток.

Нам, мужикам, такое не приведи испытать, а на нее обрушилось, а ей тогда и двадцати не было. Она, в общем-то, никого и не обвиняла, разве что родителей, что на старости лет решили ввязаться в заговор, но и от родных она не отказывалась. Вытребовала тела, придала земле, все честь по чести, но сама при этом словно надломилась. Конечно, я был рядом, старался помочь…, ну и приглядывал за ней, а если откровенно говорить, боялся, она ведь горячих кровей была. Настоящее, чистое пламя…

В общем, видя ее тоску, я и предложил, мол, Кармен, а поедем со мной. То есть, я, конечно, все без утайки описал ей, кто я, где живу, кем работаю. Она послушала меня и согласилась, добавила, правда, при этом, что любит остров, что будет скучать, но и призналась, что сейчас ей просто невыносимо быть в том месте, где мученически погибли ее родители. К тому времени истек мой срок, документы были оформлены, ее правительство не возражал, да и наше было не против, так что приехал я с Кубы с женой, моей Кармен.

Тут и началась у нас другая жизнь. То есть, хорошая, счастливая. Кармен и язык выучила, и университет закончила, и работу нашла. Точнее, мы вместе нашли, мы с ней по экспедициям ездили, геологоразведкой занимались, считай, всю страну посмотрели, да мало того, что посмотрели, ещё и руками потрогали, и в глубь заглянули.

Кармен решила писать диссертацию, а меня пригласили в министерство, так что вроде как, и складывалось у нас все, деток, конечно, не хватало, но мы были молоды и решили, что ещё пару лет сможем потерпеть…, а там уж и вовсе все будет, как и положено…
Бутылка закончилась, следом за ней и закуска, а вот разговору, как я понимал, до конца было еще далеко. По всему выходило, что следует прогуляться до магазина, я так и предложил, но Максимыч предложил другой вариант, сказал:

— Знаешь, Михал Лексев, ну его этот магазин, если по чести, я и сам не знаю, как ты у меня все это из души вытянул, но поверь на слово, ежели я свой рассказ сейчас не закончу, то никогда к нему больше не вернусь. Потому как, это все равно, что подряд вторую операцию на сердце делать. Понимаешь, оно, сердце то есть, может второго раза и не выдержать.
— Максимыч, — кивнул я, — понимаю, конечно же, ты большой груз носишь, и раз говоришь, что можешь только один раз, я верю тебе безоговорочно, и потому буду сидеть и слушать, пока ты не скомандуешь, кранты.
— Вот и ладно, — согласился сосед, — а теперь пойдём ко мне, во-первых, хочу тебе кое-что показать, а кроме того, у меня там все необходимое имеется…

— …так это, Максимыч, я вот что хотел спросить, а на родину ее не тянуло? В конце концов, Союз, это ведь не Куба?
— Тянуло, конечно…, мы даже летали туда. Кроме того, у нее там родственники остались, двоюродные братья, сестры…, они там, в общем-то, неплохо устроились при новой власти. И к нам относились нормально, звали жить…
— То есть, связь не оборвалась?
— Нет, конечно, письма были, звонки.
— Это ведь неплохо…, и кстати, а почему не приняли предложение родственников?
— Мы думали об этом…, тем более, что нам там даже работу подыскали, по специальности, в Гаванском университете.
— Ух ты!
— Признаюсь, мы всерьез об этом думали…, Куба всегда мне нравилась, только…, только так и не успели…

…хорошо. Даже лучше, чем можно было предположить, а потом все закончилось. Не в один день, конечно…, но как-то уж слишком быстро. Разлад в семьях он ведь не начинается в один день, требуется время, необходимы какие-то мелочи, ну, там вранье мелкое, отсутствие внимания…, иногда сплетни. Так вот, у нас ничего такого не было, мы, по-прежнему, любили друг друга, ждали с работы, помогали…, то есть, все было похоже на то, что было перед этим…, но что-то уже было не так, а самое главное, я помню, как это все началось, в какой день…

Ну да, конечно…, день. Тот день. Тот самый день…. Кармен подарили цветок, не букет, какие принято дарить на 8 Марта, или, скажем, в день рождения, а комнатное растение, такое, в цветочном горшке. Всего-то, три маленьких листка, которые тогда рассмотреть-то можно было только с большим трудом. Светло-светло зеленые, почти прозрачные. То есть, если подумать, то ничего особенного, обыкновенное, комнатное растение, такие стоят на подоконниках, их поливают, за ними ухаживают, ну и все такое. В определенном смысле, это даже и не часть обстановки, а некий символ, знак такой. Ну, знаешь, как говорят, мол, если в доме все в порядке, то в доме комнатным цветам комфортно, они и цветут, и не болеют, ну и все такое прочее…

Я тоже об этом слышал…, и в целом, даже согласен, то есть, это как бы логично. Если в доме все в порядке, то про цветы не забывают. Значит, есть время, есть настроение и все такое прочее. И ты знаешь, у нас действительно было много цветом, я даже сделал несколько дополнительных подставок, чтобы можно было все их расставить…

Ах да, я не сказал, хотя…, наверное, ты и сам догадался, но Кармен обожала комнатные растения. Думаю, это из-за того, что она родилась не здесь, там-то лето круглый год, а у нас то лето, то зима, то осень…, хотя, осень Кармен нравилась, но обилие зелени ее…, не то чтобы успокаивало или там, радовало…, оно ей требовалось.

…подарили цветок, у него есть какое-то мудреное название, по-латыни, Кармен даже говорила, но я запамятовал. Она принесла его с работы, сказала, что это подарок от коллег. Подыскала ему место и поставила. Присматривала за ним, подкармливала, поливала, заботилась одним словом. И он начал расти, потихоньку. Стало больше листьев, зелень стала темнее, оформился стебель. И он рос, поднимался от земли вверх…. Потом ему стал мал горшок, пришлось купить большой, чтобы с запасом.

И вот, наверное, тогда, я почувствовал, как что-то меняется. Черт возьми, такое сразу и описать невозможно…. То есть, прежними были отношения, не было ссор, не было скандалов. Только в доме стало тише. Понимаешься меня? Того обычного шума, шума, который создают люди в квартире, когда живут, его стало меньше. Была у меня дурная привычка, ну, я хожу громко…, Кармен всегда смеялась над этим и называла меня слоном. А тут, как-то раз, я сам заметил, что хожу по квартире на цыпочках. Иногда люди так делают, когда в доме кто-то болеет, не хотят его тревожить…

Тише стало на кухне, мы даже меньше стали смеяться, хотя Кармен любила повеселиться. Любила подшутить надо мной…, и мне это нравилось, честное слово, а тут…, тишина. С одной стороны, когда в доме тишина, это приятно…, вроде как меньше суеты, но потом…, потом это начинает пугать. Наверное, когда такое случается, человек невольно реагирует, пытается бывать дома реже. Кто-то находит занятие на работе, бывает такое, лучше лишний час посидеть в кабинете, решить какую-нибудь задачку, вроде и с пользой, но на самом деле – пусть уж на работе, лишь бы дома не появляться, ну а кто-то находит развлечения…, ну ты меня понимаешь.

В общем, и со мной такое было, я тоже начал задерживаться…, и хотя, потом перестал, испугался…, а может, начал что-то понимать, не знаю. Не знаю, и не могу себе этого простить, потому что, думаю, что еще был шанс все вернуть, а я…

Но вот однажды мне стало действительно страшно. Как-то я пришел домой раньше, не то, что подозревал в чем-то Кармен, нет-нет, этого не было, просто так сложились обстоятельства. И вот я захожу в квартиру, и буквально, чувствую, как на меня обрушивается тишина. Ни одного звука…, даже часы не тикают. Я испугался…, даже не знаю, чего именно, просто страх он откуда-то взялся, а чего именно следует бояться, я так и не понял, не успел.

Однако, испугался я не за себя, за Кармен. Шагнул в комнату и увидел…, в общем, я увидел огромный цветок, даже и представить невозможно, что он может расти в обыкновенном цветочном горшке. Но больше чем размер, удивил меня цвет лепестков, такое чувство, что там была собрана вся радуга. Я еще была тень…, она мешала рассмотреть детали цветка, а может, это была и не тень вовсе, а какое-то облако…, а может пар или туман, я не понял. Но был он достаточно плотный. Неожиданно, что-то двинулось в воздухе, я даже вскрикнул и моргнул от неожиданности. Но когда открыл глаза, передо мной стояла моя Кармен, огромного цветка было…, да и тумана-пара никакого не было, а вместо них были обыкновенные звуки, запахи…

Была наша квартира. Я бросился к Кармен, обнял ее…, поднял на руки и удивился, что она в тот момент была какая-то совсем легкая, почти невесомая. Она удивленно смотрела на меня, даже улыбалась, а потом…, в общем, не важно. Но позже, обнимая меня, она прошептала несколько слов. Совсем тихо…, то есть, это я сейчас уверен, что она мне их шептала…, а тогда, я подумал, что мне просто показалось…

…сказала – не отпускай меня. И я не отпускал, клянусь…, если не обнимал ее, то держал за руку. Я все время ее чувствовал…, это были как раз выходные. Но они закончились, мы вместе вышли на работу, поцеловались перед тем, как я выпустил ее…, она заспешила на автобус. И больше я ее не видел.

Потом было заявление в милицию, меня мучил следователь, я в свою очередь мучил его, но все свелось к тому, что вечером, после работы, она вошла в квартиру, поздоровалась с соседкой прямо на пороге и вошла. Следователь потом меня убеждал, что после этого она снова ушла. Правда, того, как она выходила, ровно и куда направилась потом, никто не видел. А самое главное, в квартире остались ее вещи, шарф, плащ, дамская сумка, ключи, косметичка, все было на месте, кроме нее самой.

…искал. Ждал, не верил, но…, но ничего такого, что могло бы дать мне хотя бы надежду, не произошло. Был только цветок, и еще те выходные, которые мы провели вместе, и последний поцелуй на остановке.

Нет смысла говорить, что все в Мире изменилось. Работа, карьера…, оказалось, что без нее, все это мне совсем не нужно. Странно, да? Оказалось, что первопричиной многих моих поступков была она…, но вот она исчезла, и все стало бессмысленным.

Была ли мысль оборвать все это? Да, бывало…, когда становилось особенно тоскливо…, но ведь была и надежда, она даже и сейчас, нет-нет, но дает о себе знать. А потом этот чертов цветок, он ведь до сих пор у меня. Мне даже и в голову не приходило избавляться от ее вещей, они все у меня, на своих местах. Все, кроме ее цветов, они не выжили. Я старался, ухаживал, но, похоже, я и правда, медведь. В том смысле, что это у нее легкая рука, а у меня так, лапа. Так вот, остался только этот цветок. Не то, что бы я о нем как-то особенно забочусь, нет, просто поливаю, летом убираю с подоконника, потом возвращаю на место, вот, наверное, и вся забота. Однако, он продолжает расти…, ну как расти, больше не становиться, листов не прибавляется, но раз в год, обязательно появляется цветок, один и всего на несколько минут.

И вот тогда, все меняется в квартире, появляются звуки, запахи, то есть, понимаешь, тогда в квартиру возвращается жизнь…, ее жизнь, тогда я даже слышу ее шаги, ее смех, ее голос. Она что-то напевает по-испански, и по голосу я понимаю, что ей хорошо…, она вроде как в порядке. А значит, цветок должен жить…, и я, потому что кто-то же должен за ним ухаживать…

— Что?
— О чем она поет, что за песня?
— А, песня…, как-то так: cuando respiramos en la fragancia de las flores, ?Que significan los colores…, это значит, приблизительно – когда мы вдыхаем аромат цветов, что делают цветы? – как-то так…

Ваш отзыв

*

Навигация

Поиск

Архив

Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
« Авг    
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Подписка